— Такси! Такси!
Я прошмыгнула мимо него и помчалась по переулку, боясь лишь одного: как бы не сломался каблук. Может, лучше разуться? Тогда меня никто не догонит...
Ну и ввязалась в историю!
Какой-то подвыпивший прохожий призывно свистнул мне вслед.
За моей спиной заурчала машина. Я оглянулась на бегу! Такси! Но оно занято.
Машина остановилась возле меня, из нее поспешно выскочил швейцар-негр и, почтительно придерживая дверцу, сказал:
— Садитесь, мадемуазель.
Я подозрительно заглянула в такси. Кроме шофера, никого в машине не было.
— Спасибо! — буркнула я, сунула в ладонь швейцара первую попавшуюся монету и села сзади шофера: — Поехали.
— Куда?
— Прямо, все прямо!
В плену у факира
Никто меня не преследовал. Успокоившись, я назвала шоферу гостиницу и уже через десять минут очутилась у себя в номере. Хотелось есть: ведь я так и осталась без ужина. Но в ресторан я не пошла. Съела плитку шоколада, завалявшуюся в сумочке, запила водой, потом приняла душ и легла спать. От всех этих глупых треволнений уснула я моментально, твердо решив утром поскорее вернуться домой.
Проснулась я поздно, в десятом часу. Узнала по телефону расписание поездов и спустилась позавтракать в кафе. Там было пусто. В углу, заслонившись от всего мира газетой, пил кофе угрюмый толстяк в темных очках. Под соседним столиком дремал пушистый кот.
Было тихо и мирно. Я уже кончала завтрак, когда в дверь заглянула старушка в нелепой шляпке с перьями и цветами.
Она окинула кафе придирчивым взглядом, на миг задержалась на мне, но не зашла.
Выйдя из кафе, я снова увидела старуху в холле гостиницы. Она сидела возле двери в кожаном кресле. Кресло солидное, монументальное, а старушка такая маленькая и щуплая, что прямо утонула в нем. Торчала лишь ее голова в забавной шляпке. Старушка все время по-птичьи вертела во все стороны головой, судорожно сжимая в руках огромную потрепанную сумку, будто опасаясь, как бы ее у нее не выхватили.
«Какая смешная», — подумала я.
И тут же старушка выскочила из кресла и засеменила мне навстречу.
— Наконец-то, милочка! Я вас совсем заждалась, — набросилась она на меня так, словно мы были знакомы целый век. — Хотела, чтобы вы позавтракали с нами, заезжала, но вы еще спали. Поздно вставать вредно, дорогая моя. Задержалась на рынке — я всегда покупаю все только на рынке, иначе в наш век нельзя: не заметишь, как тебя отравят. Примчалась сюда, а вы уже завтракаете. Нехорошо, милочка: кто знает, чем вас накормят в таком месте? И вообще как может молодая одинокая женщина ночевать в подобных заведениях?
Тут она поневоле сделала маленькую паузу, чтобы перевести дух, и я смогла спросить у нее:
— Позвольте, кто вы и что вам надо? Вы меня с кем-то спутали...
— Ничего не спутала, дорогая моя, — перебила она. — Никогда я ничего не путаю, хотя и восьмой десяток пошел. И вы должны меня слушаться, я плохому не научу.
— Но кто вы? Честное слово, я вас не знаю.
— Только потому, что вы не здешняя. А тут каждый знает матушку Мари, спросите первого прохожего, если, конечно, он здешний...
— Но все-таки кто вы, матушка Мари?
— Как — кто? — удивилась старушка. — Я экономка доктора Жакоба. Мы же разговаривали с вами вчера по телефону.
Вот почему этот настойчивый голосок показался мне смутно-знакомым. И это забавное обращение «милочка», такое старомодное, что сразу вспоминается детство.
— Очень приятно с вами познакомиться, милая матушка Мари, — сказала я. — Но не понимаю, зачем я вам понадобилась?
— Как — зачем? Доктор Жакоб ждет вас.
— Доктор черной и белой магии, — насмешливо кивнула я. — Как же это он узнал, где я остановилась? Хотя при его способностях...
— Почему черной и белой магии? — Старушка явно обиделась, и мне стало стыдно за насмешливый тон. — Он доктор философии, милочка. Крупный ученый, его во многих странах знают. А фокусами он увлекается с детства — я же его вскормила, знаю. Что в этом плохого? И магия ни при чем — это все глупые суеверия одни. Адрес нам дал шофер: вы ведь ему вчера сами сказали, куда вас везти, так?
— Я никуда не поеду...
— Как это — не поеду? Он специально остался сегодня из-за вас, не уехал отдыхать, а вы — «не поеду»!
Спорить с ней было невозможно. К тому же мне вдруг стало любопытно увидеть доктора Жакоба в домашней обстановке. Может, он и дома сидит в чалме на остриях гвоздей или погружается в нирвану?
— Хорошо, сдаюсь, — сказала я. — Сейчас вызову такси, и едем...
— Зачем такси? У нас есть своя машина.
Пожав плечами, я двинулась за неугомонной матушкой Мари.
У подъезда стоял синий «мерседес». Шофера не видно, наверное, забежал выпить чашечку кофе, пока мы препирались с шустрой старушкой...
— Садитесь, милочка, — пригласила матушка Мари, преспокойно занимая место за рулем и привычным жестом надвигая поглубже допотопную шляпку.
В полной растерянности я села рядом с ней. Мотор взревел, и мы рванулись с места.
— Может, все-таки лучше мне? — робко пробормотала я, косясь на матушку Мари. — Я умею водить машину, хотя и не очень быстро...
Она не удостоила меня ответом, но, видно, обиделась и рассердилась: начала лихо срезать углы на поворотах и так резко тормозить перед светофорами, что у меня в глазах темнело.
На одном из перекрестков нас даже задержал юный доброволец-регулировщик движения, которыми так гордится Монтре. Было очень забавно слушать, как белоголовый серьезный мальчик с пухлыми щечками и повязкой на рукаве, встав на цыпочки, чтобы прибавить себе солидности, вежливо, но строго отчитывал матушку Мари, а та покорно слушала, понурившись и ерзая от нетерпения за рулем. Мне стоило больших усилий не расхохотаться.
Два квартала после этого мы еле ползли, и матушка Мари совсем извелась. Но потом она тряхнула шляпкой и решительно прибавила газу. И тут же резко остановила машину перед небольшим особняком, прятавшимся в зелени густо разросшегося садика на одной из окраинных улочек возле набережной, и победно посмотрела на меня. Я только заискивающе улыбнулась и начала помогать ей вытаскивать из машины сумки со всякой снедью.
Навстречу нам по усыпанной гравием дорожке среди сосен быстро шел доктор Жакоб. Он широко улыбался: наверняка видел из окна, как мы подкатили.
— Здравствуйте, мадемуазель... — поклонился он. — Наше вчерашнее знакомство получилось несколько сумбурным, так что я даже не успел спросить, как вас зовут.
— Клодина Дрейгер.
— Очень приятно. — Он снова учтиво поклонился. — Отдайте мне эти сумки, и прошу в дом.
