Водами Стикса священными — клятвой богов величайшей,
Всё, что попросишь, исполню, чего бы ни стоило это!
— Дай мне промчаться по Небу в твоей золотой колеснице!
Юноша гордый отца попросил, преклоняя колени.
В ужас пришёл лучезарный: — Но ею не в силах управить
Даже сам Зевс! Не рискуй, откажись от безумной затеи!
— Нет, лучезарный, ты должен сдержать свою страшную клятву.
Слово богов нерушимо. Его изменить ты не в силах.
Я же, в стремленье узреть красоту необъятного неба,
Лучше погибну, но не откажусь от заветных мечтаний!
Горько заплакал бог Солнце, услышав слова роковые…
Вот впряжены в колесницу златую крылатые кони,
Створки небесных ворот розоперстая Эос открыла,
Смело герой Фаэтон поднимается на колесницу.
Взвились крылатые кони и ринулись в звёздное небо.
Мчатся они без дороги среди исполинских чудовищ:
Вот Человек задыхается в кольцах огромного Змея,
Вот ядовитая Гидра оскалом зубов угрожает
Единорогу; здесь псы Ориона готовы вцепиться
В горло Тельцу, там два Льва притаились вблизи от Жирафа,
Между Медведиц — крылатый Дракон завивается в петли…
Вниз посмотрел Фаэтон и отпрянул: земная поверхность
Еле виднелась в провалах меж туч, устилающих небо!
Вдруг над конями навис Скорпион безобразной громадой.
Мерзостный яд, испуская зловонье, стекал с его тела,
Кверху высоко поднял он своё смертоносное жало,
Бедному, юноше в грудь беспощадный удар направляя.
Вскрикнул от страха несчастный и выпустил верные вожжи!
Бурей помчались, почуяв свободу, крылатые кони;
То выше звёзд они вьются, то стелются рядом с Землёю.
Плавятся горы, кипят, испаряясь, моря и озёра,
Гибнут селенья людские, и самый Олимп под угрозой…
В ужасе мечутся жалкие люди, не видя спасенья,
Даже бессмертные боги объяты тяжёлой тревогой.
Грозно нахмурил кустистые брови владыка Вселенной
Зевс-громовержец. Спасая от верной погибели Землю,
Кинул он жаркую молнию вверх — и разбил колесницу,
Гордых крылатых коней разметав по бескрайнему небу.
А Фаэтон рухнул вниз. Полыхавшими ярко кудрями
В воздухе огненный путь прочертил он, подобно упавшей
С неба звезде. И, закончив паденьем полёт небывалый,
Скрылся навеки в волнах бесконечной реки Эридана.
Игорь Никитич кончил. Все молчали, очарованные чудесной сказкой.
— Вот вы и подумайте хорошенько, чего добиваетесь! — продолжил он разговор, обращаясь к Гале. — Я не мастак в ваших делах и то понимаю, что путешественники в космосе встретят таких Львов и Гидр, какие и присниться не могли Фаэтону. Вообразите себе, что ваш корабль попал в метеорный поток. Локатор вам доносит, что мимо вас со всех сторон мчатся миллионы железных или каменных пуль. Да что там пуль! Пуля по сравнению с метеором — всё равно что жук по сравнению с пулей. И вот вы сидите и ждёте, что сейчас влетит этакий камушек, взорвётся и погубит корабль. Или вдруг вы ошибётесь в расчётах и, израсходовав энергию, увидите, что корабль сбился с намеченного пути. Вы будете знать, что впереди медленная, тоскливая смерть. Нет надежды на помощь, на спасение. Никто и никогда не узнает ни о ваших страданиях, ни о вашей доблести. Никто не оценит вашего подвига!
Иной раз ночью, в походе, лежишь на открытом месте и смотришь в неизмеримую бездну, которую мы называем небом. И кажется, что вот упадёшь туда и будешь лететь миллиарды лет остекленевшим трупом. На Земле будут возникать и рушиться культуры, звёзды стронутся со своих мест и соединятся в новых сочетаниях, погаснет Солнце, а твоё тело всё ещё будет падать и падать в ничто… Бррр! При одной мысли об этом мороз дерёт по коже! А вы хотите добровольно испытать этот ужас. Разве можно предусмотреть все случайности, подстерегающие небесного путника? Удачный полёт вокруг Луны ещё ничего не доказывает. Луна — это часть Земли. Она рядом, рукой подать. Весь путь до неё можно проделать за несколько часов. А на ту же Венеру придётся лететь долгие месяцы, не говоря уже о дальних планетах, куда надо добираться многие годы. Можно наверняка сказать, что первые космонавты заплатят жизнью за свою смелость, как заплатил несчастный Фаэтон!..
— Вовсе не несчастный! — воскликнула Галя звенящим голосом. — Прекрасный юноша погиб, но он первым промчался по звёздному пути. Его никогда не забудут. В такой смерти и есть настоящий жизненный смысл. Я славлю тех, кто облетел Луну, но трижды тех, кто полетит на другие планеты. С какой радостью я отдала бы за это жизнь, если бы смогла! — закончила она, подозрительно быстро отворачиваясь от костра.
— Ха, ха, ха! — не выдержала Маша. — Если все захотят лететь на тот свет, так кто же на Земле останется?
Кто-то засмеялся. Ему ответили новой шуткой. Молодой парень, который предлагал переименовать Большую Медведицу в Великий Ковш, острил что-то насчёт подвесной канатной дороги Земля — Венера. Галя сидела отвернувшись. Она ничего не слышала. Непрошеные быстрые девичьи слёзы готовы были окутать глаза, мешали дышать.
Белов что-то шепнул Ивану Тимофеевичу, затем подошёл к костру и вынул из него две ярко пылающие смолистые ветки.
— Читайте! — властно сказал он и стал чётко семафорить.
Все хором повторяли грозные огненные буквы, которые на мгновение вспыхивали на фоне ночного неба:
— МЕНЕ!
— ТЕКЕЛ!
— ФАРЕС! — глухо упали зловещие слова.
— Что это значит? — тихо спросила оробевшая Галя.
— Это значит, — торжественно произнёс Белов, высоко поднимая горящие ветки, — что ваши способности исчислены, ваше желание взвешено и ваша дальнейшая судьба разделена с будущими космонавтами! — и Белов энергично швырнул ветки в костёр.
Последовал новый взрыв хохота. Смеялись, глядя на Галю, у которой на лице была написана полная растерянность.
— Ну и шутник же вы, Игорь Никитич! — наконец выдохнула девушка. — Говорите так, точно сами собирались в полёт на Венеру!
— Кто знает! — ответил Белов, пытаясь сохранить серьёзность, но не выдержал и рассмеялся вместе со всеми.
Глава 2
«УРАН»
Мы взлетели,
но ещё — не слишком,
Если надо
к Марсам
дуги выгнуть —
сделай милость,
дай
отдать
мою жизнишку.
Хочешь,
вниз,
с трёх тысяч метров
прыгну?!
В. Маяковский
Тонкий весёлый солнечный лучик пробился из-под спущенной шторы, соскочил с подоконника на пол и медленно пополз к изголовью кровати.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
