— Да что ты говоришь?! — начала терять терпение Валерия. — Ты что, не поняла: я их видела. Вместе видела их в офисе Боба!
— Ну, понятно, видела. Ну так…
— Дура! — резко сказала Валерия. — Они трахались на диване, абсолютно голые. Если, по-твоему, это не секс, то что это?
— Да ты что?! — ахнула Нина. — Значит, эта стерва белобрысая мне в глаза все наврала? Актриса недоделанная! Мамой клялась, что они просто пили кофе и говорили о ее контракте, а тебя она вообще не видела.
— Какой мамой она клялась, понятно, — устало сказала Валерия, уже пожалев о своем порыве. — Но меня она действительно не видела, потому что диван стоит изголовьем к двери. Зато я ее ножки напедикюренные видела в очень интересном ракурсе. И Боба между ними во всей красе.
— Ну-у-у… — протянула Нина и надолго замолчала. — Ладно, вечером подскочу, поговорим.
— Вечером я уезжаю в Питер.
— Надолго?
— Как дела пойдут.
— Больше я с Катькой на одном поле ромашки собирать не сяду, — выдала напоследок Нина. — Мало вокруг мужиков, что ли? Обязательно нужно женатого, да еще такого, чью жену знаешь? Впрочем, дура — она дура и есть. Набитая. Точнее, небитая. Найдется дама не такая интеллигентная, как ты, попортит ей личико…
Валерия с трудом прервала этот поток красноречия и дала отбой. Нина решительно не отличала обычный телефон от мобильного, все равно счета не она оплачивать будет, а кто-нибудь из ее воздыхателей. Интересно, куда она собралась «подскочить» сегодня вечером? И еще более интересно, куда ей, Валерии, возвращаться из Питера? К супружескому очагу? А ведь больше вроде и некуда…
То, что Борис купил квартиру, наполовину решило вопрос со свадьбой. Теперь они могли постоянно жить вместе, да и родители Бориса начали проявлять нетерпение. В общем, надавили на Валерию со всех сторон, и она сдалась. Карьера у обоих складывалась прекрасно, они отлично ладили друг с другом, можно было и о детях подумать…
— Выброси из головы, — сказал Боб через год после свадьбы, когда она решилась заговорить о ребенке открытым текстом. — Честно сказать, детей я не очень люблю, особенно маленьких. Нам и так неплохо, правда?
Наверное, ей нужно было настоять. Или забеременеть, так сказать, явочным путем. В общем, поставить перед фактом. Но им действительно было вдвоем не то чтобы неплохо, а очень даже хорошо. А главное, она была страстно увлечена своей работой и позволила себя уболтать. Значит, сама виновата в том, что их супружеские отношения зашли в тупик. Ведь человеческие отношения на месте не стоят, они развиваются либо в ту, либо в другую сторону. Вот они и развились… Но пока не развелись.
Валерия про себя хмыкнула и подумала, что если она начала каламбурить, значит, все не так уж и страшно. Просто нужно какое-то время с Бобом не общаться. Пусть понервничает, позвонит, побегает… А потом она подумает, как и когда его простить. Сейчас же нужно подправить лицо после всего пережитого: носик попудрить, губки подкрасить — и ехать в свой журнал. Она успокоилась, и на встречу с Олегом Ивановичем, своим непосредственным начальником, приедет вовремя и в нормальном состоянии.
В том, что Бориса она простит, Валерия уже не сомневалась. Потому и сидела, вспоминала все хорошее, что все еще его любит. А раз любит, значит…
Но побегать Бобику придется. Как бобику. И на задних лапках постоять, и хвостиком повилять. То есть прощения попросить по всем правилам.
Вот так.
Глава вторая Совесть — понятие темное
Борис прекрасно понимал, что вымолить прощение у Валерии будет нелегкой задачей. Тут не проходили классические фразы: «Я тебе все объясню, дорогая» или «Дорогая, это совсем не то, о чем ты подумала». Жена собственными глазами видела его в ситуации, исключающей всякие толкования, за исключением одного-единственного: муж изменил. Причем он сам должен был признать, изменил нагло, забыв обо всех правилах предосторожности и тем самым переступив границы дозволенного. То есть того, что он сам себе позволял. Хоть бы дверь запер!
Разумеется, это не было его первым грехом за пять лет супружеской жизни. Он даже не пытался подсчитать, сколько раз за то время нарушил супружескую верность, и при всем желании не мог бы вспомнить всех, с кем это происходило. Парадокс состоял в том, что пока у него в паспорте не появился штамп о законном браке, он мог считаться образцово-показательным партнером: ни шага налево. Ему совершенно не хотелось никаких других женщин, ему была нужна только Лера.
Жениться на ней он твердо решил после того, как она встретила его предложение руки и сердце прохладным недоумением. Он никогда еще никому не делал такого предложения, поэтому был уверен, что любая женщина моментально завизжит от радости и помчится покупать свадебное платье. Но эта зеленоглазая красавица не была как все. Она пожала безупречными смуглыми плечами и спросила:
— Зачем тебе это понадобилось? По-моему, нам и так хорошо.
— Но тогда мы могли бы всегда быть вместе, — брякнул он первое, что ему пришло в голову.
— То есть? — вопросительно подняла она брови. — Ты сменил бы место работы или я перешла бы в твою фирму?
— Нет, конечно, у каждого своя работа. Но мы бы жили вместе и…
— Где? — поинтересовалась Валерия. — В квартире твоих родителей? Или здесь?
Квартирка у Леры действительно была крохотной, но ее она вполне устраивала. Собственно говоря, это была даже не квартира, а нечто «гостиничного типа», где вместо ванной был душ, а кухня составляла ровно три квадратных метра. Для того чтобы на скорую руку поужинать или позавтракать, этого было вполне достаточно. Но для постоянного проживания двух человек на двенадцати метрах общей площади… Действительно, маловато получалось.
Конечно, у родителей Бориса можно было поселить не только молодую жену, но целый гарем: четырехкомнатная генеральская квартира это позволяла. Но представить себе свою властную, не терпящую никаких возражений мать и насмешливую, независимую Валерию в одной квартире и на одной кухне, было просто невозможно. Да и мамочка давным-давно сказала, как отрезала:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
