Они сами хотят формировать свою телеполитику и навязывать ее народу. Не констатировать факты, а формировать их на свой вкус. Да, кстати, они их и сегодня уже вполне формируют.
Коль скоро мы взяли за образец антиподов: питерских чекистов и ельцинских тележурналистов эпохи Путина, — то резонно продолжить сравнение. За 10 с лишним лет, что Путин находится у власти, о питерских чекистах на госканалах ничего хорошего сказано не было. Их историческая роль в сохранении единства России предана забвению, а точнее, даже и не поднималась. Их значение в деле построения вертикали путинской власти мелькнуло в критическом ключе и кануло в Лету. Их противостояние в холодной войне с Западом преподносится только негативно: кондовый совок не в состоянии помириться с продвинутыми американцами. И так далее.
Глядя на федеральное телевидение, кажется, что такого явления, как питерские во власти, просто не было. А если и было, то что-то мрачно-серое, неизбежное, как ГУЛАГ во времена Сталина. А еще мешают питерские улыбчивому и светлому Парфенову лепить лубочный, устраивающий всех телесовок, гады.
Я уже говорил, что при мало-мальски благоприятной политической ситуации питерские чекисты будут слиты ельцинскими тележурналистами мгновенно и со злорадством. Коль скоро они умудрились поставить себе в плюс ими же созданную ситуацию информационного забвения этой части путинской элиты, отсутствия объективного представления ее дел во имя России на экране, то чего же от них ждать, если под Путиным закачается кресло. Если сегодня заслуга Суркова в том, что он не дает мочить питерских на ТВ, то понятно, что может быть завтра, когда позиции Путина ослабнут.
За годы путинского правления ТВ так и осталось враждебным к главной опоре Путина — питерским чекистам. Словно живет оно не на бюджетные деньги, которые в массе своей составляют нефтедоллары от возвращенных государству чекистами частных нефте-компаний. Заслуга питерских в мягкой реприватизации не только не находит отражения на государственном ТВ, но и абсолютно нивелирована. Питерские не вернули стране богатства народа, а посадили несчастного Ходорковского. Вот основной лейтмотив комментариев деятельности питерских чекистов на ТВ.
Согласитесь, такое резкое отраслевое разделение понимания о том, что произошло (и происходит) со страной при Путине, более чем странно. Это говорит не только о политической порочности ельцинских тележурналистов, формирующих ни много ни мало представление населения о стране, в которой оно живет, но и о нездоровом устройстве государственного телевидения в целом. О его гнилой, ангажированной сути. О его необъективности. Об умении его сотрудников переворачивать все с ног на голову, издеваться над новейшей историей.
И при этом они еще ноют, эти господа!
Формально путинских силовиков на федеральном ТВ представляет взятый ими в прокат у Березовского один Михаил Леонтьев. Тот самый, который до этого был диссидентом в СССР, работал в «Независимой газете», когда она витийствовала над совком, затем подружился с Гусинским и, уведя у Третьякова полредакции, создал газету «Сегодня», которая вогнала осиновый кол в спину коммунизма, ломал державника на ТВ-Центре эпохи Лужкова, мешая с грязью Березовского. Потом Березой был куплен и посажен на ОРТ, где уже мешал с грязью Лужкова. Прижился. Перешел по наследству к Путину, взяв интервью у его пуделька.
При этом ни идеологически, ни ментально, ни уж тем более исторически Леонтьев к путинским чекистам не имеет никакого отношения. Он чужд им даже по своему либеральному мятежному духу. Но миссия обязывает. Не потому ли у Миши все его политические сентенции так и не вышли за рамки сиюминутного мочилова а-ля информационные войны 1990-х?
Леонтьевский патриотизм лубочен до оскомины — еще бы, он же не основан на убеждениях. Мише сгодился бы пост и главреда «Завтра», тем более он там с удовольствием печатается, да вот беда — он плоть от плоти либерал, расхристанный сибарит, а у такого прохановские державники должны вызывать отторжение и насмешку.
Политическое нутро Миши Леонтьева путанное и гниловатое, в нем отсутствует необходимый каждому убежденному в чем-то публицисту идеологический базис. (Квазидержавность не в счет, она давно почила на исторической свалке.) Леонтьев несовременен, поэтому неприятен в последнее время. (Впрочем, я его последние несколько лет не смотрел, может, он уже мочит и самих силовиков. Как знать?) Даже внешняя хрипловатая агрессивность 1990-х, составившая ему славу телесмельчака, уже дурной тон, ибо время не стоит на месте.
