– Алло! Алло! Кто это? Вас не слышно.
Но на том конце линии слышались лишь тихие потрескивания. Кто-то молчал, слушая её голос, затем трубку положили. В последующие ночи повторялось то же самое.
– Алло! Говорите, не молчите! – недовольно требовала Марианна, но никто не отвечал.
Чтобы странные звонки прекратились, ей пришлось сменить номер телефона.
На Катрин в октябре вдруг нахлынуло творческое вдохновение, и она решила написать портрет Евы. Ева несколько дней позировала ей на фоне золотой осенней листвы, и жёлтая блузка, в которую она была одета, выгодно оттеняла тёмно-зелёный цвет её глаз, делая их ярче. Работа получилась превосходной. Радостная Катрин преподнесла портрет Еве.
– На портрете я выгляжу гораздо красивее, чем на самом деле, – засмеялась Ева, приняв подарок.
– Нет, нет, ты действительно такая красавица, – убеждала её Катрин.
– Зря ты не стала профессиональной художницей, – посетовала Ева, оценивая талант подруги.
– Ну я же не могу эксплуатировать свои творческие способности, – засмеялась Катрин. – Вдохновение нельзя призвать насильно, оно приходит само по себе.
В один из дней, гуляя с Евой в парке, Катрин призналась:
– Знаешь, Ева, мне всегда хотелось иметь сестру, такую, как ты.
– Но, Катрин, мы же и так близки друг другу. – Ева посмотрела на подругу. – Даже ближе, чем кровные родственницы.
– Да, я знаю это, – Катрин улыбнулась. – Я чувствую себя маленькой, застенчивой девочкой, а ты опекаешь меня.
Они шли по дорожке, густо усеянной опавшими листьями. После долгого молчания Катрин заговорила вновь.
– Ева, я хочу ещё раз сказать тебе спасибо за то, что ты спасла мне жизнь, тогда, на озере.
– Не за что благодарить меня. – Ева сняла с волос Катрин кленовый листок, упавший с ветки. – Ты тогда была слишком расстроена, и не понимала, что делаешь. Я не позволила тебе совершить такое, потому что мне было бы очень жаль потерять тебя, свою подругу и сестру.
Взгляд Евы был полон сестринской теплоты, и у эмоциональной Катрин от этого на глазах выступили слёзы.
Энн, порвав с Майклом, обратила своё внимание на Адама Рассела. Она ни к кому не привязывалась надолго, но и не была ветреной особой – просто ей захотелось расшевелить «ботаника» и «книжного червя»: Энн интересовало, целовался ли он хоть раз в жизни? Адам был симпатичным кареглазым блондином, но с девушками не общался, смотрел лишь в учебники. Энн каждый день приходила к нему домой и буквально силой вытаскивала из-за стола.
– Пойдём, пойдём, Адам, смотри, сколько интересного в мире! Нельзя же всю жизнь за книгами просидеть!
И Адам покорно шёл следом за Энн, прекрасно понимая, что сопротивляться бесполезно.
Энн таскала его в театр и в кино, побывала с ним на экскурсиях в нескольких музеях. Даже повела Адама на туристическую смотровую площадку, расположенную на восьмидесятом этаже одного из небоскрёбов.
Поднялись наверх они на прозрачном скоростном лифте. Под ними раскинулся город, кажущийся с такой огромной высоты игрушечным макетом. Улицы уходили далеко за горизонт, автомобили и люди казались совсем маленькими точками. Солнце уже покидало небо, окрашивая облака золотисто-розовым цветом заката. Опускались вечерние сумерки, кое-где уже горели огни фонарей.
– Нравится вид? – спросила Энн у Адама.
– Очень! – От захватившего его восхищения парень не мог подобрать слов. – Я никогда не посещал эту смотровую площадку.
– Ты бы многое упустил, если бы подольше просидел над учебниками, – усмехнулась Энн. – Куда планируешь отправиться, закончив Академию? На Луну или на Марс?
– На Луну, – ответил он. – На Марсе уже есть люди, а на Луну пока запускают только роботов. Хочу быть первым поселенцем на земном спутнике.
– Я уверена, что ты им станешь. – Энн поближе придвинулась к Адаму. – А я буду ждать тебя здесь, на Земле.
Адам вопросительно посмотрел на неё, и Энн, оказавшись вплотную к нему, поцеловала его в губы. Адам растерялся, но лишь на мгновение, ибо в следующую секунду уже сам целовал девушку.
* * *
За окном шёл дождь. Уже был конец декабря, но зима всё никак не желала приходить в город. Марианна лежала с Джеком на кровати, укрывшись тёплым одеялом, которое служило им одно на двоих. Свет был выключен, и в комнате царил полумрак. Джек гладил Марианну по спине, девушка настраивалась на интимное продолжение вечера, но внезапно раздался звонок в дверь. Марианна неохотно убрала от себя руку Джека, и пошла открывать, гадая, кто же мог нанести им визит.
