Воспоминания Парижа
Машина времени есть у каждого из нас: то, что переносит в прошлое – воспоминания; то, что уносит в будущее – мечты.
Герберт Уэллс, «Машина времени»Это была ранняя золотая осень около десяти месяцев назад, я тогда прилетел в Париж на пару дней по работе. Так как были выходные впереди, то билеты на самолет взял на субботу утро, пару дней решил посвятить тому, чтобы побродить по Парижу и посетить Лувр, насладиться королевским дворцом и посмотреть художественные и исторические реликвии Франции, начиная со времен династии Капетингов и до наших дней.
Париж! О, это город любви, Елисейских полей, триумфальной арки и Эйфелевой башни, нет смысла даже перечислять все, тут каждый уголок неповторимый и незабываемый, своей красотой и стариной. Чувствуешь атмосферу французских королевских династий Бурбонов, Капетингов, Наполеонов. Если бы не моя работа, остался бы тут жить. Весь субботний день решил посвятить прогулке по центру города. Начав путь от своего отеля Hôtel de ville который был расположен на набережной с одноименным названием с самим отелем, что находится напротив острова Сете, на котором величественно возвышался Нотр-Дам де Пари.
Раним субботним утром такси без пробок домчало меня до отеля. Расплатившись с таксистом, явно эмигрантом арабского происхождения, который не понимал ни по-английски, ни по-французски, ни тем более по-русски, взяв свой скромный багаж, из сумки с ноутбуком и небольшого дорожного чемодана, я зашел в отель. Пройдя через богато оформленное фойе на ресепшен, узнал у портье о брони на свое имя, протягивая паспорт. Оформив бумаги и взяв ключ от номера, я поднялся на второй этаж, по лестнице покрытый красным ковром и по бокам с позолоченными перилами. Войдя в номер, я сразу же подошел к окну и, отдернув плотные шторы, впустил в номер, как выстрел из крупнокалиберного орудия, поток лучей восходящего солнца. Окна моего номера выходили на остров Сете с видом на Нотр-Дам де Пари и дворец правосудия. Около минуты я стоял, глядя на просыпающийся город, распахнул окно настежь, впуская прохладный осенний воздух, вдыхая полной грудью его свежесть и дух Парижа. Глаза невольно впились в стены Нотр-Дам де Пари, разглядывая каждый сантиметр этого прекрасного собора с его двойным веянием стилей архитектуры: романский стиль Нормандии, мощное плотное единство и готический стиль, что предавало ему легкость, все это вместе дарило собору неповторимость и узнаваемость во всем мире, гордость и символ Парижа. Невольно вспоминалась книга Гюго, которую читал уже в который раз три месяца назад, перед глазами мелькали сцены с Квазимодой и Эсмеральдой на крыше собора, когда за ней пришли ее друзья и ломали дверь в собор. С Клодом Фролло и Фебом де Шатопер в домике на окраине и вонзенным кинжалом Эсмеральды, рукой священника, в спину капитана королевских стрелков. Вдоволь насладившись свежим утренним воздухом и видом собора, прикрыв неплотно окно, оставив проем для проникновения воздуха и задернув шторы, оставив небольшую щель, чтобы солнце немного освещало номер, но не нагрело его за весь день до ужасной, душной парилки. Переодевшись в свой любимый светло-серый шерстяной костюм от Джорджио Армани, надев под цвет костюма серую шляпу, из бельгийского кроличьего фетра от Джузеппе Борсалино, накинув на руку свой старенький, бежевый плащ, который подарила мне когда-то мама на юбилей, я спустился вниз и, отдав ключ от номера портье, вышел на уже довольно-таки оживленную улицу. Пройдя через площадь Place de l’Hôtel de ville, решил позавтракать в кафе Bistrot Marguerite. Сев у окна с видом на набережную реки Сена, поднял руку и подозвал официанта. Ко мне подошел молодой, высокий и худощавый, парень и, пожелав доброго утра, положил на стол объемное меню из черной рифленой кожи, напоминавшей кожу питона. У меня не было большого желания изучать меню и придумывать себе завтрак, улыбнувшись, протянув его обратно, попросил официанта выбрать классический завтрак француза, но не слишком плотный. Официант, оживившись и широко улыбаясь, оттого что ему доверили такое ответственное дело, живо убежал на кухню, по пути что-то выкрикивая повару, размахивая руками и хлопая ими, словно подгоняя. В ожидание завтрака я смотрел в окно, по набережной уже прогуливались ранние прохожие, кто-то просто гулял, кто-то спешил на работу, хоть и была суббота. Совершали пробежки люди разных возрастов, катались на велосипедах. На площади перед отелем, на лавочках расположились старушки, о чем-то разговаривали, кормили хлебом и семечками голубей, чинно выхаживающих и качающих головой в такт шагу… Париж просыпался.
Через десять минут передо мной на столе уже стоял ароматный кофе, два круассана, масло и джем, тартинка, и, под влиянием английских традиций, в рацион французов стали подавать на завтрак яичницу с беконом, ну и, традиционный для многих европейских стран, стакан свежевыжатого апельсинового сока в высоком стакане.
