В данном случае ко Христу не может быть приложено ни одно из таких естественных объяснений. Он не может быть поставлен в ряд ни с людьми, получившими школьное образование, ни с самодеятельными самоучками, если под последними, как и следует, будем подразумевать таких лиц, которые без правильного руководства живого учителя, но с такими средствами к воспитанию, как книги, наблюдения над людьми и другими предметам и пр., посредством энергического упражнения и развития своих природных способностей достигают великой силы духа и учености, каковы, например, Шекспир, Иаков Бем, Вениамин Франклин. Все попытки приписать Христу знакомство с египетской мудростью, или с глубочайшей теорией, или со всеми другими источниками учености лишены даже и тени доказательности и ровно ничего не объясняют. Он никогда не цитировал ни одной книги, кроме Ветхого Завета. Он никогда не ссылался на всемирную историю, поэзию, риторику, математику, астрономию, иностранные языки, естественную историю или на какую-нибудь одну из всех отраслей знания – отраслей, из которых составляется человеческая ученость и литература. Он строго ограничивался религией, и из этого одного центра Он распространял свет знания на весь человеческий мир и природу. В этом отношении Он был совершенно оригинален и просто независим, – Он не был похож ни на одного из великих мужей, не исключая даже пророков и апостолов. Христос учил мир как единственное Лицо, которое ничему от него не выучилось и которому Оно ничем не было обязано. Он говорил по Божественному созерцанию как Лицо, которое не только знало истину, но и Сам был Истина, – говорил с таким авторитетом, который требовал безусловного себе подчинения, против которого нельзя было даже восставать и к которому никогда нельзя было относиться презрительно или равнодушно. «Его характер и жизнь, – сказал Юнг, – имели и, вопреки всем обстоятельствам, сохранили в себе такие элементы, в борьбе с которыми не может устоять ни одна земная сила. Они должны поэтому иметь свое истинное основание в необыкновенной божественной силе».
Как скоро за личностью Христа мы признаем божественность, то нетрудно будет видеть, что Он через Свое уничижение, незнатное рождение и бедность, плотническое занятие и глубокое подчинение законам общества возвысил истинное достоинство и славу до такой высоты, о которой раньше и не помышляли, и навсегда отверг и уничтожил тот ложный масштаб, которым измеряли достоинство людей и предметов по их внешнему виду, и по которому нравственное величие отождествляли с высоким званием, а нравственную подлость с низким положением в жизни.
Глава третья
Общественная жизнь Иисуса
Кратковременность и сильное действие Его общественного служения. Отсутствие всякого желания славы и мирского величия
Мы приступаем теперь к общественной жизни Иисуса. Спустя тридцать лет по рождении, после мессианского посвящения крещением Иоанна, Его непосредственного Предтечи и личного представителя Ветхого Завета как со стороны его законодательств, так и со стороны пророческой или евангельской, и после мессианского испытания посредством искушения в пустыне – параллель искушения первого Адама в Раю – Он выступил на великое Свое дело.
Общественная жизнь Иисуса продолжалась только три года, и еще прежде достижения мужской зрелости Он умер в полной свежести и мужественной силе, не испытавши слабости старческого возраста, что неизбежно расстроило бы образ Князя Жизни и Восстановителя нашего рода. Он сохранил цвет юноши – Он не был пожилым мужем. Его личность и Его дело, каждое Слово, Им сказанное, каждое дело, Им совершенное, носят на себе печать свежести, блеска и силы юности и сохраняют их всегда. Все другое исчезает вместе со временем, каждая книга, написанная человеком, теряет свой интерес после повторного чтения, только Евангелие Иисуса никогда не утомляет читателя; напротив, чем чаще оно читается, тем больше становится интересным, и при каждом новом чтении глубина его делается глубже. О Наполеоне, во время заключения его на острове Елены, рассказывают, что он, указывая на Новый Завет, лежавший на столе, сказал: «Я никогда не утомляюсь, читая его, и каждый день читаю его с одинаковым восхищением. Евангелие не книга, а живая сила, побеждающая все, что захочет ей противиться… Чистота Евангелия, пленяющего душу, принадлежит не миру, но Богу».
