из того, как мы познакомились, могла бы выйти чудесная история, не так ли? – спросил Филипп.
– Возможно.
– Реальная жизнь разочаровывает, – сказал он. – Ты ведь поэтому и уходишь с головой в эти фильмы?
– Книга всегда лучше. Безграничный полет фантазии. Мы сами выбираем, что увидим… людей и места.
– Расскажи мне об одном месте. Что за город Канзас-сити?
– Он сильно протяжен с севера на юг и очень узок с востока на запад. Центр города – это настоящая паутина дорог… Это город фонтанов, и кроме Роялсов[1], которые победили в мировом чемпионате 2015 года, все наши команды, как правило, продували. Но зато именно у нас изобрели «хэппи мил[2]».
– О, этот щебет. Ты очаровательна, Шарлотта.
Признаться, я всегда так разговаривала, когда нервничала.
– Теперь я хотел бы услышать о твоем Канзас-сити. Что прелестного находишь в нем лично ты?
Он произнес слово «прелестный» так, будто звук «л» был пуховым одеялом.
– Стэйк и Ламар Донатс, – ответила я без колебаний. – Эрнест Хемингуэй начинал свою карьеру в газете «Канзас Сити Стар». Говорят, он спал в ванной отеля Мюлебах, который сейчас стал частью отеля Мариотт в центре.
Лицо Филиппа ничего не выражало, и я не могла определить, был ли он заинтересован или скучал.
– Ты увиливаешь, дорогая. Но ты не можешь увильнуть от мастера увиливания.
– Там живет моя мама, – сказала я наконец, не договаривая печальную часть этой истории. – Мы очень близки. И у меня никогда не было другого дома.
Филипп даже вытянул шею:
– Дом. Это такое изменчивое понятие.
Затем, опустив подбородок, он поймал мой взгляд:
– Говорят, что дом находится в сердце. Быть дома – значит быть с людьми, которых любишь.
– Я верю, что это так.
– Только почему сердце всегда разбивается первым?
У меня захватило дыхание от его мудрости, и трепет, возникший в груди, навел на мысль, что, возможно, между нами было гораздо больше общего, чем мы предполагали.
Когда мы выходили из самолета, он спросил мою фамилию.
– Майерс. Шарлотта Майерс, – охотно сказала я.
Я знала, что Филипп приехал в город на несколько дней для деловых встреч, и что у него был номер в «Рафаэле» в миле от моей квартиры в Вестпорте. Я ожидала, что он сейчас побежит впереди меня к месту выдачи багажа, но он остался со мной, и мы пристально рассматривали друг друга.
– Какой чудесный цвет у твоей одежды, – сказал он. Мне пришлось бросить взгляд на свою одежду, чтобы вспомнить, что она была бледно-голубой.
– Он так восхитительно подходит под цвет твоих глаз. Но, Шарлотта, как утонченно ты бы выглядела в черном. Просто обворожительно.
Я покраснела от его комплимента. В этом было некоторое очарование – встретить кого-то в самолете и провести вместе короткое мгновение, зная, что ваши пути, возможно, никогда больше не пересекутся. И тем не менее, когда мы разошлись при получении багажа, он пошел к джентльмену с табличкой «Филипп Стаффорд», а я к желтому такси у обочины и Филипп остановил меня до того, как дверца такси захлопнулась.
– Вот, – сказал он, передавая мне визитку. – На случай, если тебе вдруг захочется снова обсудить теории своих учеников.
Глава 3
Июль 2018 года, настоящее время
Исламорада, штат Флорида
Мы направлялись в больницу Мариньерс, и вокруг нас во всей красе разворачивался город. Городок Флорида-Кис представлял собой участок островов, омываемых Мексиканским заливом и Атлантическим океаном и соединенных с континентом множеством мостов. За стеклами машины скорой помощи раскинулась нетронутая природа островов с теплыми морскими берегами и великолепными видами, однако мы находились в замкнутом пространстве с искусственным освещением и холодным кондиционированным воздухом.
Бен сидел рядом с сыном, поглаживая его голову. Я наблюдала за ними словно самозванка, не зная, куда себя девать. Санни тяжело дышал, и капли слюны то и дело капали на пол. Время от времени пес облизывал пальцы Джимми, и мальчик смеялся. Бен осторожно посматривал на меня, а я пыталась поддерживать с ним светский разговор о том и о сем. Санитар компенсировал молчание тем, что заполнял паузы вопросами. Джимми было одиннадцать. Он чувствовал себя хорошо, и у него только немного болела голова.
– Ты ведь помнишь, что тебе нельзя пробовать еду, пока не узнаешь, что в ней. – произнес Бен.
– На упаковке было написано, что они веганские и без глютена. Я не думал, что может что-то случиться.
– Там были орехи, – вмешалась я, – Они забыли указать это.
Я чувствовала благодарность отца мальчика. Что, если бы меня не оказалось рядом? Смог бы он сделать укол тогда? Мы то пытались избежать встречи взглядами, то наоборот, заглядывали друг другу в глаза, но все без слов… Этот Бен был не очень-то разговорчив.
Мой телефон завибрировал. Это было сообщение от Филиппа: «Приземлился».
Бен наблюдал за тем, как я печатаю сообщение: «Увидимся дома. Скоро буду. Гуляю с Санни. Потом зайду в продуктовый». Я подумала про себя, что объяснить всю эту ситуацию в сообщении было бы слишком сложно.
Он ответил: «Буду ждать тебя», и я почувствовала, как к лицу прихлынула кровь.
* * *
Мы все находились в больнице – в том числе и Санни – и я предложила отцу мальчика посидеть с рюкзаком Джимми в приемной отделения экстренной помощи. Бен поблагодарил меня, и я ответила на его немой вопрос:
– Мы будем рядом.
Его волосы все еще были примяты кепкой, которую он потерял где-то на пути от машины скорой помощи до дверей больницы. Уставшие глаза покраснели, и когда он, наконец, заговорил со мной, взгляд его был направлен на линолеум.
– Спасибо. Я даже не знаю, как вас зовут.
Во мне всколыхнулось желание утешить Бена. Уголки его губ опустились под тяжестью того, что мы только что пережили, плечи поникли, хотя он был довольно высоким.
– Я – Шарлотта.
Прошел еще час, и Филипп написал мне, спрашивая, почему он уже дома, а меня все еще нет. Я не ответила и засунула телефон в сумку. После вчерашнего разговора я не была уверена, что обязана ему отвечать.
Я умиротворенно прислонилась головой к свежевыкрашенной бледно-розовой стене и закрыла глаза. Санни прилег у моих ног. Почти все в Кис было ярким и веселым – ракушки в шелковистых нарядах, золотисто-лиловые закаты и бирюзово-голубая гладь воды. Блики солнца скрывали ракушки, водоросли и осевший на берегу ил.
– Шарлотта.
Я не сразу осознала, что услышала свое имя. Когда я выпрямилась, этот мужчина, Бен, смотрел на меня сверху вниз. Я поерзала на сиденье, то скрещивая, то
