Студентъ.
Я слишкомъ цѣню свое достоинство, чтобъ считать себя оскорбленнымъ. Намъ пора заниматься. Прибышевъ младшій, шествуемте.
Петруша.
Нѣтъ, я ѣсть хочу. (Входитъ Сашка съ блюдомъ.)
Студентъ.
Ну, посидимъ и попитаться можно. (Придвигается къ завтраку.)
ЯВЛЕНІЕ 6.
Любочка въ подобранномъ платьѣ, въ соломенной шляпкѣ, съ корзиной грибовъ вбѣгаетъ, и за нею двѣ дѣвочки.
Любочка.
Мамаша, душенька, вѣдь я не одна пришла!
Марья Васильевна.
Кто же съ тобою?
Иванъ Михайловичъ.
Съ кѣмъ же?
Любочка.
А вотъ угадайте! Съ Анатоліемъ Дмитріевичемъ. Я иду съ дѣвочками, и онъ ѣдетъ, и пошелъ со мной. Какіе мы два бѣлыхъ грыба нашли – знаете, подъ дворовыми, въ канавкѣ. Чудо, какія прелести! A Анатолій Дмитріевичъ ничего не видитъ, только одинъ мухоморъ нашелъ. Посмотрите, какія душки! Катинька, посмотри. Машка, у тебя, дай сюда. (Беретъ корзинку у дѣвочки и достаетъ грибы.) А березовиковъ то, Сашка, посмотри, сколько. Аты говорилъ – нѣту въ березовой алеѣ! Папаша, видѣлъ?
Иванъ Михайловичъ.
Да гдѣ же Анатолій Дмитріевичъ?
Любочка.
Онъ отчищается, упалъ на колѣнки, запачкался. У него бѣлые. Папаша, какіе у насъ съ нимъ разговоры были, ужасъ! Ну да послѣ я тебѣ одному скажу.
Иванъ Михайловичъ.
Что жъ такое? Что?
Любочка.
Очень важное, да теперь никакъ нельзя сказать, – до меня касается....
Иванъ Михайловичъ.
Однако ты не совсѣмъ хорошо дѣлаешь, что этакъ ходишь по лѣсамъ одна съ молодымъ человѣкомъ.... Положимъ..... но все-таки.
Любочка.
Вотъ отсталое воззрѣніе! Катинька, правда?
Иванъ Михайловичъ.
Ну и ты туда жъ! Ну-ка, поди сюда, разскажи. Какіе такіе важные разговоры были?
Любочка.
Теперь никакъ нельзя. Погоди, узнаешь. Нѣтъ, ты посмотри, мамаша, что за душки. (Подпирается и пѣтушится, представляя грыбъ.) Точно нашъ учитель, помнишь, Карлъ Карлычъ? – маленькій, толстенькій. Ахъ, какъ мнѣ нынче весело! Сашка, завтра пойдемъ съ тобой ра-а-ано.
Марья Васильевна.
Что жъ, хочешь чаю, кофею съ бѣлымъ хлѣбомъ?
Любочка.
Ну, ты удивишься, папа, объ чемъ мы говорили. И ты тоже, Катя, и ты....и вы удивитесь, Алексѣй Павловичъ. Петруша, дай мнѣ что ты ѣшь? (Выдергиваетъ у него вилку и кладетъ кусокъ въ ротъ. Петръ усердно ѣстъ.)
Катерина Матвѣевна (къ студенту).
И это ровня Анатолію Дмитріевичу? Что за неразвитость!
Студентъ.
А все по наружности и физіогноміи дѣвица почтенная и незловредная.
Любочка.
Мамаша, можно им дать по куску? (Указываетъ на дѣвочекъ и даетъ им по куску бѣлаго хлѣба и сахара.) А завтра приходите опять pa…а…но.
Марья Васильевна (подаетъ ей чай).
На, кушай, со сливками.
Любочка.
Мнѣ и ѣсть не хочется, я у Машки взяла корочку загибочку, такая вкусная, чудо! (Садится за столъ и тотчасъ же:) Я и забыла тебя поцѣловать, папа. (Цѣлуетъ.) Грыбъ ты мой бѣлый! О чемъ вы спорили, какъ я вошла?
