выступающий бугорок и стали повторять те же круговые движения.
Теперь Костя знал мою эрогенную зону, от прикосновения к которой стали
мокрыми не только мои трусики, но и кожа сидения автомобиля.
– Как жарко здесь, – шёпотом вымолвили его губы, жадно хватающие
воздух в тот момент, когда слегка трясущаяся рука, чуть ослабив узел
галстука, делала безуспешную попытку снять его через голову.
– Да, очень, – пытаясь восстановить дыхание, вторила ему я, спешно и
сбивчиво расстёгивая пуговицы его сорочки, – просто невыносимо душно.
Освободив шею от галстука, словно от ненавистной петли, он бросил его
в лобовое стекло. Галстук с металлическим зажимом в виде самолётика
стукнулся о стекло и упал на широкую панель автомобиля, словно на полку
в маленькой и тесной гардеробной, предназначенной для одежды и
аксессуаров. Его рубашка, потеряв пару пуговиц в экстремальном
раздевании, проделав тот же путь, что и галстук, улеглась рядом, свесив
беспомощный рукав.
Жара не отступала. Я понимала – надо что-то делать. На ум пришла
спасательная мысль, а скорее всего повод – быстрее освободиться от
своих трусиков. Как будто они были не из тонкого шёлка, а из соболя. Нам
обоим было невыносимо душно, и поэтому, ища спасение, мы думали
одинаково и действовали синхронно. Я свела ноги вместе, подняв их вверх,
а Костя одним пальцем лёгким движением отправил мои трусики в наш
совместный гардероб. Не долетев до полки, они повисли на руле, создав
эротичный хаос в импровизированной спальне. Наши губы расставались на
секунду, чтобы схватить глоток воздуха или произнести очередную чушь
насчёт жары и нехватки кислорода, как будто для того, чтобы сбросить с
себя одежду, нам нужен был повод, а не просто наше желание. С того
момента, когда нам вдруг – и ему и мне –одновременно стало невыносимо
жарко, и до этой минуты, когда мы лежим рядом, почти голые, прошли
считанные секунды.
Движение его руки сделало молчаливое предложение моему платью
расстаться с телом – я подняла руки вверх и выскользнула из него. Костя
расстёгивал ремень брюк, пуговицы, одновременно пытаясь скинуть свои
туфли. Наконец это ему удалось. Он взял мою руку и опустил вниз. Только
прикоснувшись к нему слегка, одними пальчиками, я уже поняла, насколько
он хорош. Упругий, горячий, нетерпеливый. А размер? Я могла бы
ответить одной фразой – то, что надо! Ох, как же я хотела его сейчас!
Костя просунул руку между сиденьем и дверью – одна секунда, и спинка
водительского кресла, заняв вертикальное положение, поехала вперёд,
освобождая пространство для наших тел. Лихорадочно найдя рукой сумку,
я достала презерватив, зубами раскрыв упаковку, и его кольцо, обхватив
головку члена, скользнуло вниз. Мы были настолько возбуждены,
настолько желали этой встречи, что я даже не поняла, как оказалась под
ним. Я лежала на спине на заднем сиденье, одной ногой опершись в дверь, –
при этом нечаянно нажав на кнопку стеклоподъёмника, отчего окно
опустилось, впустив дополнительную порцию свежего воздуха, а второй –
в спинку пассажирского кресла, широко расставив ноги, руками обхватив
Костю за шею.
Говорят, плохому танцору…Костя был великолепный танцор, ему ничего
не мешало и всё было удобно. Иногда он задирал мои ноги кверху так, что
они торчали босыми пятками из люка, а между ними вздрагивающая от
сильных, резких толчков макушка его головы. В небольшом, почти
замкнутом пространстве носился, сводя с ума, запах наших горячих тел,
страсти, пота, перемешиваясь с запахом кожи обивки салона, рождая
неповторимый букет ароматов. Костя сел на сиденье, сомкнув свои
колени. Я стояла спиной к нему, широко расставив ноги, вцепившись
руками в край открытого люка. Прогнув спину, стала медленно садиться,
пока не почувствовала, как его член входит в меня. Охнув от глубокого
сладкого проникновения, я секунду сидела не двигаясь, наслаждаясь
удовольствием. Затем, не отпуская спасательный проём люка, начала
двигаться, словно танцуя восточный танец – мои бёдра делали круговые
движения, я то привставала, то садилась, продолжая двигаться вперёд и
назад, не отрывая ягодиц. Его ладонь нежно гладила, лаская мой живот,
потом скользнула вниз, стимулируя клитор. Никогда бы не подумала, что
заднее сиденье авто может оказаться огромной кроватью, дарящей
столько возможностей и разнообразия. Но если вы страстно желаете
друг друга, а твой партнёр опытен, чувствителен и сексуален, то это –
реальность, которую я в тот момент испытывала в полном объёме.
