— Ты о той марги? Окончательно уверился, что это был именно обряд?
— А как же иначе? Подумай: Туманная нас даже рыбкой к вечеру подкормила, хотя мы не померли бы и на папайях. Неужели она не знает, что для нас сейчас самое главное? И что она делает? Она делает что-то очень похожее на обряд совершеннолетия. Посылает тебе марги, которая, по твоим словам, и так тебе нравилась. Как еще такое понять? Я для нас вижу единственную надежду — если ты уговоришь Туманную стать покровителем нашего племени. И тогда уже точно — племени.
— Ты что!? Это же надо пить Воду Духов. А любой, кто ее выпьет, не являясь шаманом, сразу умрет!
— Если "не является шаманом". Говорят, что дух места его убьет. Так ведь Туманная не станет тебя убивать.
— Не знаю. Мне страшно…
— Мне тоже. Придумай другой выход, — Сучок встал и, не оборачиваясь, пошел к костру.
Крадущаяся сидела и смотрела на детей. Они остались одни, и надо было что-то делать. Никто, кроме нее, даже войти в хижину Мягкой Лапки не решится. Никого больше общаться с духами не учили. Хотя… Сучок вон и сам много чего умеет.
Все равно ей оставался только обряд и та часть тайных знаний, которые раскрываются после него. В остальном она уже давно помогала Мягкой Лапке. Так что? Рискнуть выпить из черной тыквы-горлянки? Эту порцию Воды Духов они делали совместно с наставницей — настойка из нескольких древесных грибов, приправленная травами. Наверное, Крадущаяся и сама могла бы ее сделать. Но сделать-то сделать, а вот пить? Как и сколько?
Крадущаяся поняла, что обдумывает практические вопросы. А значит, решение уже принято. Тогда надо поторопиться и успеть к хижине наставницы до темноты. Девушка подошла к Сучку и тронула его за плечо.
— Я пойду в хижину Мягкой Лапки.
— Погоди, я провожу тебя.
Старший взглянул на друзей.
— Куда это вы?
— Племени нужен шаман, вождь, — Крадущаяся взглянула брату в глаза, выделив последнее слово, а затем повернулась и скрылась в вечернем лесу вместе со своим провожатым. Сидящие у костра проводили их взглядами и перешептыванием.
До хижины Мягкой Лапки шли молча — берегли дыхание. Да и не хотелось ни о чем говорить. Только отвязывая плетеную дверь во двор хижины, Крадущаяся обернулась к своему спутнику. Движения Сучка стали замедленными и словно неуверенными. Его взгляд шарил по сторонам, то обращаясь на девушку, то убегая в сторону.
— Ты опять что-то видел?
Сучок молча кивнул.
— Расскажешь?
— Нет. Не спрашивай меня, пожалуйста…
— Хорошо, не буду. Может быть, ты хотя бы знаешь, сколько Воды Духов нужно пить для обращения к хранительнице?
— Не спрашивай меня…
— Ну как знаешь. Хочешь молчать — молчи. Иди тогда, пока совсем не стемнело.
— Нет. Я посижу здесь под деревом. У Логова Туманной меня никто не потревожит.
— Сиди, — Крадущаяся вошла в хижину, прикрыв дверь.
И только тогда Сучок тихо прошептал:
— Прощай.
В хижине Мягкой Лапки все было почти так, как Крадущаяся видела несколько дней назад, сидя здесь с наставницей. Слева от очага на плетеных полках лежали тыквы с готовыми отварами и настойками, справа на опорных столбах висел гамак, а в глубине, у задней стены хижины, сушились пучки трав. Часть тыквенных сосудов упала с полочек и раскатилась по полу, но в целом убранство плетеной хижины не пострадало от землетрясения. Несмотря на вечерний полумрак, черная фляжка легко отыскалась на своем месте — Мягкая Лапка старалась прижимать наиболее ценные настойки прутиками к стене хижины, чтобы случайно не уронить их.
Девушка повертела фляжку в руках и задумалась. Сколько же пить? Наставница редко пользовалась Водой Духов. Хранится эта настойка тоже не слишком долго. Значит, на сколько тут? На раз? На два раза? Наверное, все-таки на два. Значит — пить половину.
Она выпила настойку, скривившись от горечи: "Ну и гадость!". Затем заткнула пробку и убрала тыкву на место. При этом чуть не промахнулась мимо полки. Голова кружилась, руки слушались плохо. Крадущаяся решила забраться в гамак, вот только сделать это оказалось не так-то просто. Земля норовила выскочить из-под ног, а гамак все время куда-то уплывал. Наконец ей все-таки удалось забраться на непослушную сетку и угнездиться там. Сразу стало легче, дремотнее. По ногам поднималось покалывание, и скоро они перестали ощущаться совсем. Она попыталась что-то сказать или крикнуть, но язык перестал слушаться. Холод добрался до сердца, и сознание затопила темнота.
