– Ваш самый преданный слуга, мадам. Учитывая обстоятельства, при которых мы встретили друг друга, я собираюсь обращаться к вам с этого момента только по христианскому имени, и вы можете принять фамилию Уорвик.
Он подошел к Кейт, обеими руками снял веревку с ее шеи и с отвращением отбросил в сторону. Из ее губ вырвался бесшумный вздох облегчения, а выражение лица не изменилось. Покончив с формальной стороной вопроса, он перешел к практической:
– У вас есть какой-либо багаж?
Женщина кивнула и потянулась за дорожным мешком, лежащим за кафедрой аукциониста, очевидно собираясь тащить вещи самостоятельно. Дэниэл опередил ее, подхватив мешок, который оказался нетяжелым.
– Пойдем? – спросил он, указывая рукой, в каком направлении им надо уходить с базарной площади.
Покорно, но не смиренно она шагала с ним рядом. Как только они пустились в путь, Дэниэл оглянулся в поисках Гарри, но того и след простыл. Только несколько человек смотрели им вслед. Аукционист уже исчез в таверне, а окно, через которое фермер Фаррингтон наблюдал за процедурой торгов, снова было плотно закрыто. Кейт не удостоила его даже взглядом.
– Мне сказали, что вы приехали из Акфильда. Это верно? – спросил Дэниэл, поглядывая на нее сбоку.
Она оказалась выше, чем он предполагал сначала, ее глаза находились на уровне его плеч. Она шла свободно и раскованно. Несмотря на плотное платье и многочисленные нижние юбки, ее движения отличала врожденная плавность.
– Я жила здесь со времен своего замужества, а родилась и выросла недалеко от деревушки Хитфильд. Мои родители умерли.
Дэниэл не уставал поражаться ее речи, которую не искажал никакой местный диалект. При этом она говорила в какой-то одной ей характерной привлекательной манере. Со свойственной всем англичанам способностью точно определять социальный статус человека по его манере общения, Дэниэл увидел в Кейт умеренно образованную леди, доведенную до благородной бедности, которая вынудила ее выйти замуж за неотесанного фермера.
– Есть у вас еще какие-нибудь родственники? – продолжал он наводить справки. – Братья? Сестры?
– Никого ближе кузины, которая живет за много миль отсюда, – ответила она и бросила на него взгляд без намека на любопытство. – А у вас?
– Как раз мой брат Гарри первым предложил за вас серьезную цену сегодня. Еще у нас есть сестра Жасмин, которую мы зовем Жасси. Ей шестнадцать, и она живет в Девоншире с нашим единственным родственником дядей Уильямом Уорвиком, старшим братом моего отца, который стал нашим опекуном, когда мы осиротели. Я возьму вас с собой в Девоншир вскоре после того, как мы уедем из Брайтона.
– О! – Она незаметно пожала плечами, что можно было принять за жест покорности. – Если я никогда больше не увижу ни Акфильд, ни ферму Фаррингтона, то мне все равно, куда я поеду, – проговорила она горьким, но не озлобленным тоном.
– Это я могу вам обещать.
Кейт только едва прикрыла опушенные густыми ресницами веки, как будто в глубине души смеялась над любыми обещаниями, полагаясь в этой жизни исключительно на себя, и ничего не ответила. Он снова заговорил:
– Вы тяжело работали на ферме?
– Нет. Если бы мне позволили вкалывать в поле, это бы меня устроило. Физическая усталость препятствует горьким мыслям. Но меня держали словно кошку на мягкой подушке, только без сливок, – сообщила она, и на ее лице промелькнула горькая усмешка.
Дэниэл решил, что она очень странная молодая женщина. Деловая и прозаичная на поверхности и одновременно закрытая и сдержанная, она навела его на мысль, что на этих обрывочных сведениях закончится вся та информация, которую он сможет о ней получить. Несмотря на это, за каждым произнесенным ею словом таились огромные пласты невысказанной информации, целые истории, которые сливались в единую линию, ведущую к самому унижающему ее опыту: продаже на публичном аукционе.
Почему-то ее это не трогало. Чувство собственного достоинства ставило ее выше участников зрелища, на порядок выше ее собственного мужа и тех, кто назначал за нее цену.
– В чем-то наши жизни похожи, – заметил он, немного смущенный своей ролью покупателя. – Когда я не на ринге, я в какой-то степени избалованный, мой тренер старается держать меня в идеальной форме. Правда, я не всегда одобряю его идеи о том, что для меня хорошо. Иногда я могу выпустить пар во время тренировки. И физическая усталость, которой вы так страстно желаете, очень мне знакома после длительного поединка.
– Именно таким образом вы получили свежий шрам на щеке?
– Да, во время последнего боя.
– Вы победили?
– Да.
Несколько минут она молчала.
– Вы поступили безрассудно на аукционе. Двадцать одна гинея – это гигантская сумма.
– Мне пришлось назвать сумму, превышающую всю наличность моего брата, которую он мог предложить.
– О! – последовала пауза. – Он тоже боксер?
– Нет, он мой помощник, секундант, мастер на все руки, присматривает за лошадьми, бегает по поручениям, помогает тренеру устраивать бои и прочие мероприятия. Порой его цели и помыслы выходят далеко за пределы мира кулачных боев. На данный момент он довольствуется тем, что имеет, часто сидит в долгах. Это чистой воды лень, поскольку он умен и сообразителен. Более того, люди любят его. У него есть шарм, – последнюю фразу Дэниэл произнес с некоторой долей иронии.
В разговорах они не заметили, как оставили далеко позади базарную площадь и свернули на узкую улочку, в конце которой поблескивало морс. При виде мерцающей водной глади она остановилась, затаив дыхание. Ее лицо расцвело, а холодность сошла с него, как снег под солнечными лучами.
– Море! – воскликнула Кейт потеплевшим вибрирующим тоном, на который, как он полагал, она не способна. – Так вот оно! Спасибо! Разве оно не волшебно?
Он смотрел на женщину. В ее реакции проглядывало что-то детское и невинное.
– Вы раньше никогда не видели моря?
В глубоком изумлении она покачала головой.
– До сегодняшнего дня, когда мистер Фаррингтон привез меня в Брайтон, я никогда не путешествовала дальше места моего рождения и затем фермы. Отсюда можно увидеть Францию?
– Можно доехать до Дувра и увидеть берега Франции через подзорную трубу. Не хотите пройтись по пляжу и поближе посмотреть на Ла-Манш?
– Хочу! – Она сложила ладошки вместе.
Они дошли до места для гуляний и ступили на морскую гальку. Там она скинула свои тяжелые деревенские ботинки и легко побежала по песку в одних чулках. Ее юбки и бахрома шали развевались на ветру. Кейт остановилась около самой воды, где мягкие волны разбегались веером в разные стороны и откатывались назад, оставляя песок блестящим и влажным. Дэниэл уселся на кусок бревна, принесенный откуда-то морем, поставил ее мешок рядом с собой, сложил руки на коленях и молча следил за ней взглядом.