За 12 лет своей власти путинские чекисты сумели победить олигархов, ельцинских губернаторов, Семью, даже в известном смысле Дядю Сэма, но проиграли отечественному телевидению. Не знаю, в чем тут дело. Путин ли не дозволял соваться на поляну Суркова? Так Сурков миллион раз подставлял Путина на ТВ так, что убедить Хозяина расширить собственные полномочия на информполе чекистам, по идее, не должно было составить труда.
Скорее всего, не придавали значения, руководствуясь мыслью: лишь бы не вякали телекрикуны, и ладно. Молчат про нас, и слава богу! (Так когда-то взрастила целый пласт своих посмертных хулителей вялая в отношении представителей СМИ советская власть.)
Между тем корректное отношение к владельцам телеканалов — в нашем случае к власти — нормальная ситуация даже для любого западного телеканала, а вовсе не заслуга кукловодов типа Суркова.
— Найдите хотя бы один случай, когда бы телекомпания CNN критиковала ее владельца Теда Тернера, — предлагал мне известный телеведущий программы «Постскриптум» Алексей Пушков. — Такого случая не было! Журналист, который займется критикой, к примеру, того же Тернера, будет вызван к руководству, где ему прямо скажут: «Вы, конечно, имеете право критиковать Тернера, но не на этом канале, потому что это канал Тернера! Идите на СВС, на ABC и критикуйте, там вам никто ничего не скажет…» И это нормальный разговор.
В России, как и в любой другой стране мира, действуют такие же негласные законы. Вы можете себе представить, чтобы на старом НТВ сказали, что Гусинский — ужасный олигарх, открывающий ногами двери в кремлевские кабинеты, где, пользуясь своими связями, получает выгодные кредиты? Естественно, такого на НТВ не было и быть не могло. Кстати, тогда на НТВ была жесточайшая цензурная политика и в эфир шло только то, что не противоречило взглядам Гусинского и Малашенко, а еще лучше — с ними совпадало. И за этим убежденный демократ господин Малашенко, который сейчас обитает в Нью-Йорке, внимательнейшим образом следил.
Готов подписаться под каждым словом Алексея Константиновича, при этом, разумеется, сам будучи журналистом, я не призываю (да и не могу призывать) к тотальной цензуре. Да это для чекистов и не выход. Меня поражает, что за дюжину лет (полпоколения!) среди тележурналистов не появилось искренних приверженцев Путина. Одни старые прозападные приспособленцы и нытики да какая-то уж совсем случайная непрофессиональная мерзость типа сурковского хлыща Прилепина! А такого быть не должно. Если Эрнсты с Познерами напрочь перекрыли кислород не зараженным сурковской базаровщиной молодым кадрам своими антипутинскими курилками, то это вовсе не значит, что на федеральном телевидении надо поставить крест.
Иначе оно вас похоронит, товарищи чекисты. Как похоронило советскую власть с ее атомными подлодками, нефтью и межконтинентальными ракетами. А она-то ведь в лучшие свои годы, поди, посильнее вас была.
Либеральное увещевание всякого рода, мол, при всяком более-менее существенном вмешательстве государства в дела своих же каналов журналистика будет подменена пропагандой — чепуха! И зрителю, и читателю плевать, пропаганду он смотрит или взятый от балды сюжет, было бы интересно, морально и, главное, профессионально. Говорю как профессиональный журналист с профессиональным образованием, которое получил у лучших действующих и поныне журналистов России.
Так нужна ли пропаганда в правильном понимании этого слова сегодня?
Слово эксперту — Игорь Фесуненко, журналист-международник: «Конечно, нужна! Потому что любой — демократический, диктаторский, социалистический, капиталистический, левый или правый — режим нуждается в пропагандистском обеспечении. Это престиж страны, в конце концов. Ко мне, к примеру, в Латинской Америке относились как к представителю великой державы. Помню, когда случился ввод наших войск в Чехословакию, так со мной многие перестали разговаривать — словно это я их туда посылал. Или. Помню случай в Португалии, когда ко мне подбежал человек, бросился мне на шею и говорит: «Теперь я могу помереть спокойно!» — «Почему?!» — «Потому что я увидел человека из Москвы!» Серьезно! Я нисколько не преувеличиваю. Вот вам и пропаганда».
