Он покрутился на кресле из стороны в сторону.
- Мне говорили, они собирались улетать? - спросил детектив.
- Да вроде нет, - пожал парень плечами. - У них вроде, что-то наклевывалось...
- Почему ты так думаешь?
- Пару недель назад Эмиль с Оуэном начали о чем-то шушукаться. Оуэн стал напряженный. Он всегда был такой, когда что-то важное происходило. Эмиль взъерошенный ходил, много работал, все данные за собой тщательно подчищал. Эбигейл к нему часто подходила, вроде как успокаивала. Короче, у них что-то происходило. Когда я у Эмиля спросил, он мне сказал: "Всё нормально. Скоро всё закончится. Но пока лучше держись от нас подальше".
- Слышал, китиарцам угрожали... - запустил Алекс на проверку еще одну версию.
- Было такое, - Райан поджал губы и мелко закивал головой. - Это всё от ксенофобии, - поделился он. - Китиарцы для нас - непонятные чужаки. Неизвестность всегда страшит. А страх порождает ненависть. К тому же людям легче жить, когда у них есть, с кем бороться. Все невзгоды, житейские проблемы и разногласия теряют значение перед лицом общего врага.
- Социологией интересуешься?
- Нет, это мне Эмиль объяснял. У него сестра такими вещами занимается: всякой психологией...
- ...социальной антропологией, - продолжил детектив.
- Да, да, угадали!
Ага. Угадал он. Буквально, пальцем в небо попал. Значит, брат. Может, не так уж он плох, этот Эмиль Роул. Вроде, парень не глупый. И весёлый, если верить. Только знать бы еще, кому и в чем?
Когда Алекс вышел из Исследовательского центра, на улице уже вечерело. Скоро придет лето с жарой и иссушающими ветрами. А пока можно радоваться ненавязчивому теплу. Хотя, стоило светилу спрятаться, повеяло холодком. Детектив добрался до своего аэрокара и прикинул, что на работу - практически на другой конец города - придется лететь только для того, чтобы оттуда направиться домой. Конечно, люди пропали, дело стоит, начальство ждет... Но до сих пор никаких условий выдвинуто не было. Либо люди не хотят, чтобы их нашли, и от лишнего дня свободы не откажутся. Либо похитители еще не определились с ценой, и пока преступники думают, можно не дергаться. Либо уже некого менять, и как ни цинично это звучит, днем раньше, днем позже - погоды не делает. В общем, Алекс двинулся прямиком домой. Выспавшийся, собранный детектив принесет больше пользы, чем сонный и уставший. После ночной побудки спать хотелось немилосердно.
Разогрев стандартный порционный ужин, Коллингейм вытащил из пола перед галовизором столик-трансформер. Потыкал по каналам. Везде одно и то же: смерть Бродски и пропажа китиарцев были темой дня. Роул не всё рассказал стажеру про ксенофобию. С каким упоением журналисты, политики, видные общественные деятели строили гипотезы о причинах смерти Оуэна! Одна грязней другой. Они смаковали чужую смерть, как ценитель настоящее вино. "Ура! Мы доказали, что супер-люди вовсе не супер! Они только делали вид! Но мы всегда это подозревали! Мы же, чай, не дауны", - читалось между строк. И столько в этом междустрочьи было искренней радости, большого человеческого счастья, что Алексу стало противно.
Коллингейм принял душ и завалился спать. Ему снилась Тайни Роул. Не спокойная и сосредоточенная, какой он привык ее видеть, а взъерошенная и испуганная. Она пыталась ему что-то втолковать. Алекс слышал ее голос, но никак не мог понять, чего она хочет. Наверное, потому что он даун, решил Коллингейм во сне, и стал пялиться китиарке на грудь... А потом, как всегда не вовремя, сработал будильник.
Детектив бодро вскочил, сделал несколько упражнений, умылся и оседлал своего верного аэро-буцефала. Позавтракал он в дороге, чтобы сэкономить время, в итоге на работу прибыл раньше всех. Вместо получаса в спортзале, Коллингейм сел приводить в порядок информацию по делу.
