17 июня, вторник. Жуткая холодина, ветрюга, дождь. Поехал в ААНИИ командировку отмечать. Там никого нет, все в отпусках уже, но наткнулся нечаянно на Наталью Благовещенскую. Она тоже в Лестер летит, а у неё дочь Настасья (25 лет, биохимик, через полтора года аспирантуры диссертацию защитила) сейчас в Лондоне по гранту обретается. Я, конечно, вцепился со своими почтово-финансовыми проблемами и выпросил Настасьин телефон: может, она сейчас за меня заплатит (до дедлайна), а я Наталье деньги хоть тут, хоть там отдам.
Из ААНИИ я отправился в железнодорожные кассы у Казанского собора за билетами на поезд на Москву на сегодня же вечером, оттуда под Арку на Дворцовой площади по телефону звонить – Мите и Настасье в Англию. Настасьи на службе нет – дома работает. А телефон только рабочий. Тогда позвонил в Care International и сообщил, что я факса не получил, сам уже в Петербурге, завтра буду в Москве, а платить хочу из Англии, если они штрафа не наложат. Обещали не налагать. Приехал в Сестрорецк – Сашуля звонила, факс пришёл.
Дал Бургвицам 400 тысяч – на хозяйство дачное. Тётя Тамара слезу пролила: чего это дядя Вова так на неё смотрит, как будто она эти деньги выпросила. Хотя элемент выпрашивания, конечно, был. Ельцина ненавидят вовсю, как и Чубайса, и Гайдара. Жалуются на нищету, но живут не голодно. Вечером уехал в Москву.
18 июня, среда. Из-за аварии товарняка накануне поезд опоздал на 2 часа. Митя меня встречал. Закинули шмотки в комнату, позавтракали (ж/д пакетом) и пошли в УМО. По дороге выяснилось, что в Эдинбург Митя уже не целится, а хочет попасть на Школу в сентябре в Италии. Ездили с ним в центр отправлять его заявку на эту Школу через Международную Почту. Вернулись в ГЗ, пообедали (по 14—15 тысяч обед). Митя поскакал в лабораторию, а я в универмаг «Москва» за постельным бельём и подушкой, но до того на ВМК выяснил про специализацию «Математическое моделирование» и отметил командировку.
Вечером балдел от Митиной «Сони» – и от музыки, и от испанского, вот чем бы надо здесь заниматься, а не носиться по столице! Слава Богу, не жарко хоть – и сюда циклон дошёл.
«Балтика» – «Зенит» – 2:2. На последней минуте зенитовцы в свои ворота гол забили.
19 июня, четверг. Купил в ГЗ 160 фунтов стерлингов, больше не нашлось. Попытался найти их в окрестностях МГУ и на Ленинском проспекте – без результата. Вечером Милочка звонила Мите в лабораторию, просила ей билеты на Канары покупать, а с Павлом так и не ясно до сих пор – поедет или нет.
20 июня, пятница. Утром Митя с Михеичем в футбол играли с преподавателями, а я пытался их сфотографировать. Митя при счёте 4:4 забил на радость мне, да и всей команде обалденный гол – в падении через себя под перекладину. Такие не у всякого футболиста в жизни случаются. Даже соперники аплодировали.
Вообще играет сынуля очень прилично, неожиданно даже для меня. Например, такой вопль был слышен: – На ворота навешивай, там Намгаладзе верховой выиграет!
Это при том, что Митя самый малый на поле. Но в футболке с надписью «Баджио» на спине (что в Испании купили). И в воротах нормально стоял, не пропустил, а один раз даже выручил – спас от гола. В общем, порадовал меня сынуля. Очень даже сильно.
А после футбола я побегал по резиновой дорожке стадиона. Ой, как здорово! Тут я почувствовал, что у Мити здесь по-настоящему счастливая жизнь. Работой увлечён, футбол, друзья, всё есть, ко всему приспособлен. Слава тебе, господи!
Днём Митя трудился в лаборатории, а я ездил в RCI. Спрашивал у трёх милиционеров, где тут Космодамианская набережная – не знают. У рыбака спросил – в канаве снасти полощет – тоже не знает. А ею оказалась противоположная набережная этой канавы, о чём и написано крупными буквами на стене дома на той стороне. Дом же этот – шедевр современного зодчества – «Риверсайд Тауэрс». Там RCI и находится. Оказалось, моей заявки в компьютере нет. И сдачи недели в банк тоже нет. Права качать я не стал, перезаказал на новое место. Потом опять фунты искал без успеха. И еле успел, не заходя домой, встретиться с Митей в условленном месте у «Балатона», чтобы ехать к семи в гости к Бирюковым. Купили тёте Майе цветы и шампанское, дяде Гене баночку красной икры и заплатили 20 тысяч штрафу за безбилетный проезд в автобусе.