Иванъ Михайловичъ.
А вотъ братъ твой выдумалъ, что цѣловать отца не надо,[52] надо сказать: здравствуй, отецъ! здравствуй, мать!
Петруша (пережевывая).
Я не выдумалъ, а пришелъ къ этому убѣжденію. —
Любочка.
Ха, ха, ха! Вотъ глупости! Они все по новому выдумываютъ.
Иванъ Михайловичъ.
А ты по новому съ молодыми людьми гулять одной?
Любочка.
Цыцъ! На меня не нападать! Я нарочно пойду съ молодымъ человѣкомъ. Алексѣй Павловичъ, пойдемте-ка за грыбами завтра.
Студентъ.
Что же, это учинить можно.
Любочка.
Да нѣтъ, мнѣ нельзя будетъ.
Марья Васильевна (къ студенту).
Вы яичницы не хотите ли?
Студентъ.
Нѣтъ, не хочу, сытъ-съ. Ну-съ, Прибышевъ младшій, упитались? Шествуемте.
Студентъ и Петруша уходятъ.
ЯВЛЕНІЕ 7.
Тѣже и прикащикъ.
Иванъ Михайловичъ.
Гм...... Еще что?
Прикащикъ.
На Каменной не косятъ.
Иванъ Михайловичъ.
Какъ такъ? А вольные?
Прикащикъ.
Наши мужики согнали; у нихъ тамъ драка вышла. Маторина всего въ кровь избили. Онъ пришелъ, въ конторѣ дожидается.
Любочка.
Я и забыла сказать. Страшный такой, точно разбойникъ. Мамаша, я такъ испугалась.
Иванъ Михайловичъ.
За что драка?
Прикащикъ.
Вышли косцы, только стали – прибѣжалъ Дёмкинъ съ сволоками, – они тутъ пахали, – какъ вы, говоритъ, смѣете въ нашего барина угодьяхъ косить! Онъ насъ нанялъ, говорятъ. То-то, говоритъ, вы больно ловки, намъ цѣны сбивать. Вишь, выискались по 1 рублю серебромъ за десятину косить! Онъ бы намъ 2 далъ, какъ нужда бы пришла, а то бы такъ лошадьми стравили. И началъ лущить. Тутъ съ поля мужики прибѣжали. Избили въ кровь.
Любочка.
Вся голова такъ по сихъ поръ въ крови, такой ужасный.
Иванъ Михайловичъ.
Что жъ вы смотрѣли? Вѣдь это ваше дѣло. Чтожъ староста?
Прикащикъ.
Къ старшинѣ уѣхалъ.
Иванъ Михайловичъ.
Хорошо, очень хорошо![53]
Прикащикъ.
Да что, Иванъ Михалычъ, съ этимъ народцемъ служить никакъ невозможно-съ. Нынче опять ночью двѣ веревки украли. Шиненыя колеса было утащили, спасибо углядѣлъ. Сколько разъ приказывалъ эапирать – не слушаютъ-съ. A вѣдь зa все я отвѣчать-то долженъ. Я, кажется, старался, своей, кажись, крови не жалѣлъ. Ужъ сдѣлайте такую милость – меня увольте.
Иванъ Михайловичъ.
Чтожъ ты, братецъ, однако!
Прикащикъ.
Нѣтъ, ужъ сдѣлайте такую милость, я не могу.
Иванъ Михайловичъ.
Что вы, шутите вѣрно? Какъ же это возможно, въ самую рабочую пору?
Прикащикъ.
Воля ваша-съ, Иванъ Михалычъ, а я вамъ не слуга. Старался я, сколько могъ. Только грѣхъ одинъ съ этимъ народцомъ. Увольте.
Иванъ Михайловичъ.
[54]Вотъ и хозяйничай! (Ходитъ въ волненіи. Останавливается передъ прикащикомъ.) Свинья ты! Какъ же вы полагаете, что можно напутать, нагадить да въ самую рабочую пору уйти?
Прикащикъ.
Что жъ дѣлать!
Иванъ Михайловичъ.
Вонъ! Только рукъ марать не хочется. Нѣтъ, это разбой. Это чортъ знаетъ что такое! (Ходитъ.)
