Еще не получив этого письма, Алданов 22 октября обращается к Набокову с просьбой: для русскоязычного журнала, издание которого в Америке можно считать делом решенным, очень нужна проза Набокова! Он сообщает, что пока собраны деньги на выход всего лишь одной книги журнала, о редакционных жалованьях нет и речи, но гонорары будут выплачиваться, хотя и очень, небольшие: один доллар за страницу прозы, семьдесят пять центов за страницу публицистики.

Ответ Набокова - сопроводительное письмо к фрагменту из романа "Solux Rex", без даты:

Дорогой Марк Александрович,

посылаю вам "статью", как говорил некто Арбатов, который все называл "статьей", будь то рассказ или кусок романа, или даже стихи. Простите, что задержал, - я добыл машинку только в субботу.

Я не пометил на манускрипте, но хорошо бы сделать сноску, как бывало:

Отрывок из романа "Solux Rех", начало которого см. в (последнем, каком именно?) № "Современных записок" 1.

Буква "ъ" не вытанцовывалась у жены на этой незнакомой машинке, а потому есть риск, что французские слова "Paon" и "Bon", встречающиеся в манускр., наберут русскими буквами. Не знаю, как отметить их латинство.

Я решил осалтыковить мою подпись. Хочу непременно держать корректуру. Кажется, эта вещица самая отталкивающая из всего, что я до сих пор печатал, правда?

1 "Современные записки", № 70. Отрывок из романа "Solux Rex" под названием "Ultima Thule" был напечатан в "Новом журнале", № I.

* Биде (франц.).

** Tour de force - сложное дело (франц.).

*** "Естественный отбор", "борьба за существование" (англ.).

---------

В письме Алданова от 5 ноября сообщается, что он рукопись получил и в тот же день сдал в набор. Имея в виду письмо. Набокова от 20 октября, Алданов откликается: "О бабочках прочел с интересом, но без сочувствия, врать не стану. А обе Ваши новые книги очень, очень хочу прочесть - больше, чем что бы то ни было другое в современной литературе". Тут же сообщает собственные новости: издатель. Кнопф отказался печатать его "Начало конца", "думаю, из-за антибольшевистского направления романа". Он передал роман издательству Даттона. Хотел бы написать книгу о Герцене, но "издателей этим не соблазнишь". Написал три рассказа, "Микрофон" в два для "Нового журнала" 1 - это часть серии между собой не связанных современных "политических рассказов": "не могу писать ни о чем другом теперь".

Еще через 19 дней, 24 ноября, Алданов сообщает, что издавать "Начало конца" на английском языке взялся другой крупный издатель, Скрибнер. "Огорчался после отказа Кнопфа, а вышло к лучшему: и условия более выгодные, и чувство, что попал вроде как бы на Английскую набережную издательского мира после его Гороховой" (издательство Скрибнера считалось более интеллигентным, Кнопфа называли лавочником).

Возможно, тем же письмом Набокову была отправлена корректура. Еще одно его без даты письмо сопровождает возврат корректуры. Авторская правка невелика, Набоков комментирует: "Странно заниматься опять "великим могучим". Кое-что можно было подчистить в смысле знаков препинания, но линотип, по-видимому, шарашливый, и боюсь рисковать жизнью соседних слов".

1 Речь идет о рассказах "Фельдмаршал" и "Грета и Танк".

---------

Запоздалое новогоднее поздравление вместе с распиской за полученный гонорар ("Ultima Thule", 28 долларов) Набоков отправляет 3 января 1942 г. Из этого письма: "Правда ли, что умережковский? Есть ли сведения об Ильюше? 1 О Иосифе Владимировиче? 2"

Письмо Алданова от 18 января касается двух тем: он отправляет первую книгу "Нового журнала" ("Не судите слишком строго. Кое-что мы должны были дать, считаясь с уровнем русско-американских читателей, - как "Последние новости"") и благодарит за присылку "Себастьяна Найта": "Роман Ваш замечательная вещь". Рецензия будет помещена во второй книге "Нового журнала". В конце характерная приписка, свидетельствующая об утомленности Алданова редакторской работой: "Извините, что пишу кратко: сегодня должен написать семь писем".

1 И. И. Фондаминский (Бунаков) - один из редакторов журнала "Современные записки", был арестован в Париже в июле 1941 г. Позднее французское правительство сообщило его семье, что он 19 ноября 1942 г. умер в немецком концлагере.