Часть первая
Сандра.
6 декабря 1993 года от рождества Христова.
Сегодня я вернулась с работы раньше обычного. НИИ Нефтехимии уже несколько лет перебивался случайными деньгами, а в нынешнем году стало особенно грустно. Дирекция, решив, что по вечерам от сотрудников все равно толку никакого, сочла экономию электричества более выгодной и закрыла институт в половине пятого.
Мужа еще не было дома, сын Игорек убежал к друзьям. Их рок-группа готовила какой-то сюрприз на школьный новогодний вечер. Только крикнул из прихожей: " Мам, я пошел. Буду — сегодня" И быстренько смылся. Уже девятый класс… н-да, время, время…
Я вывалила на сковородку сваренные макароны — поджарить. Извлекла из шкафчика банку шпрот и полезла искать консервный нож. Полосатая зеленая[2] кошка Харизма решила, что шпроты — это ей и, усевшись на табуретку, потянула банку на себя.
— Анубрысьнемедленно!
Кошка посмотрела на меня такими глазами, словно ее безмерно удивляла моя реакция: "А я чо? Я ниче. Она сама со стола поползла, спасаю, чтоб не упала".
— Харя, наглая твоя морда, кто утром сметану под шкаф укатил? Вот, будешь сегодня одни макароны есть!..
Харизма, изобразив оскорбленное достоинство, спрыгнула с табуретки и отошла на середину кухни. Потом села ко мне спиной и принялась постукивать хвостом по полу, отбивая ритм "я сердита, я очень сердита..."
Вид недовольной Хари позабавил меня, я хмыкнула и уселась есть макароны. Настроение оставалось каким-то мутным. Я вдруг четко поняла: надежды сделать на работе что-нибудь заметное не сбылись. Семья, муж, сын — это да. Зато появился страх, если они станут для меня единственным смыслом в этом мире, я вцеплюсь в них мертвой хваткой. И отпускать Игорька к друзьям становилось год от года тяжелее. Не потому, что опасно. Сама с собой я могла быть честной — когда Лешки и Игоря нет рядом, становилось непонятно, для чего здесь я?
Вспомнила прочитанную где-то фразу: "дети наследуют наш мир вместе с долгами перед всем нашим несбывшимся". И каков же мой долг перед несбывшимся?
Я позволила памяти вернуть меня в яркие юные годы. Александра, для друзей — Сандра. Студентка Хабаровского политеха. Сумасшедшая круговерть дел, после выхода из академки на третий курс, когда возня с маленьким Игорьком и занятия в институте накладывались друг на друга. Химфак никогда не считался легким факультетом, а первые три курса на нем были особенно плотные. И все же, все же…
Память подбрасывала картинки безоблачного неба, солнца, играющего на струях фонтанов. Захотелось улыбнуться. Странно, тогда все не казалось таким тяжелым, каким выглядит сегодня, если оглянуться назад. Разленилась? Или потеряно что-то другое? Именно тогда я встретила Профессора. Для меня он всегда был только "Профессор" и никак иначе, хотя вслух приходилось обращаться по имени-отчеству. Крепкий седой старик читал органическую химию и считался легендой института. Профессор был резок и язвителен на лекциях, что, впрочем, не мешало ему излагать материал как нечто простое и очевидное. Один раз пропустив лекцию, я залезла в учебник и несколько часов продиралась через пропущенную тему, после чего уважение к Профессору еще только выросло.
В начале весеннего семестра встал вопрос о специализации. Весь наш курс провели по лабораториям, расхваливая великое будущее, которое нас ждет после выпуска на нефтехимических заводах или в целлюлозно-бумажной промышленности. Блестели белыми и хромированными боками новенькие установки, а некоторые лаборатории могли похвастаться даже мини-ЭВМ. Где-то в конце этой экскурсии я и узнала, что у Профессора тоже есть маленькая комнатка, заставленная цветочными горшками и увитая плетями ползущих по стенам лиан. Рабочий стол с простейшим химическим оборудованием да старое потертое кресло в углу. Профессора на месте не оказалось. Завкафедрой, проводивший экскурсию, только махнул рукой:
— А здесь у нас Николай Иванович своими экспериментами занимается.
Я тихонечко вошла в комнату и села в кресло. Лианы были повсюду, образуя над головой маленький зеленый грот. Уютно… На ярко освещенном столе в пробирках виднелись зеленые кусочки. Я подошла взглянуть. Похоже, это нарезанные листья и стебли комнатных растений, казавшихся обычным украшением интерьера. Тропические красавицы, наверное, играют не последнюю роль в тех самых "экспериментах".
