— Попытаемся найти правильные ориентиры, — произнес он слегка нравоучительным тоном.
— Их не существует. Пытаться найти их — значит, выдавать желаемое за действительное. Что мы будем делать, когда начнется война? Я требую прямого ответа на прямой вопрос. Не можем же мы просто сидеть и ждать!
Он снисходительно вздохнул.
— Прежде всего тебе нужно успокоиться. Чего, собственно, ты страшишься, ведь мы все находимся в равном положении!
— До начала войны всего один шаг, рано или поздно она начнется!
— Но ведь угроза смерти существует всегда. Мы ведь знаем, что рано или поздно умрем, но все же сначала стремимся жить!
Может быть, она уже жаждала катастрофы, коль скоро катастрофа неизбежна? У нее даже появилось чувство торжества, что именно ей выпало знать о грядущем, тогда как другим оно было неведомо, и меньше всех ее мужу. Она не желает идти ко дну как слепой котенок. Она хочет видеть все до последней минуты, хочет осознавать происходящее.
Несколько дней спустя им понадобилось вызвать водопроводчика из-за пустяковой неполадки, неисправности крана с горячей водой. Когда сняли раковину и поставили ее на пол, обнаружилось, что задняя стенка дома сплошь покрыта плесенью, та самая стена, которую архитектор в свое время охарактеризовал как "безумно надежную", поскольку она была облицована по последнему слову строительной техники. "Полная гарантия от мышей и крыс", — добавил он тогда. А вот теперь водопроводчик, напротив, заверяет их, будто "ничто в этом мире не может считаться подлинно надежным".
— Я вижу плесень и в других местах. — Она оживилась. — Весь мир покрыт плесенью, — воскликнула она патетически. — Можно снести эту стену, и архитектор спроектирует новую. Это не составит труда. Но какую стену можно воздвигнуть против всех мировых невзгод?
— Ты становишься такой же фаталисткой, как Пандора, — заметил он нехотя. Эта плесень его тоже насторожила. Если в доме завелась плесень… — Хорошо, что мы заметили ее вовремя, — сказал он нерешительно.
— Напротив, мы обнаружили ее слишком поздно. Постоянно пытаемся успокоить себя чем-то. Вроде того, как пишут в газетах: "Современная ситуация не дает никаких оснований для паники". А в то же время на другой странице, в передовой, сообщается, что не хватает бомбоубежищ. "Кроме того, ощущается недостаток в противогазах для детей до трех лет. Правда, счастливцы от трех до семи вполне обеспечены". Выходит, традиционная война — наилучший выход. А рано или поздно война начнется…
— Но, позволь, — произнес он устало, уже без особой уверенности в голосе. — Мы же сами себе придумываем все эти страхи.
Постепенно вечерами стало раньше темнеть. Он зажег одну из уютных ламп.
— Я боюсь, что налетит мошкара, — проговорила она.
Он выключил свет. Несметное множество этих полуночников. Омерзительные существа с вытянутыми тельцами и складывающимися крыльями, непостижимые, неуловимые, никогда не знаешь, откуда они берутся, только знаешь, что они есть. Они запускают свой отвратительный хоботок куда-нибудь в вырез платья. А как только ты хочешь их отогнать, начинают соскальзывать вниз, пытаешься их прихлопнуть, но не тут-то было. Им нет числа, они вездесущи. Такое чувство, словно они опутывают человека сетью. Так и будешь лежать беспомощно в этом облаке трепещущих ножек и крыльев.
Роковой час все приближался. Теперь у них не было сомнений: им ничего не остается, как эмигрировать в другое полушарие, в Австралию. Они отправятся туда и займутся разведением овец. Как это им не приходило в голову раньше!
— Разводить овец — это замечательно, — прошептала она, как бы заранее готовясь встретить его возражения.
Им следует продать имущество, расторгнуть контракты по страховым полисам, и тогда у них не только хватит денег на билеты, но и окажется в руках кругленькая сумма, начальный капитал на время первых трудных лет. Им следовало бы быть крестьянами. Теперь они станут ими. Будут жить беззаботно и беспечно, как птицы в небе.
Он снисходительно засмеялся, пытаясь скрыть тревогу.
— Сначала мы с тобой посетим врача, а уж потом отправимся в Австралию.
После этого она более не говорила об Австралии. Но постоянно держала эту часть света в своих мыслях. "Когда ситуация обострится настолько, что он наконец осознает это (собственно говоря, это произошло уже давно), тогда они уедут". Она планировала их отъезд в мельчайших деталях, каждый день понемногу, чтобы все было совершенно ясно в тот момент, когда это станет актуальным, а этот момент наступит рано или поздно.
Однажды им принесли свежий номер "Военных новостей", и она с жадностью набросилась на него. Пусть посвященные скажут свое слово. В передовой статье говорилось о "глобальной стратегии великих держав" и о том, что сила современного ракетного оружия такова, что на нашей планете нет места вне пределов его досягаемости.
"Австралия — единственное пристанище всех несчастных, — подумала она. — Место, где пасутся мирные овечки".
Ей хотелось смеяться, слез больше не было. Неужели они и в самом деле собирались ехать в Австралию? Опять ее чуть не одурачили.
— Слава тебе, господи, — пробормотала она.
— Ты делаешь из мухи слона.
— Но мы ведь замечаем признаки надвигающейся опасности! — воскликнула она.
— Это ты замечаешь их. Нет, тебе непременно нужно показаться врачу! ("Неужели тебе самой не ясно, как ты нуждаешься в этом!")
— Сегодня я наконец была у него, — сказала она. — У врача.
Они сидели за послеобеденным кофе. В такое время дня возможности для взаимопонимания обычно кажутся безграничными.
— Ну что сказал врач? — он отложил газету.
— Назвал это "неврозом страха". Он так небрежно произнес это нелепое выражение, будто выпустил дым от гавайской сигары.
Он снова взял в руки газету.
— Мне уже начинает казаться, что ты жаждешь катастрофы. Ипохондрики вроде тебя готовы даже умереть, лишь бы показать, как они правы.
Красота природы, которая захватила их в тот далекий день, теперь представлялась ей загадочной, безудержной, кричащей, коварной.
— Эта летняя красота была такой неестественной, — вспомнила она. — То ли дело зимний день, чистый, целомудренный, не способный лишить человека душевного покоя.
— А когда придет зима, ты опять, боюсь, будешь говорить то же. Ты теперь принадлежишь к тем несчастным, которые рано или поздно начинают отрицать весь божий мир.
Он никак не мог заставить ее регулярно есть, нормально спать. Казалось, она решила вычеркнуть себя из активной жизни, и кто же был в состоянии переубедить ее, если она сама захотела, чтобы все было именно так? Если в ожидании, по ее мнению, неизбежного она пристально вглядывалась только в это неопределенное грядущее, а не в обыденную реальность. Всей своей неугомонной душой она страстно ждала того Дня, который отбросит ее страх в костер, как ненужную тряпицу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