2 И. В. Гессен - редактор газеты "Руль", в ней Набоков печатался в 20-х - начале 30-х гг.

---------

Под свежим впечатлением от только что прочитанной книги журнала Набоков 21 января 1942 г. отправляет такое письмо:

"Дорогой Марк Александрович, что это - шутка? "Соврем. записки", знаете, тоже кой-когда печатали пошлятину - были и "Великие каменщики" и "Отчизна" какой-то дамы и "Дом в Пассях" бедного Бориса Константиновича 1, - всякое бывало, - но то были шедевры по сравнению с "Предрассветным туманом" госпожи Толстой. Что Вы сделали? Как могла появиться в журнале, редактирующемся Алдановым, в журнале, который чудом выходит, чудесное патетическое появление которого уже само по себе должно было вмещать обещание победы над нищетой, рассеянием, безнадежностью, - эта безграмотная, бездарнейшая, мещанская дрянь? И это не просто похабщина, а еще похабщина погромная. Почему, собственно, этой госпоже понадобилось втиснуть именно в еврейскую семью (вот с такими носами - то есть прямо с кудрявых страниц "Юденкеннера" 2) этих ах каких невинных, ах каких трепетных, ах каких русских женщин, в таких скромных платьицах, с великопоместным прошлым, которое-де и не снилось кривоногим толстопузым нью-йоркским жидам, да и толстым крашеным их жидовкам с "узловатыми пальцами, унизанными бриллиантами", да наглым молодым яврэям, норовящим кокнуть русских княжен, - enfin* не мне же вам толковать эти прелестные "интонации", которые валят, как пух из кишеневских окон, из каждой строки этой лубочной мерзости. Дорогой мой, зачем вы это поместили? В чем дело? Ореол Ясной Поляны? Ах, знаете, толстовская кровь? "Дожидавшийся" Облонский? Нет, просто не понимаю... А стиль, "приемы", нанизанные глагольчики... Боже мой! Откровенно Вам говорю, что, знай я заранее об этом соседстве, я бы своей вещи вам не дал - и если "продолжение следует", то уж, пожалуйста, на меня больше не рассчитывайте.

Я так зол, что не хочется говорить о качествах журнала - о великолепном стихотворении Марии Толстой, о вашем блестящем "Троцком", о прекрасной статье Полякова-Литовцева.

Дружески, но огорченно

ваш Владимир Набоков"

1 Набоков намеренно путает названия: "Вольный каменщик", повесть М. А. Осоргина, "Дом в Пасси" - роман Б. К. Зайцева. Произведения "какой-то дамы" под названием "Отчизна" в "Современных записках" разыскать не удалось.

2 "Знаток евреев" - антисемитский журнальчик, выходивший в Германии при Гитлере.

* в конце концов (франц.).

---------

Алданов решительно не согласен. Он пишет 23 января:

"Я чрезвычайно огорчен и даже расстроен Вашим письмом.

Все же "В Париже" Бунина и "Ультима туле" лучшее, что есть в книге, а Вы об этом не сказали ни слова (быть может, чтобы меня подразнить). Есть, по-моему, и хорошие статьи, кроме названных Вами двух (спасибо за мою).

