Некоторые из них раскрылись только что, а другие давно, и из-под них появились цветоножки, которые могли упасть от дуновения ветра.
Вид бахчи невольно задержал Каландара. Хотя от жары по телу тек пот, он внимательно разглядывал плети дынь. Каландар на этот раз увидел своими глазами, как душная жара, жаркий луч солнца, соединившись с почвой и водой, превращались в дыни. Раньше он почему-то не задумывался о том, что началом всего является труд. «Я останусь с дедушкой вплоть до начала учебного года. Как бы он ни возражал, я буду работать. И никогда не буду говорить, что жарко. Ворсистые молодые дыни у меня досрочно созреют и я их кожуру позолочу утренней зарей», — сказал Каландар про себя и поспешил за уходившим к навесу дедушкой.
После полудня дедушка с внуком сидели и разговаривали. Потом вместе вынесли на край собранную траву. Оказалось, что ее так много, что хватило набить два мешка. Дедушка Елбарс нагрузил мешки на сильного, как лошадь, осла и сам сел на него. Удобно усевшись на осле, старик обратился к внуку:
— Сынок, залезь на навес и присмотри за скотом, как бы он не забрел на бахчу. Я эту траву оставлю дома скоту, а по пути захвачу приготовленную бабушкой еду.
— Что ты, дедушка, не волнуйся. Я здесь и ночевать один не побоюсь.
Радуясь смелости внука, старик мягко улыбнулся в погнал осла к аулу.
Когда дедушка уехал, Каландар залез на навес. Отсюда хорошо просматривался не только противоположный край бахчи, но и большое пространство за ней.
До захода солнца оставалось мало. Наступила прохлада. Не скоро оседала пыль от мчащихся вдали по разным направлениям машин. А с бахчи слышался пронзительный крик какой-то птицы. Перепелки летали между стеблями и листьями.
Солнце катилось к закату. Каландар встал во весь рост на навесе и смотрел на лежащую на земле собственную длинную тень. В этот момент внимание Калан-дара привлекло то, что летающие, едва не задевая растения на грядках, и спокойно парившие птицы вдруг в панике рассыпались в разные стороны.
«Наверное, лиса или шакал,—подумал Каландар, — Кто же там притаился?».
Каландар посмотрел на восток, потом на юг. Ничего нет. То, что вызвало панику среди птиц, было на северо-западе.
Похожее на весеннюю одинокую тучу, нечто черное спускалось с неба, летело прямо на навес.
Столкновение произошло мгновенно. Ударившись о навес, черное облако как-то странно закрутилось, затем продолжило свой путь. Когда оно исчезло из виду, навес, словно заколдованный сам собой, развалился и упал на землю.
ВО СНЕ ИЛИ НАЯВУ?
Каландар открыл глаза от легкого прикосновения к лицу влажного ветра. Он увидел перед собой только глубину неба, небо было чистое и светлое. Но вскоре на нем появились клочья серых туч. Он ничего не понимал, потеряв всякую способность соображать. Такое состояние длилось недолго. Начали возвращаться память и сознание, сначала возник вопрос к поспешно несущимся наверху тучам. «Вы куда спешите?» Вместо туч ответ нашла его память: «Мы и сами не знаем, куда нас ветер гонит...» Каландар посмотрел в другую сторону и понял, что ошибается. На самом деле двигались не только тучи, мчался он сам, между небом и землей. Он понял это как только его взгляд упал на землю. Внизу раскинулись бескрайние зеленые леса. С высоты переплетенные друг с другом ветви деревьев казались сплошным зеленым ковром. Птицы, летающие вокруг Каландара, иногда исчезали в этом зеленом ковре. У Каландара еще не было ни времени, ни сил подумать о том, почему и как он летит. Сперва у него появилось желание оказаться на земле. Он хотел взмахнуть руками, как крыльями, и вслед за птицами опуститься в лес. Но ничего не вышло. Он продолжал лететь на высоте пятидесяти-шестидесяти метров над землей. Каландар решил, что все это может только сниться, и ущипнул себя. И все же ему не верилось, что он не во сне, а наяву действительно летел. «Как еще проверить, сплю я или не сплю, — с беспокойством рассуждал Каландар. — Если я сейчас сплю, то скоро должно что-то произойти и этот сон сменится другим. Подожду немного".
Мало ли, много ли он ждал, но ничего не изменилось.
«Если я сплю, то не должен знать самые последние события, случившиеся со мной. А ну-ка попробую вспомнить.
Утром, еще до восхода солнца мы с дедушкой пили чай в огороде. Потом я читал новости на английском языке, а дедушка пошел посмотреть на поливку дынь. К обеду дедушка начал полоть лук. В общем все события вспоминаются по порядку. Но что же произошло потом?» — снова задал себе вопрос Каландар.
Солнце еще не село, когда дедушка на осле повез домой траву. Наступила приятная прохлада, Каландар взобрался на навес и проверил, не забрел ли в огород скот, все было в порядке. Спустя некоторое время на северо-западной стороне неба появилось что-то черное, похожее на тучку, оно налетело на навес, на котором стоял Каландар. Каландар слышал гул рухнувшего от столкновения навеса. Его окутала темнота, он почувствовал, как-будто его обняли тысячи человек.
Что было с ним дальше, мальчик не знал. И вот теперь он летит.
Внизу поредевшие леса сменялись загорелыми от солнца холмами, они становились все выше и незаметно соединялись с темнеющими вдали горами. Нечто, окружающее Каландара и похожее на темный дым, становилось все тоньше. Он теперь мог различить цвет своей одежды. И вместе с тем мало по малу сокращалось расстояние между ним и землей. Когда Каландар пролетал мимо высокого дерева, еле касаясь его ветвей, он ухватился за тонкую веточку. Она сломалась и осталась в руке. Это задержало движение Каландара, он начал снижаться быстрее.
Мягко, словно его на руках придержали, он упал боком на зеленый склон холма и покатился вниз. Скатившись, он оказался на берегу речушки с мутной водой. Он пролежал так довольно долго, не приходя в себя.
МЕРЗАВЦЫ
Сэр Альберт завтракал, удобно сидя в пластиковом кресле за низким блестящим столиком. Его вид напоминал человека, собирающегося побриться в парикмахерской: белый передник, завязанный сзади на шее, спускался до щиколоток.
Пока он неспеша размешивал в чашке два куриных яйца до состояния однородной массы, слуга-негр принес два полных стакана горячего кофе. Выпив с большим аппетитом болтушку из яиц, сэр Альберт принялся за горячий кофе. Очевидно, кофе понравился, даже лоб вспотел. Промокнув кончиком передника пот, он положил голову на спинку кресла. Его прищуренные, желтоватые глаза в который раз смотрели на портреты предков, расположенные на противоположной стене. На первом портрете его прадед — одноглазый морской пират, впоследствии повешенный по приговору военного трибунала его величества Британского короля в Лондоне на Трафельгарской площади; второй—сын морского пирата — вор, с отрубленной правой рукой, который был пойман в Иране при попытке взлома банка; на третьем портрете наследник вора— дед Альберта, кровавый изувер, который из волос негритянских женщин делал обувные щетки для себя; на четвертом — отец Альберта — негодяй, закопавший живьем невинных негритянских детей и вырастивший на этой яме черные розы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
