С о ф ь я. Ах, нет, бросьте их.
С е р г е й М у р а в ь е в. (Бросает горсть лепестков в окно.) Все бело попрежнему.
М а р и н а (которая издали смотрит на них). Довольно. Хоровод не выходит. Лучше танцовать. Русскую! Я буду танцовать.
А н н е т. Говорят, этот танец не лишен изящества. Государыня изволила смотреть.
М а р и н а. Играйте же.
(Музыканты играют. Марина танцует, постепенно ускоряя темп.)
А н н е т. Прелестно!
Б е с т у ж е в. Марина, милая, дивная!
К у з ь м и н. Терпсихора!
М а р и н а (музыкантам). Почему так медленно? Скорей!
С е р г е й М у р а в ь е в (тихо, когда Марина приближается к нему). Не надо больше, вы устали.
М а р и н а. Нисколько. Я хочу.
С е р г е й М у р а в ь е в (подходит к Бестужеву). Миша, посмотри, она бледна. Попроси ее не танцовать больше.
Б е с т у ж е в. Вы устанете, Марина. Становится холодно...
М а р и н а. Нет, нет... Мишель, дайте мне руку.
Б е с т у ж е в (подбегая к ней). Боже мой! Вы нездоровы? Что с вами, моя дорогая, милая муза? Пойдемте. Сядьте здесь.
С т р е ш н е в. Что такое? Что с тобой?
К у з ь м и н. Вот скамья.
А н н е т. Ничего, дорогая, все пройдет.
М-м Л о р э. О, мой бог! Дитя мое.
Б е с т у ж е в. Ну, что, Марина? Вам лучше? Да?
М а р и н а. Да, да, не тревожьтесь. Кружилась много, вот и все. Не ждите меня, мы с Мишелем дойдем потихоньку.
С т р е ш н е в. Дай посмотреть. Снова розовеешь - значит, ничего опасного. Все от неумеренности, madame, не так ли? Однако нас ждут. Пора в гостиную, господа. Я надеюсь на вас, Мишель.
(Все уходят, кроме Марины и Бестужева.)
Б е с т у ж е в. Так ничего? Все прошло?
М а р и н а. Ну, конечно... Мишель, скажите, вы очень меня любите?
Б е с т у ж е в. Я? Вас? И вы спрашиваете? Я бы не умер, потеряв вас, нет, но я утратил бы все вдохновение, Марина. Революция, вы и Сережа больше нет ничего!
М а р и н а. А если б вам пришлось выбрать меня или его?
Б е с т у ж е в. Почему? Разве вы его не любите?
М а р и н а. Нет, я опять говорю глупости. Смотрите, как река тиха, Мишель. Иногда кажется, что можно пройти по ней, как по паркету. Вот и рыба плеснула - верно, щука. А от луны серебро сыплется.
Б е с т у ж е в. От этого света вы белая, белая, как будто прозрачная.
М а р и н а. Тогда вы должны видеть, что у меня в руке.
Б е с т у ж е в. Покажите.
М а р и н а (становится на обрубок.) Смотрите.
Б е с т у ж е в. Что это за урод?
М а р и н а. Жук. Как он шумно летит. Он опоздал умереть и потому такой тяжелый, как генерал Рот. Когда с ним танцуешь, кажется, что кружится башня.
Б е с т у ж е в. Какой вы милый ангел! Чудный ангел! Я мог бы без конца смотреть на вас, умереть, глядя на вас. Теперь я спрошу, - а вы меня любите? Я боюсь сказать - "очень", но немножко?
М а р и н а (кладет руки ему на плечи). Вот так.
Б е с т у ж е в. Марина! (Хочет поцеловать ее.)
М а р и н а (быстро спрыгивает на пол). Нет, нет, Мишель. Будьте ко мне снисходительны. Я все огорчаю вас. Пойдемте домой. Хотите, я ни с кем, кроме вас, не буду танцовать или завтра не поеду к Волконским, потому что вы не едете?
Б е с т у ж е в. Ваши жертвы слишком велики, чтоб я мог принять их, и, мне совестно, но они доставляют мне невыразимое удовольствие.
М а р и н а. Тогда они ваши, мой добрый, хороший Мишель.
(Бестужев и Марина уходят. Входит Шервуд.)
Ш е р в у д. Живут с приятностью. Плохо там слышно наверху, пожалуй, снаружи лучше. Так, здесь соберутся судьбы российские решать. А захочу, - и не будет ничего. И ножек беленьких никому не видать. А то возьму и подарю. Пожалуйте, ваше благородие, от вечного унтера дар.
(Шервуд уходит. Входят Сергей Муравьев и Пестель.)
П е с т е л ь. Вы говорите, Вадковский прислал вам Шервуда, - годится?
С е р г е й М у р а в ь е в. Слишком много говорит о благородстве, чтоб быть благородным. Я никак не мог преодолеть неприятного чувства при свидании с ним. А потом это презрение его к солдатам... Нет, не подходит. Он напоминает мне улитку. Скользит по руке влажный, чувствительный.
П е с т е л ь. Если человек очень любезен, то почти всегда надо ждать от него подлости. Я хотел поговорить с вами об избрании вас вторым членом Директории Тайного Союза. Вы понимаете,
что странно мне быть единственным, когда вся военная сила в ваших руках.