Перехожу к Толстой. Я совершенно изумлен. Читали эту вещь ее и такие евреи-националисты, как Поляков-Литовцев и множество других евреев, в том числе, естественно, и редакторы. Никто решительно не возмущался. Не говорю уже о неевреях: Зензинов написал на днях Александре Львовне истинно-восторженное письмо по поводу ее глав. Вы можете сомневаться в критическом чутье Влад. Мих., но никак не в его благонадежности в смысле отношения к евреям. Помнится, я давно говорил Вам, что считаю его с Милюковым редкими людьми, абсолютно чуждыми - не говорю даже об "антисемитизме", а просто какой бы то ни было, хотя бы легкой, очень легкой "настороженности" в отношении евреев. Вероятно, и Вы, зная его, думаете так же. Помилуйте, в чем Вы усмотрели "жидовок", "яврэев", "погромную (!!) похабщину" и даже пух из кишиневских окон"?! Семья Леви ничего худого не делает, она, "быть может, не симпатична" (пишу слогом осторожных критиков), но это имело бы соответствующую тенденцию только в том случае, если бы автор других, неевреев, изобразил ангелами. По случайности в первых главах Анна и Вера "симпатичнее", чем Зельфия и ее мать. Но в дальнейшем появляются "русские князья" и "русские женщины", которые в сто раз "антипатичнее" семьи Леви, и редакция могла бы с таким же правом отвести роман как антирусский или, скажем, антидворянский или антиэмигрантский. Меня немного удивило, почему Толстая дала хозяевам Анны фамилию Леви: ничего характерного для евреев в них нет (молодые люди пристают к барышням и у неевреев), и едва ли она сколько-нибудь знакома с евреями, да еще американскими. Однако, повторяю, в общем, евреи в той части не оконченного еще романа, которая редакторам известна, представлены отнюдь не в более невыгодном свете, чем другие действующие лица. Александра Львовна, по-видимому, унаследовала от отца общую нелюбовь к людям. Но уж этим Вы (как и я) особенно попрекать ее не можете. Вы пишете по ее поводу о "Юденкеннере"!! Классическая русская литература от "презренных евреев", "будь жид, и это не беда" 1 (так?) до невинного "и я дожидался" Стивы не в счет - время было иное. Но ведь при Вашем подходе Вы должны отвести и множество весьма "прогрессивных" современных писателей тоже со ссылкой на "Юденкеннер": Золя, например, за Гудермана, Анатоля Франса и Пруста за их довольно многочисленных и весьма антипатичных евреев, коммуниста Ром. Роллана за евреев "Жан Кристофа", Сомерсета Моэма за "Alien corn"* и т. д. - без конца: многие там в этом отношении неизмеримо хуже, чем "Леви" Толстой. Мне было бы весьма неприятно - и невозможно - выступать в глупой и смешной роли еврея, защищающего антисемитскую литературу от нападок нееврея. Но ни я, ни Цетлин 2 (не говоря уже о Керенском и других членах редакционной группы "Н.Ж.") не можем причислить "Предрассветный туман" к антисемитской литературе, а тем менее к "погромной" (не хочу - да и нет места в строке ставить опять вопросительные и восклицательные знаки). Надо ли говорить, что мы такой и не поместили бы. Совершенно меня поразило Ваше заявление, что Вы из-за "продолжение следует" уйдете из журнала. Позвольте мне считать, что Вы или пошутили, или сказали это сгоряча. Вы ни малейшей ответственности за роман Толстой не несете, и все-таки не можете же Вы считать, что и журнал наш "черносотенный", - тут уж действительно была бы необходима целая строка восклицательных знаков. Вы - наше главное украшение, Вы отлично знаете, какой я Ваш поклонник, и я не могу допустить, что Вы говорите это серьезно. Я думаю, что "Новый журнал" будет существовать, и твердо надеюсь, что Вы его лучшим украшением и останетесь. Александр Блок был настоящий (нисколько не скрывавший этого) антисемит, но Вы, как и мы все, не отказались бы участвовать в одном журнале с ним. "Так то Александр Блок"? За художественное качество печатающегося рядом с Вами Вы уж никак не отвечаете. Вы считаете, что роман Александры Львовны ниже критики. Я этого не думаю - и принимаю во внимание, что это первое ее художественное произведение с обычными недостатками первых произведений. Но тут спорить бесполезно, тем более что мы с Вами так и не могли никогда договориться об общих основных ценностях: ведь Вы и отца Александры Львовны считаете непервоклассным писателем, - во всяком случае, много хуже Флобера". В Нью-Йорке в "литературных кругах" мнения о ценности "Предрассветного тумана" расходятся".

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 12

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Как редко теперь пишу по-русски - Владимир Набоков бесплатно.

Похожие на Как редко теперь пишу по-русски - Владимир Набоков книги

Руда - Александр Туркин - Русская классическая проза
Душа болит - Александр Туркин - Русская классическая проза
Братство, скрепленное кровью - Александр Фадеев - Русская классическая проза
Шестьдесят килограммов солнечного света - Халлгримур Хельгасон - Историческая проза / Русская классическая проза
Дар - Владимир Набоков - Русская классическая проза
Свидание Джима - Виктор Емельянов - Русская классическая проза
Дас Систем - Карл Ольсберг - Киберпанк / Русская классическая проза / Триллер
Любовники-полиглоты - Лина Вульфф - Русская классическая проза
Largo - Петр Краснов - Русская классическая проза
Последний суд - Вадим Шефнер - Русская классическая проза

Оставить комментарий