Метон был точно такой же наставник новичков, как и Коракс. Но вот в его руки попал Аристос, и за ночь Метон оказался в Первом ярусе, минуя Второй. Теперь ему платили в пять раз больше, чем Кораксу, а каждый раз, когда Аристос одерживал победу, ему вручали особый денежный подарок. Этот прощелыга даже удостоился чести обедать за столом Торкватия. Разумеется, этот новичок — всего лишь женщина, но по-настоящему отважная женщина тоже чего-то стоит. Мыслительный процесс в голове Коракса был похож на падение массивного валуна с крутого склона. Покатившись, он уже не мог остановиться, пока не достигнет подножия горы. Вот и Коракс уже мечтал о том, как он оставит свою душную комнатенку под самой крышей и переберется в просторные прохладные апартаменты на первом этаже, которые ранее занимал торговец. Рядом с ними во дворе плещется красивый фонтан. Кроме того, он сможет освободить свою невольницу Лическу и жениться на ней. Он обязательно поднимется, если не сразу на Первый ярус, то на Второй обязательно, и его коллеги по Третьему ярусу почернеют от зависти.
Потрепав Астериона по щеке и отпустив, Коракс повернулся к служителям и тихо приказал:
— Десять ударов, не больше, но чтобы у нее осталась зарубка на память. А затем бросьте ее в яму на пять дней. Еды не давать, одну воду. Мы выбьем из нее всю дурь.
В глазах Коракса огнем полыхала алчность.
Ауриана оказалась похороненной заживо в сырых подземельях школы, где отовсюду капала вода. Ее приковали цепями к мокрому полу из каменных плит лицом вниз. Рубцы на спине, оставшиеся от плетки, регулярно обрызгивали соленой водой, чтобы они подольше не заживали. От этого спина превратилась в пылающий костер, и Ауриана испытывала жгучую боль. Стражники то и дело хлопали дверью в проходе, и тогда перепуганные крысы начинали бегать по камере.
«О, Фрия, дай мне умереть! Здесь, в этом проклятом месте невозможно выжить. Все делается шиворот-навыворот. За смелость наказывают, за предательство вознаграждают, а жестокость приносит свободу и славу. В этом мире мне больше ничего не нужно. Отпусти меня, дай мне погрузиться в сырую землю и обрести там покой».
Кошмарный сон овладел Аурианой. Дня через два или три ее обостренное голодом обоняние уловило ароматный запах вареных сладких фруктов. Ауриана открыла глаза и увидела в слабом свете факела, укрепленного в дальнем углу коридора, деревянную чашку, от которой все еще шел пар. Кто-то поставил ее за решетку.
Ауриане мучительно захотелось схватить эту чашу и, прижавшись к ней ртом, вылакать ее содержимое, но она справилась с этим искушением. Что-то здесь было не так. С чего бы это Коракс раздобрился и отменил свой приказ не давать ей пищи?
В нескольких шагах от нее привстала на задних лапах крыса. Ее глаза, похожие на две светящиеся бусинки, настороженно изучали Ауриану. Та пододвинула лоханку с фруктами поближе к храброму созданию и притворилась спящей. Крыса засеменила вперед, затем остановилась и стала умываться, потирая мордочку кругообразными движениями мясистых лапок. Ауриана в нетерпении закусила губу. Казалось, прошло полдня, пока крыса снова засеменила вперед и схватила вареный инжир.
Тут же, не успев даже проглотить кусок, она начала корчиться в агонии. Маленькое тельце извивалось и дергалось. Ауриана наблюдала за этими мучениями, с ужасом представляя, как яд выжигает внутренности крысы.
«Это дело рук неизвестного врага. Императору нет надобности устраивать мне тайную смерть. А Кораксу я нужна живой. Должно быть, наставники обсуждали происшедшее в тот день на арене и упоминали мое имя. При этом мог присутствовать кто-то, желавший мне смерти. Но кто?»
Глава 36
Когда Ауриану выпустили из заточения, дни стали проходить для нее незаметно, ничем не отличаясь в этом унылом однообразии один от другого. Двор, посыпанный песком, тесные коридоры и похожее на пещеру помещение рядом с кухней, где она спала ночью. Наверное, точно так же чувствует себя бык под ярмом на пашне. Так грустно думала Ауриана, идя одной и той же дорогой день за днем и наблюдая за одними и теми же жалкими осколками настоящего мира, оставшегося за пределами этой тюрьмы.
При появлении первых лучей солнца двести новичков должны были вставать. Стража будила их громкими ударами железных прутьев о решетку. Долгие часы выматывающих силы тренировок, поедание плохо приготовленной пищи и сон, служивший сомнительным убежищем от всех страданий — все это было похоже на спицы в безостановочно вращающемся колесе, которые отмечали границы между сутками. Однако не бывает худа без добра: благодаря монотонности своего существования у Аурианы развилась поразительная ясность миросозерцания. Она чувствовала, как дух-пламя внутри нее постепенно набирает силу, словно она каждый день совершала ритуал Огня. Это чувство привело к тому, что теперь обычаи и традиции своей родины она оценивала как бы со стороны, хотя и не вырвала полностью их из своей души. Она вспомнила, как Рамис часто отделяла своих учеников друг от друга и давала им каждый день одно и то же задание. Может быть, ее целью было создать это странное чувство принадлежности не только к одному роду, но и к солнцу — источнику животворящей силы, к океану ночного неба, чувство общности со всеми живыми существами в этом мире?
«Неужели и я в этой чужой стране стала исповедовать учение Рамис? Ателинда, несмотря на все твои труды колдунья овладевает мной в это страшное и решающее время. Но ей никогда не удастся взять мою душу целиком. По крайней мере, до тех пор, пока я не перестану искать мести».
Утром обычно проводились упражнения на развитие выносливости, быстрой реакции и постоянной готовности к бою. Большое внимание уделялось мышцам ног, игравшим жизненно важную роль при схватке на мечах. Коракс частенько привешивал им на лодыжки свинцовые гири и заставлял их бегать с ними вокруг арены, в центре которой стояли его помощники с деревянными жердями в руках. Они бросали эти предметы без предупреждения, а бегущие должны были уворачиваться от них. Убить такие палки не могли, но увечья, нанесенные ими, бывали иногда довольно серьезны. Днем эти же жерди давались новичкам уже в качестве оружия, которое они метали в столбы и мишени из рогожи, набитые соломой. Вскоре они стали проводить учебные поединки друг с другом.
С помощью примерно таких же деревянных палок Коракс демонстрировал им элементарные приемы нападения и защиты.
— Внезапность — это все! — громогласно изрекал он, расхаживая между своими подопечными, стоявшими разомкнутым строем. — Меняйте тактику при отступлении. Если хотите долго жить, не позволяйте вашему сопернику понять ее!
