– Мошенники! Всюду мошенники…
– Совершенно верно, – согласился я. – По крайней мере, одного такого я вижу в своей каюте. Ну, так что, летим в суд восстанавливать попранную справедливость?
– Сначала контракт, – проскрипел Сэмингс. – Но помни, уж там-то сроки проставлены жёсткие: три дня и ни минутой больше. А один день ты уже профукал.
– Н-да?.. – Голос мой был полон холодного сарказма. – По-моему, первый из трёх дней начнётся завтра. Сегодня – день, сэкономленный на дороге. Зря я, что ли, старался? Или все же летим в суд? Так я с удовольствием.
– Чего тебе дался этот день? – патетически вопросил Сэмингс.
– Я забочусь о человечестве. Целый день ты будешь сидеть здесь и не сможешь никому сделать никакой гадости. Я рассчитываю, что за этот подвиг мне воздвигнут железобетонную статую в святилище великой богини. А теперь будь так добр, убирайся вон. Остаток дня я намерен посвятить изучению предикативной лексики.
Издеваться по мелочам над Сэмингсом, конечно, приятно, но в главном он прав: время поджимает, и основной контракт в суде не оспоришь.
Пора браться за дело.
Ещё пару минут я потратил на то, чтобы все-таки выяснить вкратце, что такое предикативная лексика. Оказалось, ничего особенного. Жизнь класть за неё я бы не стал. А вот любопытно, таможенный лейтенант тоже заглядывал в справочник или ему комфортней не знать, что это такое?
Об этом я размышлял, покуда зонд-разведчик прочёсывал окрестности святилища, из которого мне предстояло извлечь богиню. Очень скоро я нашёл то, что искал: посадочный модуль моего предшественника. Парень делал именно то, чем поначалу собирался заняться я. Точная копия богини уже была изготовлена и дожидалась в модуле. Только специальные методы анализа, которых, разумеется, нет у дикарей, могли бы отличить подлинник от подделки. Казалось бы, чего проще: втихаря подменил статую, и все довольны, кроме, разумеется, Сэмингса. Дикари продолжают молиться своему кумиру, Эльсианский этнографический (никакого толстосума, несомненно, в природе нет) получает редкостный экспонат, а вольный торговец довольствуется скромным вознаграждением и чувством хорошо выполненного дела. Тем не менее замечательный план сорвался, и жив ли исполнитель – неведомо. Три дня прошли, Сэмингс вступил во владение кораблем и теперь точит зубы на мою «Пташку».
Значит, мне предстоит действовать иначе.
Мой предшественник работал тайно, скрываясь от глаз туземцев, и это ему не помогло. Я буду действовать в открытую. Он спускался на посадочном модуле, я полечу на «Пташке». О дальнейшем у меня имелись самые смутные представления. Что значит действовать в открытую? Явиться к жрецам и сказать: «Отдайте мне вашу богиню. Очень она мне понадобилась». Боюсь, что после таких слов не её мне отдадут, я меня ей. Есть у них среди обрядов нечто подобное: «Отдать великой богине». Подробностей этой процедуры никто не знает, и знакомиться с ними я хотел бы не на собственной шкуре.
Осталось последнее: когда не знаешь, как поступать, – доверься наитию.
Едва я отшвартовался от орбитальной станции и пошёл на посадку, как передатчик ожил и принялся визжать голосом Сэмингса:
– Ты что делаешь, болван? Немедленно вернись!
– Приступаю к выполнению задания, – сообщил я уставным тоном. – Но если вы разрываете контракт и готовы заплатить неустойку, я немедленно вернусь.
Сэмингс захлебнулся проклятиями. Старину можно понять: если я сгину внизу, ему предстоит выволакивать с планеты корабль, а охотников на это дело так просто не найти. Ничего, пусть помучается. Он-то на мою долю и вовсе оставил бесславную гибель среди дикарей.
Опустился я чуть в стороне от посёлка, где находилось нужное мне святилище. Приземлился нежно, на антигравах, но с оптическими эффектами, чтобы прибытие моё все заметили, но никто не счёл за нападение. Вышел наружу даже без бластера, хотя это мне и было непривычно. Уселся ждать. Пока ожидал, составил в уме предикативную речь: «Я быть хотеть видеть великую богиню, поклониться, иметь честь принести дар…» – и прочее в том же духе.
Через полчаса явились трое, серьезные до ужаса. А у меня, как назло, все предикаты из головы вылетели, и я выдал по-простому: так, мол, и так, много наслышан о вашей богине, хотел бы, если возможно, взглянуть и поклониться. Они отвечают тоже вполне предикативно, что великой богине поклоняться можно всем, всегда и везде.
– А видеть?
– Видеть тоже можно.
После этого мы отправились в посёлок, беседуя по дороге о погоде и видах на урожай. Вполне себе нормальные люди оказались, безо всякого фанатизма.
Посёлок выглядел как всякий посёлок на отсталой планете: хижины стоят, детишки бегают, куры в пыли возятся… или не куры, но в перьях и с шестью ногами. Девушки опять же словно случайно по делам вышли, на гостя взглянуть. Симпатичные пампушечки, мне такие нравятся. Лысые, правда, все до одной, но ведь мне им не косы заплетать. Строго говоря, мне сейчас не о девушках думать надо, а о жизни и душе. К великой богине иду, не куда-нибудь. И что там со мной делать начнут – неизвестно. Хорошо, если только волосы выдерут по своему образу и подобию, а если сразу освежуют?
Посреди посёлка – святилище в пребольшом бунгало. Вообще-то я в жизни ни одного бунгало не видел, но думаю, оно как раз такое и есть. У входа – охрана, двое молодцев с резными деревянными колотушками. Резьба по дереву у них хороша, и чего музею непременно богиня потребовалась? Я бы им за неделю такую коллекцию резной всякости собрал – закачаешься!
Мимо охраны меня провели и представили старшему жрецу. Тот тоже ничем особо не выделялся – старикашка с ехидным выражением лица. Сэмингс, когда состарится и окончательно облысеет, таким же будет. Хотя, думается, я напраслину на жреца возвел – двух Сэмингсов в одной Вселенной наверняка не сыщешь.
Представили меня жрецу, объяснили просьбу. Тот скрипит:
– Похвально, весьма похвально. Всякий, желающий лицезреть богиню, может это сделать. Только помни, что у алтаря тебя ожидает грозный страж. Поэтому смири грешные мысли, чтобы он не заметил тебя.
Произнес он это так, что сразу стало понятно, что грозный страж не метафора и не богословский термин, а должность: Грозный Страж. Теперь всё стало ясно. Предшественник мой в святилище проник, но грешные мысли не смирил и был замечен. А если за спиной Стража вся мощь лаша, то он и впрямь таков, что грозней не бывает.
Отступать было некуда, поэтому я сделал постную мордашку и вошёл в святая святых. Утешала меня мысль, что не всех же подряд они убивают; вот и среди учёных пусть каждый третий, но возвращался. Хотя учёные, по определению, люди не от мира сего, а значит, безгрешные.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
