– Родная моя, – Глеб сделал нарочито серьезное лицо, – конечно, для перехода Кутузова через Альпы нам нужны только мужчины, но если ты родишь мне дочку, – он расплылся в широкой улыбке, – то я буду самым счастливым отцом на свете. К тому же у меня тогда будет полный боекомплект – и сын, и дочь.
Элеонора засмеялась своим чистым, звонким смехом.
– Опять твои армейские шутки, вояка.
Глеб притянул ее к себе и крепко обнял.
– Роди мне дочку, родная. И чтобы она была похожа на тебя.
– Это уж как получится, Глебушка. Ну, давай, собирайся на службу, а то опоздаешь. Да и мне пора, автобус скоро.
11. Элеонора
Врач в городской больнице, Лидия Семеновна, была очень приветливая пожилая женщина. Она вела не одно поколение рожениц в этом городе и знала мам и даже некоторых бабушек, которые у нее наблюдались. Она помнила имена и обстоятельства родов ее подопечных и всегда спрашивала об их судьбе, если представлялась такая возможность. Вот и сейчас, увидев Элеонору, она защебетала:
– Ленорочка, девочка моя, как я рада тебя видеть. Как поживает твоя мама, Надежда Борисовна? Она в добром здравии? – И, услышав, что все хорошо, добавила, – ну-ну, передавай ей от меня большой привет. Ну а ты как, моя хорошая? Как самочувствие? У нас сегодня важный день, ты помнишь? Ложись, Ленорочка, сейчас я тебя посмотрю.
Пока пациентка устраивалась на кушетке, Лидия Семеновна включила аппарат УЗИ и, когда все было готово и на экране появилась четкая картинка, она закудахтала, как наседка:
– Ой, да кто же у нас тут такой красивый? Да вот же у нас какие маленькие ручки, ножки. Ну-ка, ну-ка, повернись другим бочком. Вот так, вот умница. Да это у нас девочка, еще одна красавица, вся в маму. Сейчас я сделаю твою фотографию, и вы ее отвезете папочке. Порадуете. Папа-то кого хочет? Небось, мальчика? Все они, отцы, мальчиков хотят, будто футбольную команду собирают. А девчонки-то ближе к отцам, ласковее. Ну одевайся, милая, все хорошо.
После этого Лидия Семеновна села записывать данные в карту, а Ленора оделась и, взяв снимок УЗИ, выпорхнула из кабинета с глуповатой и счастливой улыбкой. «Все-таки, девочка, – как хотели она и Глеб. – Вот Глебушка обрадуется! Теперь у нас, наконец-то, будет мальчик и девочка. В общем, полный боекомплект!»
12. Элеонора
Автобус отошел от остановки точно по расписанию. Элеонора уселась около окошка, да так и сидела с этой благостной, загадочной улыбкой, пока водитель выруливал с автовокзала на шоссе и вез ее тайну, раскрытую, но известную пока только ей.
Напротив сидел кареглазый мальчишка, лет шести-семи, с мамой, прижимая к себе модель корабля в коробке. «Наверное, подарили на День рождения», – почему-то подумала Элеонора. Корабль был «Варяг» – грозный и строгий. И у мальчишки вид был очень торжественный, видно он очень гордился этим подарком.
– Кто тебе подарил такой красивый корабль? – поинтересовалась Элеонора у мальчика.
– Дедушка, – с гордостью ответил кареглазый. – На День рожденья.
– А кем ты хочешь стать, когда вырастешь? – спросила Ленора, заранее зная ответ.
– Моряком, конечно, – даже как-то обиделся мальчик. – И служить на Черном море, спасателем.
Элеонора вскинула на него удивленные брови. Хотеть стать моряком было естественно в Архангельске, но на Белом море, а он хотел служить на Черном. Элеонора перевела взгляд на его маму, симпатичную молодую женщину, со светлыми волосами, и та улыбнулась ей в ответ.
– Наш папа служил на Черном море, вот и он тоже хочет. Как папа.
Мальчик тоже хотел что-то добавить, но не успел, потому что дальше случилось нечто ужасное…
С утра шел мелкий дождь, дорога была мокрая и скользкая, и какой-то лихач на белых Жигулях не справился с управлением и выскочил на встречную полосу. Автобус резко затормозил, вывернул вправо, надеясь уйти от удара, но не успел. Жигули на полной скорости врезались в бок автобуса, вздыбились, как строптивый конь, и со страшной силой грохнулись на дорогу, полностью смяв свой капот.
Автобус повредился не так сильно, только большая вмятина осталась ближе к водительскому месту. Но от удара посыпались стекла, автобус съехал с дороги, несколько раз перевернулся с высокой обочины и неуклюже завалился в кювет, увлекая за собой пассажиров. Люди посыпались, как спелые яблоки, придавливая друг друга.