Последний раз китиарцев видели в субботу вечером. В понедельник они не явились на работу, на вызовы не отвечали. На поиски пропавших кинули все силы полиции. Они как сквозь землю провалились. В ночь на вторник обнаружили тело Бродски. Коллингейма подняли в три часа. Алекс даже пожалел, что не женат. Жена бы спросила: "Ты куда это на ночь глядя?" А он ей бы ответил: "В бордель". Смерть китиарца наступила в понедельник, ориентировочно с часу до половины второго дня. Вкалывал мужик в поте лица. Судя по анализам, последние двадцать часов своей жизни Оуэен провел в состоянии сильнейшего наркотического опьянения. Определить, употреблял ли он наркотики ранее, не представлялось возможным. Через двадцать часов все промежуточные продукты распада "нирваны" полностью утилизируются организмом. На теле были обнаружены множественные гематомы. Эксперты сообщили, что в основном они были получены в воскресенье. Веселенький уикенд был у китиарца. А закончился так, что просто обхохочешься. Самое время почитать про экстремистские группировки. Но тут подошло время оперативки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Капитан планомерно снимал стружку с Коллингейма, требуя результатов. Алекс тоже потребовал - помощи. Он пока клонироваться не способен. Рук у него две, ног - две, глаз - тоже два, а голова и рот - вовсе в одном экземпляре. Начальник сказал, что последний экземпляр Алеску следовало бы заткнуть и начать копать. Как копать ртом начальник не сказал, но, видимо, подразумевалось, что детектив будет землю грызть. В этот драматичный момент у капитана сработал комм. Он посмотрел, кто вызывает, побледнел лицом, выслушал, сказал: "Есть", отключился и произнес: "Коллингейм, к Уокеру". В глазах читалось облегчение оттого, что вызвали не его.
Про Шефа полиции Атован-Сити Дж. Уокера ходило много анекдотов. Например: "Как-то раз в одной из шахт случился завал. Техника оказалась бессильна. Тогда вызвали Уокера, и он прожег проход взглядом". Поэтому по дороге Алекс забежал в туалет - чтобы не оконфузиться. В приемной секретарь молча кивнул и тут же открыл дверь в кабинет начальника. Зараза, даже не дал спросить, в чем дело. Дело, как оказалось, было на миллион. Голосов избирателей. С Уокером, как со старым приятелем, за чашечкой ароматного кофе беседовал сенатор Рональд Брукс. Неукротимый Ронни ослепительно улыбнулся детективу, и Алекс напрягся.
- Детектив Коллингейм, рад встрече! - встал сенатор и протянул руку для рукопожатия.
Детектив украдкой бросил взгляд на Шефа. Тот елеуловимо кивнул. Коллингейм поприветствовал Брукса, выдавив ответную улыбку.
- Я очень рад, что дело китиарцев находится в надежных руках, - заявил Неукротимый Ронни Уокеру. - Я уверен, что он отлично справится.
После этих слов сенатор повернулся к детективу.
- Дело непростое, - сказал он, изобразив глубокую озабоченность. - Очень скользкое. Нам нужно удержаться на грани, чтобы не случилось межзвездного скандала, но виновные были найдены. Вы, детектив, хорошо зарекомендовали себя в работе с представителями Китиары. Надеюсь, и в дальнейшем всё пройдет гладко. Нам проблемы не нужны, - закончил он с упором на первое слово.
- Нам проблемы не нужны, - эхом повторил Уокер.
Можно подумать, Алексу они нужны так, что он без них прямо спать не может.
- Идите, детектив, выполняйте, - милостиво разрешил Шеф.
Согласно известному закону, события развиваются от плохого к худшему. Коллингейм не задумывался над тем, что Брукс оказался невольным заложником успеха китиарцев. Дело Стоунбридж подпортило ему репутацию, но если бы исследователям улыбнулась удача, его ставки подскочили бы до небес. Однако Китиара подложила Ронни очередную свинью. Второго скандала его политическая карьера не выдержит и треснет по швам. Стало понятно, почему на дело поставили одного Коллингейма. Виновных обязательно найдут. Он был запасным вариантом. Становиться козлом отпущения не хотелось. Алекс направился в свою отгородку копать в переносном смысле, пока не пришлось в прямом. Куда, кроме шахт, он пойдет, если его с работы турнут? Разве что в сценаристы галосериалов...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