На пороге стояла её мать, Стелла Эванс. Она вошла в прихожую, поставив на пол пакеты с продуктами и стряхнув с зонта дождевые капли.
– Здравствуй, доченька. Мы с отцом так по тебе скучаем. Как ты поживаешь?
– Хорошо, мама. – Дочь обняла её и отнесла пакеты на кухню.
Джек, едва услышав голос матери Марианны, стремительно заметался по комнате, наводя порядок, собирая разбросанные вещи и заправляя постель.
– Джек, иди сюда, – позвала его на кухню Марианна. – Поприветствуй мою маму.
Разбирающая привезённые продукты Стелла вопрошала:
– Ну и как же вы тут живёте? В шкафчиках нет ничего, кроме банок с кофе, холодильник пуст, только один засохший кусок сыра на полке у вас завалялся.
Смутившаяся Марианна не стала говорить матери, что они с Джеком обедают в кафе, а ужин заказывают на дом. Если бы Стелла узнала, то назвала бы это неразумным расточительством и пустой тратой денег.
– И на плите у вас грязно, – заметила Стелла, уже успевшая осмотреть каждый угол. – Мари, где у тебя чистящее средство? Его нет? Завтра же привезу. Кухню, да и вообще всю квартиру, нужно содержать в чистоте. И ещё, Мари, не забудь протереть пыль на подоконниках и полить цветы.
Дочь кивала головой, обещая, что всё сделает.
Когда Стелла ушла, Джек недовольно пробурчал:
– Она могла бы хоть предупредить, что придёт. А то ведь даже не позвонила.
– Ну что ты говоришь, Джек? – возмутилась Марианна. – Она же моя мама, не чужой человек, поэтому может навещать меня, когда захочет, в любое время.
Марианна села рядом с ним, притягивая его к себе.
– Я у родителей единственная дочь, к тому же мне всего восемнадцать, поэтому они так беспокоятся обо мне.
– Твоя мать упорно не желает признавать меня своим будущим зятем. – Джек опустил голову девушке на грудь. – Смотрит на меня, как на последнего негодяя, который просто совратил её дочь.
– Ты не прав. – Марианна погладила его по коротким чёрным волосам и посмотрела в синие глаза. – Я думаю, что со временем ты ей понравишься.
– Эх, если бы, – печально вздохнул Джек. – Если бы…
* * *
Натали Картер, проснувшись, лежала без сна. Тихонько выскользнула из-под одеяла, стараясь не разбудить спящего Роберта, нашарила в темноте тапки, накинула халат и куртку, и вышла на балкон, где долго курила, оставив в пепельнице несколько окурков. Смотрела на размытые дождём ночные огни города, и размышляла о своей судьбе. Не складывалась как-то её жизнь. Иногда Натали задумывалась о том, зачем вообще начала отношения, которые сейчас были под запретом.
Роберт Филипс, весьма привлекательный шатен с сине-зелёными глазами, нравился ей ещё со школы. Натали видела, какими глазами смотрела на него Катрин Томпсон, так ни разу и не решившаяся подойти к нему. Неотразимая и ослепительно прекрасная Натали взяла всё в свои руки. Она завлекла Роберта и без памяти влюбила в себя, впервые поцеловавшись с ним на чердаке своего особняка во время детской игры в прятки. Натали увела его туда специально, чтобы Марианна, которой тогда выпало быть водящей, не нашла их. Натали на свиданиях целовалась и обнималась с Робертом всегда и везде, даже когда одноклассники отмечали Рождество в доме у Софи Бекер. Натали до сих пор помнила растерянное лицо Катрин, заставшей их целующимися в кухне.
Развлекаясь с Робертом, Натали вскоре осознала, что и сама влюбилась в него, и хочет каждый день быть рядом, видеть его глаза, слышать его голос и чувствовать его губы на своих губах. Она даже поступила учиться туда же, куда и Роберт, в Международную Космическую Академию, хотя сама подавала документы в Институт связи и радиотехнологий. Поклонников у Натали было много, но она отвергла их всех, желая видеть рядом с собой одного только Роберта.
Отдавшись ему на праздновании школьного выпускного, Натали совершенно не думала о последствиях, и спустя некоторое время поняла, что беременна. Своё положение она тщательно скрывала от окружающих, надевая маечки и кофточки на один – два размера больше, и включая громко музыку, чтобы родители не слышали, как её тошнит. По утрам Натали старалась не завтракать, не в силах даже смотреть на еду. Она убегала в Академию пораньше, ссылаясь на договорённость с однокурсниками, или попозже, притворяясь, что проспала, и делала всё, чтобы не сидеть за одним столом с родителями.
