Приграничный Авалон испытал упадок на себе, когда Раджин Тобер, командовавший 17-м Флотом, отказался подчиняться гражданским властям и увел свои корабли глубоко в Вуаль Грешницы, чтобы основать собственную империю. Единственными военными кораблями в том секторе остались развалюхи 5-го Флота, в последний раз принимавшие бой чуть ли не семь столетий тому назад, когда Авалон был отдаленным театром военных действии против хрангов. Около десяти кораблей основного класса и тридцать с небольшим вспомогательного оставались на орбите Авалона, однако большинство из них нуждалось в капитальном ремонте и все функционально устарели. Но они были единственной защитой планеты, и посему Авалон решил их восстановить и переоборудовать. В поисках экипажей для этих музейных экспонатов авалонцы вспомнили о криогенных хранилищах, и началось размораживание всех ветеранов, включая Иоахима Клерономаса. Он получил обширные повреждения, но Авалону было не до жира. Клерономас стал скорее машиной, чем человеком. Киборгом.
Подавшись вперед, я прервала повествование Альмы:
- Есть ли его изображения того периода?
- Да. И до операции, и после. Он был рослым мужчиной с иссиня-черной кожей, тяжелым выпуклым подбородком, серыми глазами. Волосы длинные, натуральный блондин. Подбородок и нижнюю часть лица заменили металлическим протезом, не осталось ни рта, ни носа. Питался он внутривенно. Изувеченный глаз заменили кристаллодатчиком с диапазоном принимаемого излучения от инфракрасного до ультрафиолетового. Правая рука и вся правая часть грудной клетки были киберизованы; использовалась нержавейка и пластмасса с дюралевым каркасом. Треть внутренних органов тоже стала искусственной. И конечно, в него встроили компьютер. С самого начала Клерономас отказался от косметических штучек и выглядел таким, каким был на самом деле.
Я усмехнулась.
- Но более мясистым, чем наш новый гость?
- Верно, - ответила моя апостол-ученый. - Продолжение его истории известно лучше. Среди разбуженных оказалось мало офицеров. Клерономасу дали под командование корабль, небольшой курьер. Так он прослужил десять лет, одновременно занимаясь историей и антропологией, которыми страстно увлекся. Клерономас поднимался все выше и выше по служебной лестнице, а тем временем Авалон, ожидая подкрепления, которое так и не прибыло, строил все больше собственных кораблей.
Наконец гражданское правительство осмелилось рискнуть несколькими кораблями и узнать, как обстоят дела у остального человечества. Шесть развалюх 5-го Флота переоборудовали под экспедиционные корабли и отправили в разведку, поручив Клерономасу один из них. Два экспедиционных корабля погибли, три других вернулись через два года с минимумом сведений о близлежащих системах; на основании этих данных авалонцы решили возобновить сообщение с соседями. Клерономас считаются пропавшим без вести.
Однако он не пропал. Когда скромные цели экспедиции были достигнуты, он решил не возвращаться на Авалон, а подгоняемый любопытством, увидеть следующую звезду, а потом следующую, и снова следующую, решил лететь дальше. Он уводил свой корабль все дальше и дальше. Мятежи, дезертирство, опасности - Клерономас справился со всеми трудностями. Будучи киборгом, он мог рассчитывать на длинную жизнь. О нем слагали легенды, и он все больше "обрастал" металлом. Говорят, на Ирисе, узнав о матричных кристаллах и встроив себе первый из своих металломатричных компьютеров, он на несколько порядков усилил свой интеллект. Эти байки недалеки от истины: Клерономас был одержим не только жаждой, но и сохраненностью знаний. После подобных самоусовершенствований он мог уже не опасаться что-нибудь забыть.
Когда он наконец вернулся на Авалон, там прошло больше ста лет по обычному летосчислению. Из команды, улетевшей вместе с ним, не осталось никого; корабль привели потомки первого экипажа и те, кого набрали на других планетах. Экспедиция обследовала четыреста сорок девять планет и без счета астероидов, комет и спутников. Информация, добытая Клерономасом, легла в основу базы данных Академии человеческих знаний, а образцы инфокристаллов, подключенные к уже имевшимся системам, став хранилищами знаний, в конце концов превратились в грандиозный Искусственный интеллект Академии, в знаменитые кристаллобашни Авалона. Вскоре возобновилось широкомасштабное межзвездное сообщение и междуцарствие завершилось. Сам Клерономас стал первым директором Академии и оставался на своем посту до самой смерти, которая наступила на 42 году Искусственного интеллекта, то есть через сорок два года по земному летосчислению после возвращения экспедиции.
Я рассмеялась.
- Превосходно. Значит, наш - мошенник. Умер по крайней мере семьсот лет назад. - Я взглянула на Хара Дориана, чьи длинные кудри разметались по подушке. - Сдаешь, Хар. Он тебя провел.
Хар проглотил кусок медового хлеба и ухмыльнулся.
- Как скажете, Мудрая. - Он ничуть не смутился. - Убить его?
- Нет, - сказала я. - Он игрок. В состязании разумов не смошенничаешь. Пусть играет.
Несколько дней спустя, когда план Игры был составлен, я пригласила киборга к себе в кабинет, огромную комнату, устланную темно-алым ковром, где возле окна, из которого открывается вид на стены замка и болота вокруг них, живет мой стеклянный цветок.
Лицо киборга ничего не выражало. Ну конечно, конечно.
- Игра назначена, - объявила ему я. - Через четыре дня.
- Я рад.
- Хочешь посмотреть на призы?
Я вызвала изображения на экран. Он мельком взглянул на них.
- Мне сказали, - продолжала я, - что в последние дни ты много бродил. По моему замку и за его стенами, по городу и болотам.
- Верно, - ответил он. - Я не нуждаюсь в сне, а знания - мое хобби, моя страсть. Мне хотелось посмотреть, что это за место.
Я спросила с улыбкой:
- Ну и что же это за место, киборг?
Он в силу понятных причин не мог ни улыбаться, ни хмуриться. Голос звучал ровно и вежливо:
- Мерзкое. Место краха и отчаяния.
- Место вечной, неумирающей надежды, - парировала я.
- Место душевных и телесных недугов.
- Место, где больные исцеляются.
- И здоровые заболевают, - добавил киборг. - Место смерти.
- Место жизни, - не сдавалась я. - Разве ты приехал сюда не за жизнью?
- И за смертью, - ответил он. - Я же сказал: это одно и то же.
Я подалась вперед.
- А я сказала, что это совершенно разные вещи. Ты резок в суждениях, киборг. От машины можно ждать отсутствия гибкости, но при чем здесь сантименты и мораль?
- Машина - только мое тело, - сказал он.
Я взяла со стола папку.
- У меня другие сведения. Где же твоя мораль, когда ты лжешь? Да еще столь откровенно? Я получила несколько интересных докладов от своих апостолов. Ты был на удивление покладист.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
