Несмотря на свою молодость, эта дама уже заслужила прозвище «мадам Максимум».
Никто не знал наверняка, чему она обязана этим титулом — своим гонорарам, своим туалетам или своей расточительности. Но скорее всего причиной послужило число ее любовников.
Леонида прибыла в Париж с отцом, когда ей было всего пять лет.
Он был сапожником в Бурли, маленькой деревушке в департаменте Луара, однако решил, что его малышка должна жить в столице.
Не имея других способов передвижения, отец и дочь отправились туда пешком.
Под самым Парижем их застиг сильный ливень. Ботинки Леониды размокли, и в столицу Франции девочка вошла босиком.
Честолюбивый сапожник хотел, чтобы дочь стала гувернанткой, и отдал ее в школу.
Девочка оказалась очень способной. Она получила много наград, и учителя наперебой расхваливали ее ум.
Однако Леонида вовсе не собиралась быть гувернанткой. Она мечтала стать актрисой, и только актрисой.
В четырнадцать лет она сбежала из школы и добилась роли на сцене театра Бельвиль на окраине Парижа.
Оттуда Леонида перебралась в Театр варьете, где имела большой успех. Но, поняв свою неотразимость для мужчин, она бросила сцену, как уже ненужную ей работу.
Позже об этой куртизанке писали:
«Мадам Лебланк не только очень остроумна, очень амбициозна и очень умна; она — воплощенное сладострастие».
Честолюбие Леониды заставило ее поднять la galanterie до изящного искусства, и вскоре она имела самых именитых любовников в Париже.
Самым влиятельным из них был Генрих Орлеанский — герцог д'Омаль. Этот вельможа из Шантильи обеспечил ее самой изысканной мебелью и произведениями искусства — предметом зависти всех, кто их видел.
Очень скоро Леонида стала одной из достопримечательностей не только Парижа, но и Баден-Бадена и других модных курортов, а ее суммарный доход уже превысил полмиллиона франков.
«Ла ви Паризьен»и другие журналы и газеты Франции редко обходились без упоминаний об этой куртизанке. В свои двадцать шесть лет Леонида Лебланк была признана самой очаровательной женщиной во всей стране.
Теперь, когда француженка снова откинулась на подушки, она подумала о Еве и задалась вопросом, как помочь дочери Ричарда Хиллингтона.
Леонида нашла ее отца очаровательным и наслаждалась его любовью, не требуя платы за свои услуги.
Поскольку роковой приступ случился с сэром Ричардом в ее объятиях, куртизанка чувствовала себя в долгу перед его дочерью.
Но Леонида не представляла, что она может сделать для этой девушки.
Дверь открылась, и вошел лорд Чарльз.
Очень красивый молодой мужчина, брат герцога Кинкрейгского, он обладал заразительной joie de vivre , которая завоевывала ему любовь в любом кругу.
Всякий раз, когда лорд Чарльз бывал в Париже, он неотступно следовал за куртизанкой, и в конце концов мадам Лебланк уступила его домогательствам, хотя англичанин был не в том положении, чтобы давать Леониде деньги или осыпать ее подарками, как делали другие любовники.
Лорд Чарльз понравился ей, потому что он аристократ.
Куртизанка нашла его идеальным в постели и очень веселым вне ее.
Теперь лорд Чарльз ворвался в комнату, подошел к Леониде, обнял ее и поцеловал.
После чего молодой человек рухнул на постель и воскликнул:
— Красавица моя, я в беде!
— Опять? Нет!
— На этот раз хуже, чем всегда.
— Почему?
— Потому, моя обожаемая сирена, что я не вижу выхода, если только ты чего-нибудь не придумаешь.
— Я постараюсь, Чарльз, но я вовсе не желаю оплачивать твои долги.
— Это не мои долги! Это жернов у меня на шее и кандалы, которые я не могу сбросить с ног, — простонал лорд Чарльз.
Леонида поудобнее устроилась на подушках.
— Начни сначала, чтобы я поняла.
Куртизанка разговаривала со своим любовником по-французски. Молодой человек хорошо владел языком и хотя говорил с сильным акцентом, но удивительно бегло.
— Когда я был здесь месяц назад, — приступил он к своему рассказу, — Рафайл Бишоффхейм, этот банкир-миллионер, попросил меня найти ему лошадей.
— Да, я слышала, что Бишоффхейм открыл конюшню! — воскликнула Леонида. — И конечно, английские лошади отлично показали себя во Франции.
— Поэтому он и попросил меня купить ему шесть — восемь первоклассных лошадей у лучших владельцев в Англии.
— И ты купил?
— Они прибывают завтра.
— Тогда в чем проблема? Не сомневаюсь, что ты заставишь Бишоффхейма выложить за них кругленькую сумму!
— Само собой разумеется, — отозвался лорд Чарльз. — Хотя в действительности, поскольку это самые великолепные животные, что ты когда-либо видела, для Бишоффхейма они будут выгодной покупкой, сколько бы он за них ни заплатил!
— Я тебе верю, — улыбнулась куртизанка, — хотя очень многие не поверили бы!
— Приехал я, как ты знаешь, вчера, — продолжил лорд Чарльз, — и сразу пришел к тебе. Затем я отправился в клуб послушать последние сплетни.
— Уверена, ты много чего узнал, — немного саркастически заметила Леонида.
Лорд Чарльз глубоко вдохнул.
— Один мой друг сообщил мне, что Бишоффхейм, предвкушая, как получит этих лошадей, решил заодно, что я стану отличным мужем для его старшей дочери!
Куртизанка уставилась на своего любовника.
— Ты шутишь!
— Если бы! — с горечью ответил молодой человек. — Этому амбициозному банкиру мало открыть лучшие конюшни во Франции, он еще желает блистать в Англии!
После изумленного молчания Леонида проговорила:
— Невероятно, просто невероятно! И что же ты будешь делать?
— Это я и хотел спросить у тебя, — печально откликнулся лорд Чарльз.
И чуть погодя добавил:
— Представляешь, что скажет мой брат, если я предложу ввести дочь Бишоффхейма в семью? Кроме того, как ты хорошо знаешь, я вообще не хочу ни на ком жениться!
— Ты действительно думаешь, — спросила куртизанка после паузы, — что, если ты откажешься сделать так, как он хочет, Бишоффхейм потребует вернуть лошадей в Англию?
— А ты еще сомневаешься? Да он же знает, что я по уши в долгах — ничего нового в этом нет, — и знает, что этих лошадей я купил в кредит. Честное слово, Леонида, я загнан в угол и понятия не имею, как выбраться!
— Но ты обязан выбраться! — вскричала куртизанка.
Она посмотрела на молодого мужчину, сидящего напротив нее — красивого голубоглазого блондина с чистой, гладкой кожей.
А затем представила себе Рафаила Бишоффхейма — маленького, темноволосого, с огромным носом и ослепительно ярким умом, но абсолютно без каких-либо благородных кровей.
Все знакомые Леониде аристократы — и французы, и англичане, — давно и ясно дали ей понять, как много значит для них происхождение.
