– Возможно, у Листовой, как у многих очень богатых женщин, искажено восприятие действительности, – заметила Ада, – я знаю одну даму, которая говорит:
– Вот я небогатый человек, не имею неразумных желаний. Зачем мне квартира на Манхэттене? Не люблю город! Сельская Англия, вот где я хорошо себя ощущаю в нашем поместье. Тишина, покой, небольшой трехэтажный дом, всего двадцать пять комнат. Обожаю маленькие особняки. А мужу неймется, нацелился на пентхаус в Нью-Йорке. Еще отговорила его, объяснила: «Мы с тобой всегда жили скромно. К чему нам этот Манхэттен? Домик в английской провинции милый, уютный, не пафосный, маленький – вот что принесет нам много положительных эмоций».
Это она говорит не потому, что хочет похвастаться богатством. Нет, Марина с детства жила в роскоши. Ее отец – крупный партийный функционер, когда вся страна мечтала поехать на Черное море, снять комнатушку с туалетом во дворе, родители Ермаковой летали в Пицунду, мать с дочкой там три-четыре месяца проводили. Для Мариши поместье в Англии – скромный домик. Может, и у Инессы так?
– Не исключаю такой возможности, – согласилась Риччи, – но и не оставляю мысли о том, что госпожа Листова привирала, рассказывая о своей матери, отце, бараке и интернате.
– Начну собирать необходимую информацию, – остановил дискуссию Димон.
– Почему человек лжет о своем материальном достатке? – не утихала Риччи. – Потому что денег у него нет. Или они есть, но не так много, чтобы стать своей в тонкой прослойке жен олигархов. Если хотите знать мое мнение: Инесса завистлива, не любит помогать людям, эгоистична. Тамаре Владимировне не видать ни копейки. Дочь постарается отодвинуть свою биологическую маманю от денежной кормушки.
– Не каждый человек готов простить родителя, который бросил его в детстве, – сказала Ада, – некоторые раны никогда не зарастают. Желание казаться не той, кем являешься, – это комплекс неполноценности. Но нам будет трудно работать, не имея достоверной информации.
– Танюша, у тебя телефон звонит, – остановил беседу Димон, – не рабочий, личный.
– Ну у тебя и слух! – позавидовала Дюдюня. – Дима, ты прямо горная коза!
– Обижаешь, однако, – покачал головой Коробок, – я индивидуум мужского пола.
– Следовательно, козел, – заявил Никита.
Я схватила трубку и услышала голос нашей домработницы:
– Танюша! Альберт Кузьмич умирает!
Я ткнула пальцем в трубку, теперь голос Бровкиной разлетелся по всему офису:
– Рина в ужасе, мне тоже очень страшно.
– Что случилось, объясни, – потребовала я.
Надежда издала стон.
– Приехала Яна, пока она мыла и вычесывала кабачков, мы искали кота! Обшарили оба этажа, нигде его нет. Осмотрели каждый угол, проползли везде, куда пролезли. Ну, нет британца!
Из трубки донеслись всхлипывания и слова:
– Он умер.
– Надя, – громко сказал Коробков, – если Альберт Кузьмич занычился так, что его не найти, это не означает, что котяра лишился жизни. Просто он хитрее вас с Риной.
– Сейчас приедем и найдем его, – пообещала я.
– Вы только по полу ползали? – уточнила Ада. – Моя тетка один раз чуть с ума не сошла, весь день искала свою кошку. Потом решила, что Мотя пробралась на балкон, сиганула с него и разбилась насмерть. Кинулась во двор, там полный порядок, никаких трупов. Катя вернулась домой в невменяемом состоянии и услышала «Мяу». Звук летел сверху. Тетка поняла голову, а сверху на комнатной двери сидит ее Мотя!
Послышался звяк. Я увидела фото: бумажная пеленка с огромным ярко-красным пятном.
– Что это? – насторожилась я.
– Альберта Кузьмича мы нашли, – зашептала Бровкина, – он не спрятался, спал на кровати Танюши и Ивана Никифоровича. Посадили его на стол, прикрыли тот, как всегда, пледом, взяли новый, старый совсем никудышный, стыдно его использовать. Под ним бумажная пеленка. Яна стала котика вычесывать, а тот лужу напрудил.
– Он так всегда делает, – напомнила я, – ничего особенного.