У Бирюковых хорошо поели, и Митя сбежал полдевятого к себе в лабораторию, а я ещё сестёр своих заставил со мной по телефону поговорить за их счёт. Ночевать оставаться я не захотел (чтобы побегать утром по стадиону), да Майечка и не предлагала. Уехал около полуночи и долго блуждал вокруг ГЗ в поисках входа в корпус «В». Митя не предупредил, что переходы между корпусами все на ночь закрывают. Из двоих парней, у которых я расспрашивал дорогу, один был крепко пьян и весьма агрессивен, чем-то я ему не понравился, но второй его удержал. А у меня в сумке куча денег была для закупки фунтов. Мите я потом выговорил за «московское гостеприимство» – бросил меня выпившего с деньгами на ночь глядя. С Митей же мы не пили ни разу до Бирюковых.
У них, к слову, Андрей пьёт по-чёрному. Ребёнка своего пьяный уронил, месяц в больнице потом пролежало дитя с матерью. Из машины у него украли сумку со всеми документами, ключами и кучей денег, на таможне заработанных. Как раз он позвонил при нас, что документы ему подбросили, так Гена как ребёнок радовался. Это у него не первый случай уже, говорит. Боится, что с работы выгонят.
21 июня, суббота. С утра 11 кругов пробежал по стадиону, пока Митя спал. После завтрака Митя в Ленинку отправился, а я загорать на стадион, где и пишу эти строки.
22 июня, воскресенье. Шереметьево-2, уже за кордоном.
Встали с Митей в 5.40 и около 8.30 были в Шереметьево-2, за два часа добрались от общаги.
В Шереметьево у девочки шарик улетел. Девочка плачет, шарик улетел, её утешают, а шарик висит, упёршись в потолок, невысокий в этом месте, и верёвочка от него свисает с колечком. Чем бы достать? Я решил попробовать зонтиком. Митя воспротивился моей попытке – не смеши, мол, публику. Но я зонтик достал, раскрыл его и попытался зацепить краем спицы зонта за петельку. Просто стоя, я не доставал сантиметров десять. Начал подпрыгивать с зонтом, но попасть спицей в петельку с прыжка можно было, наверное, только в одном случае из ста, долго бы пришлось прыгать. Надо высокого найти. Ну и нашёл одного мужика, моего возраста, а ростом заметно повыше. Тот без проблем зацепил моим зонтом шарик за петельку, а я вручил шарик девочке. Доставил радость. Родители благодарили за изобретательность. Армяне, похоже. А я Мите говорю:
– Вот чего же ты не хотел девочке помочь? Нехорошо. Теперь же будет что в мемуар записать.
Что и делаю сейчас, расслабившись в кресле перед посадкой в самолёт (А310).
Над Лондоном летели очень низко, хорошо было видно Темзу, парламент. Садились чуть ли не в грозу, и до конца дня солнышко показывалось между ливнями. Первый контакт с симпатичным «бобби»: – Где тут коучи на Лестер?
Тот показал и объяснил подробно, как идти.
А до того искал и нашёл офис Аэрофлота, отметил обратный билет и поменял кроны и марки на фунты (менее выгодно, чем в Диалог-банке предлагали). Взял билет до Лестера и посидел в кафе с пакетиком сока апельсинового за 50 центов 100 граммов и со своими крекерами. В кафе объявление: «Птиц не кормить!» Воробьи местные садятся прямо на столы и готовы из рук кормиться.
В кассе автостанции мне сказали, что автобус (коуч) на Лестер (и далее) отправляется в 15.30, на стоянке было указано время отправления 15.45, а отправился он в 16.10 и прибыл в Лестер где-то около 18.40 вместо 18.15 по расписанию. Из-за плохой погоды якобы. И в самом деле, движение по шоссе было хоть и многорядным, но не быстрым в сплошной колонне машин.
Первые географические впечатления: пейзажи как в Калининградской области, только дороги раз в 10 шире и каштанами не обсажены, и движение левостороннее. Массивы краснокирпичных домиков с микроскопическими двориками.
В Лестере из автобуса вылез – закачало. Доехал до Стэмфорд Холла (университетский Центр конференций в Оадби, где заседают и тут же живут, – это километрах в четырёх от самого университета, который находится практически в центре самого Лестера) за 5 фунтов 50 центов на такси, из них 20 центов на чай оставил. А автобус местный за 80 центов довозит, как сказал мне сосед по общаге (пятикомнатный блок с общей кухней и сортиром) – Андрей Литвин из Гренобля, стажёр с кафедры физики атмосферы СПГУ, после четырёх курсов, бакалавр.
Стэн Каули – профессор, главный редактор «Анналс Геофизика», шеф группы Радио и Космической Плазмы местного университета – тепло встречал всех прибывающих и провожал каждого до его комнаты. Рассчитался с ним за все брони – 322 фунта. На кухне – какао, чай, кофе, сахар, молоко в холодильнике, чем и запивал свои сухарики, крекеры, пряники и булочку с самолёта.
