– Показывать пальцем некрасиво, прекрати, – сказала женщина, лишь мельком удостоив взглядом длинноволосого парня в черном.
К нему тем временем подошла девушка лет шестнадцати-семнадцати, в черных высоких ботинках, одетая почти как парень; ее лицо от бровей до нижней губы украшал щедрый пирсинг. Они поцеловались и подсели к компании таких же ребят.
Виктор скептически рассматривал молодых людей одного за другим, размышляя, как их родители позволяют им не только выглядеть так вызывающе, но и даже согласны платить за это. А потом вдруг поймал себя на мысли, что и сам бы многое отдал, ради возможности скинуть лет тридцать-сорок и прямо сейчас присоединиться к ним – и плевать, сколько булавок торчало бы из его физиономии и какой длины достигали волосы. Меняется время, меняется мода, рождаются новые кумиры, только молодежь всегда остается молодежью, – с мимолетной ностальгией подумал Виктор.
– Деда, а когда мы поедем? – тронул его за локоть совсем раскисший Владик. Нарастающая лихорадка уже проступила нездоровым блеском в его темно-карих глазах, глазах его матери и его бабушки, какими они были у нее в юности и какими Виктор запомнил их навсегда. Почти всю свою внешность мальчик унаследовал по женской линии.
– Сейчас, – Виктор усадил внука к себе на колени, чувствуя, как тот дрожит всем телом. – Вот прямо сейчас и поедем.
Освободившееся сиденье тут же было занято молодой женщиной лет тридцати, без умолку трещавшей по мобильному телефону. В этот момент водитель закрыл двери, и маршрутка тронулась.
Нужно было взять такси, – с запоздавшим сожалением подумал Виктор, – похоже, мальчишка подхватил грипп.
– Бугагот, – сказала девочка впереди, продолжая глазеть в окно. Владик приподнял голову, пристально и недовольно глянул в ее сторону, будто мог видеть сквозь спинку сидения, но ничего не сказал и вновь приник к груди деда.
Вскоре маршрутка выбралась на Набережное шоссе и помчалась вдоль берега Днепра. Солнце играло тысячами ярких бликов среди волнистой ряби, пуская фейерверки мягких зайчиков и давая насладиться последним теплом такого долгого в этом году бабьего лета; у причала швартовался прогулочный корабль, готовясь к отплытию.
"Как-нибудь нужно устроить Владику небольшой речной круиз, – решил Виктор. – Когда поправится. Черт, угораздило же…".
– Пахнет рекой, – вновь подала голос невидимая девочка впереди и засмеялась, будто отмочила что-то ужасно смешное. – Пахнет лодками, пахнет островом…
Сделав крутой вираж вправо, чтобы описать почти полный круг, маршрутное такси выбралось на мост Патона и резко сбавило скорость. Виктор всегда любил этот участок пути через Днепр, хотя с тех пор, как сняли трамвайную линию, он утратил большую часть своего очарования: было что-то особое в этом – преодолеть водную гладь между Правым и Левым берегами в салоне трамвая. Что-то из сáмого детства.
"Да откуда же эта чертова хандра в последнее время?!" – думал Виктор, прижимая внука к груди, чувствуя его проникающее сквозь рубашку лихорадочное тепло и с недовольством отмечая, что маршрутка движется все медленнее.
Эта необъяснимая хандра, похожая на смесь безотчетной тревоги и какой-то острой, пронизывающей до самого сердца ностальгии, начала регулярно посещать его с одного памятного вечера несколько недель тому назад, когда Виктор внезапно увидел окровавленное лицо внука, бегущего к нему через детскую площадку. Смеющееся лицо, будто залитое сладким вишневым сиропом, а вовсе не его собственной кровью. И сколько бы Виктор потом не убеждал себя, что всему виной являлся свет предзакатного солнца, в нем глубоко пустило ростки чувство тревоги, почти уверенности, что кому-то из его близких грозит беда. Особенно мальчику. Нет, именно Владику.
– Пахнет перилами, пахнет столбом… – голос девочки был для Виктора сейчас чем-то вроде поплавка, не дававшего ему соскользнуть на действительно опасную глубину, где властвовала лишь сводящая с ума тревога, многократно усиленная внезапно подскочившей у внука температурой.
– …пахнет мостом…
– Вот дура! – не выдержал Владик. – Мосты не пахнут!
В пространстве между спинками кресел возникло лицо девочки. У нее были ярко-рыжие кучерявые волосы и насмешливые, близко посаженные зеленые глазки.
– От дурака слышу! Еще как пахнут! – сообщила она. – А если будешь обзываться, за тобой придет Бугагот! Ясно?
В этот момент маршрутка остановилась. Виктор расслышал чертыханье водителя и наклонился к окну, пытаясь разглядеть, что происходит впереди. Ряд машин слева также остановился. Похоже, образовалась пробка. Сейчас все это было страшно некстати – он снова приложил ладонь ко лбу внука. Невозможно было определить, стал ли тот еще горячее за последние минуты, но прохладнее он точно не становился.
– Что там такое? – склонился в проход Виктор. – Это надолго? У меня здесь больной ребенок.
– Кажется, снова авария, – ответил водитель. Несколько пассажиров, которые могли видеть, что происходит впереди, выразили согласие с его словами. Виктор мысленно выругался.
В проеме между кресел вновь возникло лицо рыжей девчонки.
– Это ты – больной? – осведомилась она, показала маленький острый язык и спряталась за спинкой.
"Если засранка сейчас скажет что-нибудь, вроде "пахнет больным"… – с раздражением подумал Виктор.
– А что с ним? – спросила молодая женщина на соседнем сидении, почти всю дорогу не отрывавшая мобильный от уха.
– Видимо, грипп… – мрачно предположил Виктор.
Маршрутное такси медленно тронулось, но тут же вновь затормозило, не проехав и десятка метров.
Снаружи постучали. Водитель открыл двери, и в салон вошли несколько человек. Как оказалось, они вернулись назад пешком с места происшествия, где их машина, следовавшая тем же 31-м маршрутом, сбила человека. Водитель позволил им не платить за проезд.
– Ну и дела… – качал головой седой мужчина, один из новых пассажиров, примерно одного возраста с Виктором. – Я стоял впереди и видел, как все случилось.
"Говорит так, будто увидел собственную мать верхом на метле", – с каким-то неприятным чувством отметил про себя Виктор.
– Тот парень просто вышел поперек дороги, – продолжал седой. – Как сомнамбула, будто совершенно ничего не замечал вокруг.
– Пьяный, а может, самоубийца… – предположил кто-то вслух.
– Нет, не думаю, – с сомнением покачал головой седой. – Мне он больше напомнил человека, который ходит во сне. Только… – Мужчина на секунду умолк, с удивлением взвешивая свою мысль. Отразившееся на его лице выражение могло показаться бы даже забавным, не иди речь о столь неприятных вещах – Но не мог же он, и в самом деле, быть одним из этих…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