Марья Васильевна.
Вѣдь я говорила, что они теперь всѣ уйдутъ.
Любочка.
А ты бы, папаша, вольнымъ трудомъ. Анатолій Дмитріевичъ говоритъ, что это лучше.
Иванъ Михайловичъ.
Ну васъ къ Богу! Мелютъ, не знаютъ что. Завязать глаза, да бѣжать! Все раскрыто, развалено, тащутъ, крадутъ, никто ничего не работаетъ! Мальчишки старшихъ учатъ. Всѣ перебѣсились. Вотъ-те и прогрессъ!
Катерина Матвѣевна.
Тутъ есть, по моему, причины, глубже коренящіяся въ отношеніи строя народной жизни.[55]
Иванъ Михайловичъ.
Отстаньте вы, ради Христа! [Къ прикащику] Чтожъ, вы останетесь? Я васъ прошу остаться. Пойми, что я не могу пріискать теперь вдругъ другаго.
Прикащикъ.
Никакъ не могу-съ, у меня и мѣсто есть.
Иванъ Михайловичъ (сердится).
Хорошо, такъ ты думаешь, что ты такъ со мной раздѣлаешься? Разбойникъ! Хорошо. А въ станъ!
Прикащикъ.
Не смѣете-съ, нынче ужъ это прошло время.
Иванъ Михайловичъ.
А, не смѣю? (Схватываетъ его за шиворотъ.)
Марья Васильевна (вскакиваеть).
Jean! Иванъ Михайловичъ, что ты! Меня пожалѣй!
Иванъ Михайловичъ.
Нѣтъ, я съ тобой раздѣлаюсь по своему. Пойдемъ, каналья! (Ведетъ [его] къ двери.) Марья Васильевна и Любочка уходятъ.
ЯВЛЕНИЕ 8.[56]
Входитъ Венеровскій.
Венеровскій.
Вотъ и я явился къ вамъ, – руку!
Иванъ Михайловичъ.
Нѣтъ, это невозможно! что дѣлать?
Венеровскій.
А у васъ что? Житейское? Что жъ, хорошее дѣло. – Xe, хе, xe!
Иванъ Михайловичъ.
Нѣтъ никакихъ средствъ! вотъ человѣкъ, облагодѣтельствованный мною, отпущенъ на волю до манифеста, землю подарилъ. Управлялъ имѣньемъ и теперь вдругъ, безъ всякой причины…
Венеровскій.
Не хочетъ продолжать служенія, хе-хе! что жъ, дѣло извѣстное. Хотѣлось бы его побить, помучать, пожечь на тихомъ огнѣ, да нельзя, – чтожъ дѣлать! Это дурная сторона вольнаго труда. —
Иванъ Михайловичъ.
Ну, да чортъ съ нимъ совсѣмъ! [Къ прикащику.] Ступайте, сдайте старостѣ. Я самъ приду. – [Прикащикъ уходитъ.]
Венеровскій.
Ей Богу, вотъ на васъ любуешься, Иванъ Михалычъ. Какъ вы себя ломаете. Это сила! Да, сила. А еще называютъ васъ ретроградомъ, – хе, хе!
Марья Васильевна.
Чаю или кофею хотите со сливками? вотъ бѣлый хлѣбъ, масло.
Венеровскій.
Merci. Ну, а вообще, какъ вольный трудъ? – я подъѣзжалъ, видѣлъ: кипитъ работа – хе, хе! Идетъ?
Иванъ Михайловичъ.
Ахъ, не спрашивайте! Идетъ, да вотъ этакія непріятности. Вы какъ?
Венеровскій.
Да мы что, – ничего, работаемъ понемножку. Все это грязь губернская давитъ, душитъ. Кое какъ боремся.
Иванъ Михайловичъ.
Ну да, да.
Венеровскій.
Все подвигаемся, все понемногу; вотъ вчера школу открыли для дѣтей золотыхъ дѣлъ мастеровъ. Выхлопотали помѣщенье, все; кое какъ собрали деньжонокъ по купцамъ на книги. Идетъ ничего. Вы пріѣзжайте какъ нибудь съ Любовь Ивановной посмотрѣть. Интересно. —