– Тань, ты посмотри, что мы увидели, когда кота сняли и решили одеяльце постирать. На пеленке лужа крови. Глянь на фото!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Ужас! – ахнула Дюдюня. – Немедленно вызывайте Люду.
– Она в отпуске! – закричала Рина. – Мы сбросили ей снимок! Людочка сказала, что по нему трудно определить, что случилось, качество плохое. Надо сдать на анализ мочу. Вероятно, это песок выходит.
– Из Альберта Кузьмича песок высыпается? – заморгал Никита. – Кот не старый!
– Как у него анализ взять? – рыдала Ирина Леонидовна, которая отняла у домработницы телефон.
Димон застучал по клавиатуре.
– Так! Полно практических советов. Рина, успокойся. Надя, прекрати паниковать. Альберт Кузьмич нас всех переживет!
– Не говори так, – еще сильнее расстроилась мать Ивана. – Как котику одному себе поесть купить?
Коробок встал:
– Тань, надо спешить домой.
– Отправляюсь с вами, – отозвалась Дюдюня.
– Я тоже хочу поехать, – прогудел Никита.
Я посмотрела на часы.
– Риччи, вы свободны. Приезжайте завтра к полудню.
– Не желаете брать меня с собой? – задала прямой вопрос девушка. – Помешаю вам?
– Конечно, нет, – интеллигентно соврала Дюдюня.
Я промолчала, а Димон забормотал:
– Кот больно царапается, прямо до кости! Он огромный, злой, вредный!
– Обожаю таких! – подпрыгнула девица. – Скажите честно: ты новенькая, не входишь пока в наш коллектив. Тогда я уйду до завтра. Просто хочу помочь, имею опыт общения с дикими животными. Вот!
Риччи живо закатала рукав.
– Боже! – попятилась Дюдюня. – Какой шрам!
– Укус льва, – заявила девица, – мне пришлось удирать от одного мужика, а у него в поместье зоопарк. От пумы я спаслась, а лев лапу из клетки вытянул и – цап! Берете меня в команду?
Дюдюня замялась, Димон закашлялся, а Никита мигом понял, на кого перевести стрелки.
– Начальник бригады Татьяна. И мы собрались к ней домой, значит, Сергеевой решать, едете вы или нет!
Риччи округлила глаза, прижала к груди ладошки и заныла:
– Мы теперь работаем вместе, не бросайте меня, честное слово, я пригожусь.
– Садитесь в машину и езжайте за нами, – сказала я, натужно улыбаясь, – путь короткий, через пять минут на месте окажемся.
Глава шестая
– Вы на лифте, а мы с Таней пешком, – скомандовала Дюдюня.
Риччи быстро выскочила из кабины.
– Заходите, простите, что вперед вас вошла.
– Боюсь этого подъемника, – соврала Ада Марковна, – он похож на клетку для попугая. Скрипит, кряхтит, вот-вот развалится. И Танюша его терпеть не может.
– Верно, – тоже солгала я и пошла вверх по ступенькам.
Ада Марковна поспешила следом, когда мы добрались до второго этажа, она осведомилась:
– Как тебе новая барышня?
– Пока не знаю, – вздохнула я, – она пыталась выступить в роли психолога, неплохо разбирается в моде. Умеет добиваться своего, смогла так провести сейчас разговор, что мне пришлось пригласить ее к себе. Это качество не очень приятно в дружеском общении, но для работы пригодится.
– Манипуляторша, – коротко заявила Дюдюня. – Чем она Ивану понравилась? Ты у него не спрашивала?
– Пока нет, – ответила я, шагая через ступеньку, – связь плохая, я отправила сообщение, а оно, похоже, не дошло до мужа.
– Забрался Ваня в дебри, – резюмировала Дюдюня. – Умение дернуть человека за нужную нитку, чтобы тот исполнил твое желание, в нашей конторе приветствуется. Вот подругу с таким талантом иметь не хочется. Но давай понаблюдаем за ней. Ездит на «Мини Купере», маленького размера, но большой цены машине. Пускает пыль в глаза?
Я решила быть справедливой.
– Полно машин дороже «миника», вероятно, он ей просто нравится. Если решим взять ее к нам, Риччи дадут служебный джип.
Потом вытащила из сумки ключи и открыла дверь. В холле пахло лекарством, Ада подергала носом.
– Валокордин!
– Надя этим лекарством все лечит, – объяснила я, – на ночь его принимает, чтобы хорошо спать.
