– Ну, Исландия. Это же остров. Или вы не знали? Здесь роскошная рыбалка, но это явно не ваша тема, – засмеялся мужчина.
– Вы местный?
– И да, и нет. Это моя родина, но я живу в другой стране. А вы туристка? Откуда? Что успели посмотреть?
Она украдкой вытерла слезы.
– Вы плакали, вас кто-то обидел? – участливо спросил он.
– Я сама себе обидела, – проговорила Юля, быстро расплатившись по счету, и ушла, оборвав разговор.
В номере опять ругала себя, что всегда живет в другой реальности, гоняется за сном вместо того, чтобы общаться с симпатичным мужчиной, проявившим к ней интерес.
Действительно, в ее жизни все было именно так: встречи и общение давались с трудом, словно кто-то невидимый зло мешал ей. И она всегда убегала.
– Все! – решила она, засыпая. – Больше не ищу перидот. У сна, думаю, другой смысл.
Рейс домой имел сложную траекторию: самолет летел во Франкфурт, оттуда – в Москву. В салоне она заняла свое место, пристегнулась и закрыла глаза. Кресло рядом было не занято, что обрадовало. Но вот в салон вошел опаздывающий пассажир, который подошел к ней и попросил пропустить его. Она открыла глаза и увидела все того же мужчину из ювелирного магазина. Попыталась встать, но не смогла.
– Добрый день! Снова вы. Советую сначала отстегнуть ремни безопасности. А потом встать. Поверьте, так будет удобнее.
Она наконец-то встала. Щеки пылали. В ее глаза смотрели его глаза. Она молча пропустила его.
– Извините, что преследую Вас. Но я забыл задать вам вопрос джентльмена: что вы делаете сегодня вечером?
– Лечу из Франкфурта в Москву.
– Жаль. У меня есть еще один нескромный вопрос: что вы делали в Рейкьявике? Просто вы выглядели как искательница сокровищ. И были очень растеряны. Я даже был растроган – настоящая женщина, такая красивая, трепетная. Теперь понял – вы русская. Все не мог разгадать ваш акцент в хорошем английском.
– Допустим, я искала перидот… – Не зная зачем, сказала она.
Мужчина снял куртку, волнистые волосы рассыпались копной, а из ворота белой рубашки выглядывала загорелая грудь.
– Как во сне, – пришла в голову мысль.
Самолет набирал высоту. Она дотронулась до своего крестика на груди. Он повернулся, посмотрел на нее и ничего не ответил, что немного обидело. Но собственно, что он должен был сказать на это? Она выглядела странно. Но тут же ободрила себя, вспомнив стихи Ахматовой: «Какая есть. Желаю вам другую…» Но параллельно жила другая мысль – и себе пожелала, если бы могла.
– Не этот ли перидот вы искали? – спросил он, показав на свое кольцо, которое умело превращаться в два. – Вы немного сбились с пути… Погрешность компаса судьбы. Такое бывает.
Все остальное было, как в прекрасном сне.
Помолвка через месяц и свадьба через полгода.
А на руке Юлии расцвел перидот в золотой старинной оправе. Мартовский день был на редкость солнечным, а небо над городом стало, как море с легкой пеной белых облаков.
Комментарий автора:
Несправедливым будет заключение о том, что в сны верят только совсем уж суеверные люди. История рассказывает о вещих снах Ломоносова, увидевшего гибель своего отца, Линкольна, сон которого был предупреждением об опасности. Калигула был тираном и деспотом, и содеянное зло заставляло его бояться гнева богов и смерти – он боялся засыпать, считая, что только во сне Боги могут устраивать суд совести.
Сон – это такое особенное средство связи, через которое с вами разговаривает ваше подсознание. Во сне могут проявиться ваши тайные желания или подсознательные тревоги, может выразиться развивающаяся в организме болезнь или решиться давняя проблема. Не зря многим творцам во сне приходят их произведения, а ученым – гениальные открытия. Кстати, модно работать со снами, начав вести особый дневник, разделенный на две части – в одной записывать, что происходит в реальной жизни, а в другой – что в этот день снится. Потом, по мере накопления материала, можно сравнить жизнь реальную и жизнь во сне – и может оказаться, что там очень много параллелей. Именно эти параллели способны помочь найти причинно-следственную связь ваших неприятностей и поговорить со скрытыми частями самого себя.
Ватрушки
Теплое мягкое тесто напоминало детскую щечку, к которой хотелось прижаться. Она отщипывала от теста кусочки, пела и плела веселые плюшки. Запах выпечки и ванили окутывал ощущением счастья… которое прервал звонок будильника.
Она открыла глаза и потянулась, еще ощущая нежность свежеиспеченных плюшек.