Позавтракав, я вышел на набережную и пошел прогулочным шагом в сторону моста, «О Шанж», через Сену, который вел на остров Сете, к Нотр-Даму и дворцу правосудия. Разглядывая и любуясь домами и строениями города, времен Людовика XIV, выйдя на середину моста, остановился, облокотившись руками на перила, стал любоваться рекой, Эйфелевой башней, которая возвышалась над Парижем чуть вдали, предоставил лицо теплому осеннему солнцу. По реке сновали лодки, катера и прогулочные теплоходы с туристами, к каменным берегам были пришвартованы баржи, катера, плавучие домики, в одном из них где-то жил сам Пьер Ришар, прекрасный актер, которого я очень любил. Еще очень любил Луи де Фюнеса, с которым мы, кстати, родились в один день. Так я стоял минут двадцать, вспоминая сцены из французских фильмов, про блондина в черном ботинке, про жандармов с Луи де Фюнесом, «Большая прогулка» и много других добрых французских комедий.
По реке со стороны Эйфелевой башни приближался один из прогулочных теплоходов, мне стало интересно разглядывать лица людей, находящихся на верхней палубе, пытаясь разгадать, что это за люди, из какой страны. Лица у всех светились от счастья, легкий ветер трепал их волосы, они слегка щурились от солнца и ветра, но дискомфорта явно не испытывали, а наслаждались прогулкой и видами города Парижа. На самой корме теплохода стояла лавочка, почти полупустая, с одного края сидела пожилая пара, все обвешенная аппаратурой, фотоаппарат, видеокамера, еще какие-то не понятные моему взору, штуки. С другой стороны – семья арабов, муж с женой и трое детей школьного возраста, по-восточному сдержано любуясь городом. Посредине, прямо под флагом Франции, установленном на леерах теплохода, который развивался на ветру и трепыхался, ломая лучи солнца, бросая тени на того, кто сидит под ним, смотря в никуда, практически пустым, грустным взглядом, сидела ОНА. Я стал внимательно изучать черты лица, каждый сантиметр, каждый дюйм, а внутри что-то начинало колыхаться, сердце начинало разгоняться и билось все быстрее и быстрее. Видимо почувствовав мой пристальный взгляд, она подняла свои бирюзовые глаза, наши взгляды встретились, с минуту мы просто впились взглядами, я не мог пошевелиться, сердце уже просто колотилось, как в цирке выбивают дробь барабаны перед опасным трюком. Минута показалась вечностью, утопая в этом взгляде, словно махая руками, пытаясь выплыть и остаться хотя бы на поверхности, но меня затягивала эта очаровательная пучина вод ее глаз. Ветер поменялся, расправив колыхавшийся флаг, и солнце осветило ее лицо, озаряя его полностью, широко, но немного с грустью в глазах, она улыбнулась. Тут мое сердце готово было выскочить наружу прямиком в Сену, чтобы остыть, по телу бежала дрожь, так что руки стали трястись, а ноги подкашивались при одном только виде этих волшебные ямочек на ее щеках, с тенью в глубине каждой из них, которое солнце, наверное, специально подсвечивало своими лучами. Теплоход предательски быстро зашел под мост, пряча ее вместе со своим железным и массивным корпусом. Не в силах пошевелиться, внезапно разум меня выдернул из этого состояния оцепенения и внутренний голос крикнул: «Очнись, беги на ту сторону!». Резко рванув через дорогу на противоположенную сторону моста, по пути чуть не сбив старушку, гулявшую с маленькой болонкой, и чуть не попав под машину, проезжавшую мимо, я побежал в надежде снова встретиться взглядами. Старушка, отдернув за поводок собачку, стала что-то ворчать в мою сторону, а водитель истошно орать из окна своей машины, сигналя, что есть сил. Извинившись перед старушкой, на ходу крикнув ей «Excusez moi!» и водителем, махнув ему рукой и кивая головой в виноватом жесте, перебежав через дорогу, я увидел теплоход, который уже вышел из-под моста и был примерно в пятидесяти метрах. Флаг, развиваясь, закрывал ее от моего взора, внутри был просто смерч непонятных чувств, сердце дико билось, меня всего трясло от волнения, хотелось прыгнуть в холодную воду Сены и плыть за теплоходом. Я молил Бога, что бы она снова повернулась, когда флаг на мгновенье открывал ее и я видел, голову с золотистыми волосами, которая была неподвижна. Когда теплоход прошел еще метров сто, наверное, почувствовала мой взгляд, а может быть и сама захотела, она повернулась и наши взгляды вновь встретились, и вновь эта улыбка с ямочками открылась моему взору, озарив мир вокруг меня, который не видел никто, кроме меня. Она подняла руку и помахала мне. Тут внутри все перевернулось… Не зная, что делать, мысли носились в голове, как рой пчел. Постояв несколько секунд в смятении, я рванул по мосту на набережную, по пути расталкивая и пугая прохожих, потеряв при этом сорванную от встречного ветра и резкого старта шляпу. Хотел было вернуться за ней, так как молодая девушка с коляской уже подобрала и стояла, протягивая ее мне, но, махнув рукой, я побежал по набережной, догоняя теплоход. Теплоход шел немного быстрее, поэтому угнаться за ним было сложно, но я бежал и бежал, не чувствуя усталости, мне даже было немного смешно, представив себя со стороны. Пальто развевалось, как у супермена, который летит над набережной, отчего улыбка светилась на лице в два раза сильнее, от мысли, что сейчас вновь увижу ее, и от вида супермена, который летел над набережной в «бреющем» полете. Прохожие в недоумении шарахались по сторонам и смотрели на меня, удивленно и улыбаясь, видя счастливого супергероя, летящего в неизвестном направлении по набережной.