Все произошло так быстро, что никто толком не смог ничего понять. Только удар и дальше крики, стоны и полет в неизвестность. А сверху на них падали другие. Когда все утихло, люди начали потихоньку, кто мог, выбираться из разбитых окон, царапая об острые кромки разбитых стекол лица и руки. Пассажиры, те, кто уже смог вылезти, начали помогать другим.
Почему-то было очень тихо. Все разговаривали шепотом, как будто боялись разбудить кого-то… И вдруг послышался плач. Тихий, детский. Это был тот мальчик с «Варягом». Он тормошил женщину, которая застряла под сиденьем, и звал ее.
– Мама, мамочка, проснись, мне больно, – и плакал, плакал.
И тут мужчина, откуда-то с обочины, недалеко от автобуса, закричал:
– Павлик, Павлуша, я здесь, я сейчас.
Он попытался встать, но только застонал от боли, затем ползти, но неестественно вывернутая нога не давала ему двигаться, и он отчаялся.
– Помогите! – закричал он.
Кто-то подбежал к нему.
– Да не мне, со мной все нормально. Там моя жена и сын. Павлик, сынок, с тобой все в порядке? Где мама? – звал он.
– Папа, я застрял, я никак не могу вылезти, мне ноги придавило. А мама не отвечает, я никак не могу ее разбудить.
Несколько пассажиров, трое мужчин и одна молодая девушка, попытались приподнять автобус, чтобы помочь мальчику, но они не смогли – им не хватало сил. А мальчик тихо плакал, приговаривая:
– Папа, мне больно, папочка, я боюсь.
Это было ужасно… Элеонора к этому времени уже выползла на четвереньках из разбитого автобуса и сидела на мокрой земле, обхватив колени руками и раскачиваясь из стороны в сторону. Все были в шоке, и только тихий плач этого маленького мальчика проникал во все закоулки вдруг рухнувшей души. Элеонору всю трясло, как от жуткого холода. Отец мальчика все же подполз ближе к автобусу и все шептал:
– Сейчас, сейчас, малыш, потерпи. Сейчас все будет хорошо.
Он попытался вместе со всеми приподнять автобус, но тот не поддавался.
Мужчина огляделся, мужчин больше не было, только две очень пожилые женщины сидели на старом спиленном дереве.
– Вы можете нам помочь? – обратился он к Элеоноре голосом, полным отчаяния.
– Я? Да, конечно… сейчас. – Элеонора очнулась от оцепенения и, пошатываясь, подошла к автобусу.
Она только минуту успела подумать: «А если бы это был мой сын, неужели ему никто не смог бы помочь?» Элеонора пристроилась рядом с другими, кто-то скомандовал «Раз, два, взяли», и она рванула этот проклятый металлолом изо всех сил, что у нее были, лишь бы не видеть снова молящих о помощи глаз, не слышать больше тихий плач ребенка и поскорее закончить весь этот ужас!
Говорят, что в критической ситуации силы умножаются многократно и человек способен на многое. Видимо это так, потому что многотонная груда металла вдруг заскрипела, поддалась нескольким слабым человеческим телам и опрокинулась с грохотом на колеса. Возглас облегчения пронесся в воздухе. Павлика вытащили, у него были придавлены ноги, но он был спасен. В отличии от его мамы… Которая навсегда запомнится ребенку, как уснувшая в автобусе.
Вокруг начали останавливаться машины и собираться люди. У Элеоноры вдруг резко заболел живот, так сильно, что она схватилась за него, медленно осела на землю и в глазах у нее потемнело. Последнее, что она услышала, был сигнал «скорой помощи», которая спешила спасти тех, к кому Бог все еще был милосерден и не спешил забирать…
13. Глеб
У Глеба Максимовича сегодня было очень много забот. Собиралась приехать высокая комиссия из Москвы, и нужно было все проверить, все тщательно подготовить. Полковник любил все держать под личным контролем и не любил ударять в грязь лицом.
С утра все навалилось, и даже свой любимый чай с бергамотом ему некогда было выпить. Обед тоже получился скомканным, наспех. В офицерской столовой почти никого не было, все тоже торопились навести последний марафет в своих подразделениях, так что компания не сколотилась, поговорить было не с кем, а посему и рассиживаться не пришлось.
После обеда Глеб Максимович вернулся в свой кабинет и только взялся за телефон, чтобы переговорить по важному делу, как трубка загудела у него в руках. Звонили из городской больницы. Попросили его и, как только ему сказали, что дело касается его жены, у него внутри все похолодело. Ему сообщили об аварии, попросили приехать в больницу. Уже давно в трубке были гудки, но Глеб все еще не мог прийти в себя. Весь бледный, он держал трубку и не мог сосредоточиться…
