Что ж за мир-то такой?
Мамашки, наконец-то допущенные к телу, ничего к счастью не заметили, списав слабость на успокоительные. Не думаю, чтобы кто-то поставил мне в упрек невольное донорство, просто не хотелось слышать очередные ахи-вздохи и причитания.
Накануне выписки, вконец ошалев от безделья, еще раз рискнул выбраться в путешествие по больнице — решил хотя бы напоследок узнать о состоянии прооперированной женщины.
Медстерва Надя на сестринском посту к моему несказанному счастью отсутствовала, что позволило беспрепятственно пробраться на лестницу, где был схвачен за ухо курящим Андреем Валентиновичем.
— Нарушаем?
— Ничего не нарушаем! — потер пострадавшее ухо, — До отбоя еще полчаса.
— Из своего отделения выходить нельзя!
— А я на своем этаже! Это вы тут… пришли, — теперь я уже знал, что целитель не курировал мое отделение, а в первый день его только пригласили на консультацию. Целители так-то были очень редкие звери.
— А это, между прочим, моя больница, где хочу, там и стою, — отбрил он мой наезд, — Я тут главврачом немножечко подрабатываю, любое отделение моё. Чего шарахаешься?
— Отоспался, сил уже нет лежать.
— Игрался бы с коммом, — указал он сигаретой на мой новый прибамбас.
— И рад бы, только я знаю, как включить и выключить. Привезли, а показать, где и что некому.
— Все время забываю, что ты все забыл, — выдохнул он струю дыма в потолок, подхваченные вентиляцией клубы рассеялись где-то вверху. — Попроси Надю, она тебе покажет, все равно бездельничает.
— Да я так… Как Ведьма? Выжила?
— Переживаешь, что стал кровным братом Кровавой Ведьмы? Экий каламбурчик получился! — он криво усмехнулся собственной шутке и снова затянулся.
— Переживаю за женщину, которую видел куском мяса, — отрезал я, — и в спасении которой довелось поучаствовать!
— Опять мимо! — наигранно огорчился мужчина, — Знаешь, ты так связно мыслишь и говоришь, что кажется, что ты совсем нормальный. И только притворяешься.
Пожал плечами. А что я мог сказать?
Целитель еще раз пытливо оглядел меня с головы до ног, прежде чем затушить окурок в приспособленной под пепельницу банке.
— Нормально все с Ведьмой. Пошли, просвещу немного, чтобы не строил иллюзий.
И он стал спускаться, жестом позвав следовать за ним.
— А-а? Э-э?.. — очень информативно задал я вопрос и мотнул подбородком на дверь в отделение, — После отбоя закроют.
— Мне⁈
— Ну, да, вы ж тут главврачом подрабатываете, — действительно, чего переживать? — Куда идти?
В его кабинете расположился на уютном кожаном диване. В прошлой жизни как раз такой домой присматривал. Только где она теперь, эта прошлая жизнь?
— Окна, твари, кланы, Шелеховы, Ногайские… что-то говорит?
— Мать моя, вроде бы Шелехова в девичестве.
— Выбраковка?
— А?
— Понятно. Остальное?
— Ничего! — для убедительности еще и головой энергично покрутил.
— Придется тогда с самого начала. Учебник тебе наверняка на комм закинут, если уже не закинули, но я без подробностей, подробно потом сам почитаешь. — Сразу уточнил Андрей Валентинович. — Твари. Инопланетяне, иномиряне, чужие, внеземная форма жизни, агрессоры, но если коротко, — то твари. Никто не знает, что они у нас забыли, точнее, предполагаем, что ресурсы, но это окончательно не доказано, есть и другие гипотезы. Лезут к нам через окна. Что за окна — умники тоже так и не могут разобраться, иногда называют порталами, но вроде бы это не портал, а какой-то иной способ переноса. Хотя я и портал тебе не объясню, просто знай, что окна — это не порталы! Появляются окна, где попало, хотя больше любят промышленные объекты, но не всегда. Логику, цикличность никто пока так и не смог рассчитать, а если и рассчитал, то до общественности не довел. Могут десять раз подряд появиться в Сибири, а потом бессистемно по всему миру, потом прикипеть к какому-то ничем не примечательному району, и опять вернуться в Сибирь. Поговорка, что одна мина дважды в одну воронку не залетает, для тварей не работает. Первые окна засекли еще в семнадцатом веке, есть мнение, что и раньше было, но официально — начало семнадцатого. Плотность населения тогда представляешь?
Кивнул.
— Вот! Хотя это всё уже к делу не относится! Семнадцатый, шестнадцатый, пусть историки ищут доказательства, мы-то уже в двадцатом.
Захотелось сделать «рука-лицо»: я до сих пор не уточнил дату! Да, хотя бы месяц! Лето и лето, а год?
— Какой сейчас год? И день?
Целитель, сбитый с мысли, удивленно воззрился на меня:
— Что, только сейчас сообразил? — и в ответ на мой виноватый вид, — Первое июля 1998 года. От рождества христова. — И ехидно так, — Эру надо?
— Спасибо, кайнозойская, это я знаю. — Разнообразные школьные знания до сих пор нежданчиками всплывали в голове при полном отсутствии у меня желания их вспоминать.
— Надо же, какой начитанный! А я бы, кстати, и не ответил. Буду теперь знать, что кайнозойская.
— Извините, я перебил.
— Да ладно. Я, если честно, вообще не представляю, как ты с такой кашей в голове живешь и связно рассуждаешь.
— Я могу вспомнить? — добраться до халявных знаний Масюни мне временами сильно хотелось, особенно, когда как слепой котенок тыкался в очевидные всем вещи.
— Нет, — покачал головой Андрей Валентинович, — Слишком, — он пощелкал пухлыми пальцами, подбирая подходящее выражение, — слишком нетривиальный коктейль лекарств ты выбрал, чтобы отравиться, все связи в хлам! Я в твою черепушку глубоко не лез, по мне человеческий мозг — слишком тонкая материя, и чем меньше вмешиваешься, тем лучше. Хочешь — проконсультируйся потом у других специалистов, но я тебя сразу предупреждаю: чудес не жди! Я уже матери твоей говорил: счастье, что не овощем остался!
— И что делать теперь?
— Жить, узнавать все заново. Ты про окна — то слушать собираешься?
— Да, конечно! — всем видом изобразил внимание, на что целитель только добродушно подмигнул и продолжил:
— Если окну не мешать, то в течение очень короткого времени оно развернется в полноценное гнездо, радиусом около пяти километров. Цифра, опять же неточная, если интересует — в литературе посмотришь. Особенно любят промышленные районы. Ах да, это я уже говорил! Ну так вот… В результате их расползания получается почти идеальный круг, внутри которого за пять-десять лет не остается ничего — ни деревьев, ни травы, ни животных, ни даже насекомых, ну, и построек, само собой.
Немного стали понятны папанины профессиональные сложности.
— А люди?
— А ты как думаешь? Ням-ням! Зашедших в круг и вышедших обратно — единицы! И это уже при сегодняшней разработанной защите, еще полвека назад не выходил никто!
Доктор дал мне время переварить новости, бывшие для него повседневностью.
— Сейчас на территории империи известно четыре действующих гнезда. Принято решение их не трогать, потому что сковырнуть их можно только тотальной бомбардировкой. Проворонили, защитнички! — почти сплюнул он.