С е р г е й М у р а в ь е в. Вы все равно останетесь единственным, Павел Иванович. Но это будет лучше. Мое избрание послужит противовесом вашему честолюбию, которого так боятся на Севере.
П е с т е л ь. А вы верите в мое честолюбие?
С е р г е й М у р а в ь е в. Нет. Мы уйдем, Пестель, когда будем не нужны нашей Республике. Вы в монахи, я в бегуны.
П е с т е л ь. Вы любите человека, Муравьев. Революция поставит перед вами выбор: человек или человечество. Их нельзя любить вместе.
(Входят: Бестужев, кн. Трубецкой, Матвей Муравьев, Кузьмин, Сухинов, кн. Волконский и др. За ними Степан приносит ящик с бумагами и лопаты.)
Кн. В о л к о н с к и й. Господа, здесь все дышет заговором. Если б мы уже не были заговорщиками, то непременно сделались бы ими среди этой сырости и отвратительного освещения.
С т е п а н. Вот свечи, ваше сиятельство.
С е р г е й М у р а в ь е в (Степану). Ящик оставь здесь. А сам пойди сядь у дверей снаружи и, если кто придет, скажи нам.
С т е п а н. Слушаюсь. (Уходит.)
Б е с т у ж е в. В какой темноте рождается свобода.
М а т в е й М у р а в ь е в. К делу, господа.
Кн. Т р у б е ц к о й. Изложите мне ваши намерения, и, как представитель Северного Общества, я изложу свои.
П е с т е л ь. Наши предложения кратки, князь, потому что не имеют оговорок. Республика, равенство политических прав, переход частных земель в государственный земельный фонд без уплаты помещикам.
Кн. В о л к о н с к и й. И мы очень мало склонны уступить что-нибудь из них.
П е с т е л ь. Я знаю программу Никиты Муравьева, принятую у вас. Вместо феодальной аристократии вы хотите создать денежную. Вырвав крестьянина из рук помещика, отдать его
купцу, из раба закрепощенного сделать рабом свободным. Если нужно для этого писать конституции и восставать, то лучше бросить в огонь перья, а самим поступить в школу прапорщиков, которые из Дон-Кихотов сделают, по крайней мере, приличных фельдфебелей. Освободить крестьян без достаточного количества земли, значит приготовить им участь английского пролетария. Вы видели, князь, горящие огнями здания английских фабрик, которые ночью смотрят миллионами желтых жадных глаз? А внутри и снаружи бесконечное движение черных липких фигур, в которых уже нет ничего человеческого. Длинная вереница их у ворот в ожидании работы, на которую родители посылают детей с пяти лет, потому что не могут не посылать. Труд бессменный, которому нет конца. Фабрика и барак, работа, короткий сон и разврат, - больше ничего не дано свободным. Поэтому мы и говорим: или все или ничего. Закон или голод будут держать в рабстве - тут нет выбора. Мы же предлагаем разделить землю, и нашу с вами в том числе, князь. Пусть Россия первая даст свободу, а не покрывало лицемерия на лысую голову ростовщика.
Кн. Т р у б е ц к о й. Ваша реформа расшатает все хозяйство, не говоря о том, что сведет на-нет культуру, выдвинув вперед полудикарей.
П е с т е л ь. Русский народ останется дикарем, пока не выйдет вперед. Нет, князь, у нас не будет овец, которым уготована вольность и место в парламенте, и козлищ, для которых останется пустырь и лопух. Впрочем, кажется, Рылеев предложил некий компромисс: учредить республику с царем вместо президента. Но это ему простительно. Он поэт, а поэтам свойственна некоторая вольность мысли.
Кн. В о л к о н с к и й. Да, у него мысли довольно еретические, но его вдохновение увлекательно.
М а т в е й М у р а в ь е в. Все же он не вождь, он не знает, куда вести. К вольности: но где посох, чтоб перейти Черное море?
П е с т е л ь. Революцию делают поэты, правда, не пишущие стихов. Я тоже не пишу стихов и потому не понимаю, что можно делать мороженое на огне. Как думаете вы, князь?
Кн. Т р у б е ц к о й. Ваши предложения неприемлемы, господа. Россия не готова для республики.
К у з ь м и н. Мы здесь не затем, чтоб просить разрешения быть республиканцами.
С е р г е й М у р а в ь е в. Когда взбираешься на гору, нельзя на каждом шагу приседать и смотреть вниз.
М а т в е й М у р а в ь е в. Мы азиаты, у нас не может быть свободы. Нам нужен деспот в лице царя или президента, все равно.
Кн. Т р у б е ц к о й. Вы правы, нам еще нужно учиться у Запада. И сама революция невозможна ранее десяти лет.
С е р г е й М у р а в ь е в. Почему же не тысячи?
Б е с т у ж е в. Как вы благоразумны, князь. Вы и не догадываетесь, что революция начнется через две недели. Государь приедет на смотр, а мы, переодевшись в солдатские мундиры, займем караулы и ночью убьем его. Мы снимем голову, и тело будет бессильно.
П е с т е л ь. Мы истребим всю царскую фамилию.
К у з ь м и н. Всех до одного!
С у х и н о в. Пятнадцать членов Общества Соединенных Славян готовы на цареубийство.