Муж, взглянув на ее улыбку, нахмурился: «Опять снились дети?»
– Нет, – ответила она: во сне я пекла плюшки.
– Выпечка вредна, – сказал он, запуская таймер беговой дорожки.
– Жизнь, вообще, по-твоему, вредна, – ответила она и вновь почувствовала себя абсолютно несчастной.
Грустно заваривая быстрорастворимую овсяную кашу, она прислушивалась к монотонному шуму беговой дорожки и думала:
– Господи! Мы живем пять лет, как поезда по расписанию. Ни капли безрассудства. Вроде бы все есть – квартира, дача, машины, а счастья нет. В общежитии, живя с девчонками по четыре человека в комнате, я была счастливее.
Ее тяготил холодный лоск функциональных интерьеров, которые так ценил муж. Хотелось родить детей, печь им пирожки и целовать в теплые щечки. Но… детей в их семье не было, муж не любил выпечку и нерациональные траты денег, а значит, пора было идти на «правильную» работу, где ей предстояло весь день составлять финансовые бумаги.
По пути на работу она вдруг поняла, что хочет сделать что-то абсурдное, против правил. Отключив телефон, она поехала куда глядят глаза. Сама не заметила, как выехала на трассу. На окраине маленького пригородного поселка увидела церковь и решила войти.
Припарковав машину, она пошла к старому деревенскому храму, но он, увы, был закрыт.
Перед запертыми дверьми тоска и безысходность вдруг захлестнули ее. Слезы хлынули сами собой. Не дойдя до машины, она беспомощно опустилась на скамейку в церковном сквере.
Сколько прошло времени, она не помнила. Очнулась только когда рядом с ней сел священник:
– К Господу хотела прислониться? – спросил он. – Пойдем в храм.
– Закрыто… – устало проговорила она.
– А мы откроем, – сказал батюшка. – Пойдем, помолимся и чайку попьем.
Она осторожно последовала за священником. Ей стыдно было признаться, что она никогда не была в церкви.
Лики святых, церковные своды. Почему-то стало не по себе.
– Тяжко? – спросил батюшка.
– Да. Не по себе как-то, – призналась она.
– А ты помолись. Как можешь. Расскажи Господу о наболевшем. Господь-то, он великий врач. А я, как медсестра при враче, рядом постою.
– А что говорить-то? Нет счастья в жизни, – вновь заплакала она.
– Тяжко бывает, когда не можешь принять Счастье в сердце своем. Тогда и мир жестоким кажется. Счастье-то оно что? Соучастие. Соучаствовать нужно в мире со всеми – и с собой, и с Творцом. Вот оно счастье. А ты все только в себе. Искать надо, кому соучаствовать. Глядишь, и счастье найдешь.
– Я так запуталась. Живу в браке без любви и без детей. Работаю на работе, от которой тоска только.
– А ты помолись и попроси устроить жизнь твою по Божьей Воле. Доверь Господу свои желания и планы. Глядишь, многое поменяется.
Она подошла к иконе, зажгла свечу и стала просить:
– Господи! Я очень устала. Я прошу тебя, дай мне стать счастливой женой и матерью.
Она не знала молитв, поэтому рассказывала Господу свои сны, объясняла, как любит печь пироги.
Потом, повернувшись к священнику, она улыбнулась:
– Мне показалось, что где-то плачет младенец.
– Это радуется твоя душа в ожидании чуда.
– А что мне делать дальше?
– Делай то, что умеешь и что хочет твоя душа. У нас, кстати, тут пекарня есть недалеко. Хочешь поработать – приходи.
Она вышла из церкви и увидела, что наступил вечер. На работу было ехать поздно. Она поехала домой. На душе было тепло и спокойно.
Войдя в квартиру, она оглядела все по-новому.
Ее материальный мир выглядел прекрасно. Тут было чему радоваться. Было, что любить. «Но мне это не подходит», – подумала она и открыла шкаф. Сложив в дорожную сумку немного вещей и документы, она сняла обручальное кольцо и оставила его на столе вместе с ключами от квартиры.
– Не тороплюсь ли я рушить свою старую жизнь? – подумала она.
Словно ответ на ее сомнения, в голове зазвучал детский голос:
– Нет! Мама! Нет, не останавливайся!
Голос был таким реальным, словно этот ребенок стоял рядом. Она понимала – муж не даст ей родить малыша. Он считал воспитание детей неоправданной тратой денег. А значит, выход был только один. Она захлопнула дверь, добежала до машины и поехала за город.
Вот она, знакомая церковь. За ней темный поселок. Вокруг бездорожье. Она вышла из машины, огляделась. Ночь. Промозгло.
