сволочь? — простонала Майя, безумными глазами глядя на свою любимую собаку.
— Что это? — дрожащим от страха голосом спросил Семен.
— Славка сделал! — Девушка практически не сомневалась в своих словах.
— Он что, псих?
— Конченый!
Майя не могла поверить, что Славка взял и так просто отрубил Берте голову. Каким же ублюдком нужно быть, чтобы сделать такое? Но если он убил, то его нужно наказать.
— Законченный псих, — кивнул Семен.
— Шашка, говоришь, у тебя есть?
— У отца нужно спросить. — Семен настороженно глянул на девушку.
— Ну, спроси!
— И спрошу.
— И Славке башку… Нет, руку отруби! — потребовала Майя.
Возможно, Славка ни при чем и Берту зарубил кто-то другой. Но Семен хотя бы должен схватиться за топор — ради нее. А если нет, зачем он ей такой рохля нужен?
— И отрублю!
— Тихо!.. — Майе вдруг показалось что за кустами кто-то стоит, прячется от них. — Там кто-то есть!
— Где там? — разволновался Семен.
— За кустами… Может, Славка… Славка, ты? — крикнула Майя.
А в ответ тишина, только ветер листву шевелит.
— Да нет там никого! — Голос у Семен заметно дрожал.
— Страшно? — усмехнулась Майя.
— Шашки нет…
Семен вдруг взял ее за руку и повел к дому. Майя с презрением глянула на парня, но сопротивляться не стала.
А вдруг там не Стенькин, а какой-то псих с шашкой? Что-то не хотелось ей лежать в поле с отрубленной головой.
Глава 3
Ночь южная, жаркая — спать пришлось с открытым окном. Под утро посвежело, но Родион не стал закрывать окно. И зря. В начале седьмого сталью зазвенела тяпка, причем над самым ухом. Чертов Маслюк! Лучше бы опорный пункт привел в порядок, в нем же ничего нет для нормальной работы, даже пальцы нечем откатать: чернила засохли, а в камере для временно задержанных у него ящики пустые под помидоры.
Полночи Родион не спал, все к новому месту привыкал, да еще жара уснуть не давала. Сейчас бы спать и спать, но за окном в огороде возня, да петух где-то неподалеку разорался, как будто режут его. Вскоре от сна осталось одно только приятное воспоминание. Родион поднялся, влез в джинсы, взял полотенце и с голым торсом вышел во двор. Сортир в конце огорода, умывальник чуть ближе, у летнего душа. Вода там есть — и умыться можно, и даже облиться остывшей за ночь водой. А потом и помидорчиком неплохо бы закусить.
Но в огороде хозяйничала женщина — крупная, дородная, не такая старая, как Маслюк, но все равно немолодая. Соломенная шляпа с розочками, балахон с оборками и воланами, леггинсы на широкоформатную задницу, калоши не абы какие, а с рисунком. Женщина уже отложила тяпку и сейчас укрепляла колышки, к которым крепились для устойчивости кусты.
Увидев Родиона, она разогнулась, улыбнулась, взглядом оценила его подкачанный торс. И улыбнулась еще шире.
— Здравствуйте, Родион Олегович! А я Тамара Ильинична. Можно просто Тамара.
Родион поздоровался, но спрашивать, кто такая она, эта просто Тамара, не стал: ясно же, что Маслюка жена. Не дочка же.
— А вам, я смотрю, не спится!
— Заметили? — усмехнулся Родион.
— У нас тут днем хорошо спать. Когда жара. А утром жары нет, утром работать нужно.
— Хорошая идея.
— Вы давайте, умывайтесь, Туманов может подъехать!
— Кто такой Туманов?
— Ау него сегодня собаку зарубили. Шашкой! Голову как бритвой снесли!
— И вы уже в курсе?
— Не переживайте, скоро мы и вас к нашему бабскому радио подключим, — засмеялась Тамара Ильинична.
— И кто у вас тут шашка как бритва?
— А вот этого я пока не знаю. К этому радио мы не подключены.
— Будем подключаться, — улыбнулся Родион.
Собачья смерть — не высшей степени криминал, но хоть какое-то занятие. Это уж куда лучше, чем папки с бумагами в кабинете перебирать, с места на место перекладывать.
— Славка Стенькин мог. Он к дочке Туманова все сватается, а он ему от ворот пошел к черту… И шашка у Славки есть!
— А где он живет?
— Вот и я говорю, сходить к нему надо, а то Иван мой Федорович уже все, в отставке… Да, я вам тут водички колодезной принесла! — зашлась в восторге женщина. — Вкусная!
Родион даже подумал, что речь зашла о живой воде, в комплект к которой хорошо бы приложить молодильных помидорчиков. Но нет, дарами со своих грядок Тамара Ильинична его не пожаловала, а вода оказалась самой обыкновенной, ничуть не лучше той, которой Родион умылся.
На кухоньке в жилой части опорного пункта можно было приготовить яичницу, и плитка электрическая для этого имелась, и сковорода, а вот от холодильника осталось только пустое место. Яйца Родион купил еще вчера, за ночь они могли подпортиться, не желая рисковать, он сварил их вкрутую. Позавтракал, выпил чаю и заглянул в шкаф, где у него висела наглаженная с вечера форма. Вздохнул, глянув на капитанские звездочки, закрыл створки и надел обычное поло. Оружие он еще не получил, поэтому вопрос, куда крепить кобуру, перед ним не стоял.
Славка Стенькин жил неподалеку, в небольшом кирпичном доме с голубой дверью и синими ставнями. На лай дворняги вышла пышных форм, но не толстая женщина лет тридцати с небольшим, знойная, ядреная, загорелая, глаза горят, чего-то ждут. Родион узнал продавщицу из магазина, с которой познакомился вчера вечером. Вынужденно познакомился. Зина выложила вчера перед ним весь товар, включая свой бюст пятого размера, и все в глаза смотрела, пытаясь влезть в самую душу.
— А-а, товарищ капитан!.. — оправляя футболку на пышной груди, весело и с лукавым прищуром улыбнулась она.
— Ваш новый участковый, — кивнул Родион, сохраняя на лице полную невозмутимость.
Бабенка незамужняя, озабоченная, легкая неадекватность в ее поведении — результат личной неустроенности, он должен относиться к ней с пониманием. Не осуждать, не кривиться, нос не воротить.
— А я знала, что вы меня найдете!
— А гражданин Стенькин Вячеслав кем вам приходится? — спросил Родион, пытаясь официальным тоном не давать надежду ее ожиданиям.
— Да не бойтесь, не муж! — Зина открывала калитку, как будто душу перед ним распахивала, а пальцами свободной руки теребила футболку на груди, сожалея о том, что не надела кофточку с широким декольте.
— Брат мой младший…
Зина затолкала пса в будку, и Родион прошел во двор.
— И где он сейчас?
— Спит. Гулял вчера допоздна. — Зина вздохнула, щелкнув себя пальцами по горлу. И вдруг взяла Родиона под руку и грудью прижалась к его плечу. И по-свойски, вкрадчиво сказала: — Ты бы повлиял на него!
Она отошла от будки, собака этим воспользовалась, выскочила, Зина