– Я хочу взять тебя сзади, – прошептал он на ухо.
Спинка сиденья была откинута назад, но не настолько, чтобы на неё
можно было лечь животом, поэтому я полулежала, смотря в заднее
стекло автомобиля, прогнув спину и выставив попку. Костя не лёг на
меня, а, встав на колени и упершись локтями в сиденье, словно накрыл
меня своим телом, целуя или нежно кусая мою шею сзади, двигался всё
быстрее и быстрее. Я чувствовала, как его член становится твёрже,
дыхание отрывистее и горячее…
В одну секунду всё изменилось – дыхание словно прервалось, движения
остановились, и мощная волна оргазма накрыла его, сотрясая всё тело. С
силой сжав мои плечи, он сделал ещё один, последний толчок, чтобы
остановиться в изнеможении от нашей бурной страсти…
Но именно это движение, этот последний на излёте его оргазма толчок
зажёг новый, такой же яркий, сильный, всепоглощающий. Только он
принадлежал уже мне, всему моему телу, идя горячей волной от самых
кончиков моих пальцев до плотно сжатых губ, боящихся выпустить моё
бешено колотившееся сердце или крик.
Свет фар вспыхнул в начале автостоянки, и красная спортивная «Ауди»,
визжа резиной, эхом, разносившимся по полупустой парковке, миновав
нашу машину, ушла влево, небрежно остановившись, заняв по диагонали
два свободных места. Дверца водителя распахнулась, и на бетонный пол,
покрытый специальным составом, делающий его похожим на стекло,
опустились туфли, видимо, подобранные под цвет автомобиля, затем
красное пятно дамской сумочки, а затем показалась и сама блондинка.
Почему-то в тот момент, когда красная «Ауди» лихо остановилась чуть
ли не поперёк автостоянки, я уже знала, сейчас из неё выйдет блондинка.
Блондинка шла, эмоционально разговаривая по телефону. Её путь – к
лифту, который поднимет её в «Облака», – а то, что она направляется в
ночной клуб, не было сомнений – лежал мимо нашей машины, где за
тонированным стеклом переводили дух наши разгорячённые тела. Люк
машины был по-прежнему открыт, и нам показалось, что она, услышав
наши дыхания, остановилась, вглядываясь в темноту заднего стекла.
– Ох-ре-нееееть, – протяжно произнесла она в трубку, чуть сощурив
глаза. – Просто пипец. Вот урод!
Она сделала шажок назад, чуть склонив голову набок, внимательно
вглядываясь в стекло машины, затем вновь приблизилась, словно
разглядывая нас и не веря своим глазам.
Мне показалось, что ещё секунду – и шпилька её красных туфель
пройдётся пулемётной очередью, делая решето из стекла. Затаив
дыхание, я ждала развязки, да и Костя, видимо, зная свой косяк (его же
подружка, не моя), лежал на мне сверху, боясь пошевелиться.
– Я этому козлу поверила, – почти срываясь на истерику, вопила
блондинка, запустив пальцы в свои волосы. – На хрен вообще спрашивать,
как тебя подстричь, если все равно обкромсает по-своему! Мастер,
стилист, мать его, называется! Подстриг, как лохушку!
Возможно, бликующее от света ламп стекло не давало ей возможности
видеть нас, но сделав шаг вперёд, чтобы поправить свою причёску, она,
оказалась очень близко. Наши взгляды встретились. Мы увидели её
округлившиеся глаза и открытый рот, она – две взлохмаченные в
беспорядке головы, нависшие одна над другой, с горящими от прилива
чувств и эмоций глазами. Через секунду стук её каблуков стих, и я совсем
не уверена в том, что ей понадобился лифт, чтобы подняться в «Облака».
Мы пытались зажать свои рты ладонями, но смех всё равно прорывался
сквозь них, выскакивал через люк, разбегаясь по парковке.
Комичность ситуации усугублялась тем, что Костя был ещё на мне и во
мне и хохотал, зажимая свой рот. Представив картину со стороны, я
начинала смеяться с новой силой. Действительно – и смех, и грех!
Достав из сумочки гигиенические салфетки, я потянулась за трусиками,
по-прежнему болтающимися на руле. Увидев такую картину, Костя замер,
перестав натягивать брюки, сидя на заднем сидении. Взяв меня за бедра,
он потянул к себе, усаживая рядом. Наши губы, наши руки уже успели
