мне удается отключить свой мозг достаточно надолго, чтобы задремать.
Мои волосы теперь полностью темные — ни следа фиолетового, что, по словам Мэдлин, противоречит виндзорскому дресс-коду и идеально уложены. Моя кожа была обработана воском, отшелушена и увлажнена до предела, а ногти на руках и ногах накрашены бледно-розовым цветом. У Маделин практически случился приступ аневризмы, когда я спросила у мастера, нет ли у нее черного лака. Очевидно, что настоящая леди носит оттенки нюд. Только в особых случаях, и только тогда, красные цвета приемлемы. Ни при каких обстоятельствах мне не разрешается носить что-либо другое, потому что это заставит меня выглядеть дешево.
Сигнал к закатыванию глаз.
Я и так очень сильно скучаю по маме, но этот поверхностный бред только усиливает это. Махалия Ривьера была самой красивой женщиной, которую я когда-либо знала, и она редко пользовалась косметикой. Наше филиппинское происхождение придавало ее коже круглогодичный бронзовый оттенок, а глаза и волосы были цвета темного шоколада. Она была невероятно подтянутой из-за того, что целый день была на ногах, работая на разных работах, а ее улыбка могла озарить комнату.
Но на этом ее физическая красота не заканчивалась. У моей мамы было самое большое сердце, она всегда помогала другим, независимо от того, насколько она была занята или измотана. Она много работала, иногда на трех работах одновременно, но ни разу не пожаловалась. Мы с сестрой никогда не сомневались в ее любви к нам; она излучала ее. Она доказывала это изо дня в день своими поступками. Если бы больше людей были такими, как она, в этом мире было бы гораздо меньше проблем.
Я потираю ноющее место на груди. Я читала, что эмоциональная боль от потери важного для тебя человека настолько велика, что может вылиться в физическую. Я никогда до конца не понимала, как это возможно, но теперь я определенно понимаю. С тех пор как умерла моя мама, острые боли в груди и пустота в желудке были постоянным напоминают о том, что ее больше нет. Иногда мне кажется, что мое сердце буквально раскалывается на две части.
Я делаю глубокий вдох, прежде чем выйти через задние двери для осмотра. Чарльз, Мэдлин и Пейтон сидят за большим столом во внутреннем дворике и едят поздний завтрак. Думаю, они не волновались о том, что начнут без меня.
Мэдлин ахает.
— О, милая, ты выглядишь прекрасно! Разве она не выглядит сногсшибательно, дорогой?
Донор спермы внимательно разглядывает меня.
— Да, это будет… приемлемо. Пока что.
Какого черта? Мне только что пришлось иметь дело с людьми, которые суетились вокруг меня в течение шести часов, чтобы привести меня в соответствие с его стандартами.
— В чем дело? Я недостаточно блондинка для тебя?
Все три члена моей новообретенной семьи выглядят как скандинавы, со светлыми волосами и голубыми глазами. Хотя Пейтон формально является его падчерицей, она больше похожа на родного ребенка Чарльза, чем я.
У него подрагивает челюсть.
— Ты обвиняешь меня в чем-то, Жасмин?
Я пожимаю плечом в ответ.
На его лице растягивается самодовольная улыбка.
— Моя первая жена, упокой Господь ее душу, была венесуэлкой, а моя вторая жена — афроамериканка.
Господи, сколько раз этот парень был женат?
— И?
Он вытирает уголок рта салфеткой.
— Не говоря уже о том факте, что твоя мать была американкой азиатского происхождения. Я очень надеюсь, что ты не намекаешь на то, что у меня были проблемы с цветными людьми, потому что я думаю, что моя история с женщинами противоречит этому утверждению. Это не вопрос расы, это вопрос класса. Ты можешь носить дизайнерскую одежду и казаться более утонченной внешне, но ты носишь свое отсутствие манер, как почетный знак. Я понимаю, что вы выросли в другой социально-экономической среде, поэтому я дам тебе некоторую свободу действий, но ты научишься правильно себя вести. Если не сможешь понять, как это сделать самостоятельно, мне придется записать тебя на курсы этикета.
Пейтон ухмыляется. В ответ я почесываю переносицу средним пальцем.
Чарльз сужает глаза.
— Это только подтверждает мои слова.
Я киваю.
— Понятно. Значит, дело не в расе, а в классе.
Боже, что в этом человеке такого, что заставляет меня держать язык за зубами?
Его лицо приобретает багровый оттенок, который становится мне ужасно знакомым.
— Занятия начнутся завтра. Я предлагаю тебе потратить остаток дня на ознакомление с руководством Академии Виндзор. В нем четко изложены ожидания от студентов, и они должны соблюдаться.
Я вскидываю бровь.
— Иначе?
Маделин кладет руку на его предплечье, пытаясь разрядить обстановку.
— Дорогой, я попрошу одну из горничных принести закуски в твою спальню. Ты только дай им знать, если тебе понадобится что-нибудь еще.
Я легкомысленно махнула рукой, возвращаясь в дом. Наверное, это к лучшему, что я больше не скажу ничего такого, что выведет его из себя. Моего самоконтроля явно не хватает, когда речь идет о Чарльзе Каллахане. У меня нет никакого желания находиться рядом с человеком, который может так легко от меня отмахнуться.
***
Признаюсь, кампус Академии Виндзор впечатляет. Я не могу поверить, что это место находится совсем рядом с Лос-Анджелесом. Кажется, что это совершенно другой мир. Когда лимузин въезжает в кованые железные ворота — конечно, Чарльз Каллахан не потрудился отвезти меня сюда — я поражена красотой этого места. Три двухэтажных здания из красного кирпича выстроились полукругом. Повсюду разбросаны здания поменьше, все с похожей архитектурой. Территория тщательно озеленена и окружена густым лесом, состоящим из зрелых вечнозеленых деревьев.
Я вытираю вспотевшие ладони о клетчатую юбку, напоминая себе, что у меня нет причин нервничать. Когда машина останавливается, я вижу Пейтон и еще двух девушек, стоящих рядом с красным спортивным автомобилем. Студенческая парковка свежезаасфальтирована и заполнена такими же нелепо броскими автомобилями, как этот.
Судя по тому, как эти две девушки осыпают Пейтон фальшивыми улыбками, я догадываюсь, что это ее бригада дрянных девчонок. В отличие от меня, у Пейтон есть права, поэтому в школу она поехала сама. Я сопротивляюсь желанию закатить глаза, когда выхожу из машины.
Потрясающая медноволосая девушка слева от Пейтон с любопытством смотрит на меня.
— Кто это?
— Никто, — усмехается Пейтон. — Буквально никто. Забудь, что ты ее видела.
Все три девушки хихикают, пока я встречаю своего водителя, Фрэнка, в задней части лимузина. Я все еще не могу смириться с тем, что у меня есть личный водитель.
Он достает из багажника мой новый дизайнерский кожаный рюкзак.
— Я провожу вас в офис администрации, мисс Каллахан.
— Фрэнк, правда, я справлюсь. Просто укажи мне правильное направление,