Но, отличаясь от всех людей по Своим летам, Христос со свежестью, энергией и творческой силой юности соединял такую мудрость, умеренность и опытность, которые во всех других случаях свойственны только зрелому возрасту. Три года Его общественного служения, если даже рассматривать их с простой исторической точки зрения, заключают в себе больше, чем самая продолжительная жизнь самых лучших и замечательнейших людей. Они наполнены глубочайшим смыслом божественного определения и назначения касательно человеческого рода. Они – зрелый плод всего предшествовавшего времени, исполнение всех надежд и пламенных желаний иудеев и язычников и плодоносный зародыш возникающих родов. Они заключают в себе импульсы для самых светлых размышлений и благороднейших дел и сохранят такую силу до тех пор, пока стоит мир. Они – «конец бесконечного прошедшего и начало бесконечного будущего» 19).
Как достопамятен, как удивителен этот контраст между кратковременностью и несоизмеримым значением общественного служения Иисуса! Спаситель мира – юноша!
Все остальные люди нуждаются в длинном ряде лет, чтобы довести свой дух и характер до зрелости и оставить после себя в мире продолжительный след. Есть, конечно, исключения, которым мы не отказываем в значении. Александр Великий, этот последний и самый блистательный цвет древней греческой национальности, умер молодым человеком тридцати трех лет и завоевал Восток до самых берегов Инда. Но кто может подумать только сравнить этого тщеславнаго завоевателя, эту жертву своих страстей с незапятнанным Другом грешников, или кровавые победы, окончившиеся постыдным поражением в упоении чувственных вожделений, с мирными триумфами Другого, триумфами, которые всегда, с каждым годом делаются славнее. И, наконец, чудовищное солдатское, на насилии основанное царство, распавшееся на части тотчас после своего образования, сравнить с духовным Царством, которое стоит до настоящего дня и будет стоять вечно? Впрочем, не должно забывать, что истинное значение и единственное достоинство завоеваний Александра лежит совершенно вне горизонта его честолюбия и его намерений: пересадкой греческого языка и греческой цивилизации в Азию и посредством соединения восточного мира с западным приготовлялся путь ко введению всеобщей религии Иисуса Христа. Наполеон в своем разговоре с генералом Бертранном на острове Святой Елены сделал удачное замечание: «восторгаются завоеваниями Александра. Так и быть! Но есть Другой завоеватель, Который присвоил Себе, соединил с Собою и организовал не только нацию, но весь человеческий род. Какое чудо! Человеческая душа со всеми ее силами делается неотъемлемой частью (une annexe) Иисуса Христа» 20). Жизнь и дела Христа в абсолютном смысле составляют центр истории, так что вся древность относится к Нему как приготовление к ним, а средние и новые века – как исполнение их. Поэтому-то они стоят выше всякого сравнения с делами обыкновенного человека.
Есть еще другое поразительное различие между Христом и героями истории, различие, о котором мы не можем не упомянуть. Было бы совершенно естественно предположить, что такая необыкновенная личность, которая вызывает удивительные притязания и совершает необыкновенные дела, окружит себя необыкновенными отношениями и займет положение выше обыкновенной низкой толпы. От такого лица должно было бы ожидать чего-то особенного и поразительного во взгляде, одежде, манерах, образе речи, жизни, равно как и в свите Его слуг и сопровождающих.
Но тут-то мы и встречаем прямую противоположность. Величие Христово носит на себе печать особенной, оригинальной скромности, лишено малейших притязаний на внешний блеск; оно не только не пугает зрителя, а напротив, вселяет в него сильнейшее желание к теснейшему сближению со Христом. Его общественная жизнь никогда не выражала притязаний на славу мирского героизма, окруженного важностью и внешним блеском, – напротив, она вращалась в кругу обыденной жизни и в простых отношениях сына, брата, гражданина, учителя и друга. Даже достоверного изображения Его лика, «исполненного благодати и истины», мы не имеем; глаза евангелистов преимущественно были обращены на небесную красоту духа Христова, и потому-то внешнее явление у них теряется пред силой Его слова и дела. Христос не командовал армией, у Него не было царства, которым бы Он управлял, никогда Он не занимал видного поста, никогда Он не заискивал мирского благорасположения и ни от кого не ожидал вознаграждения. Он был самый простой человек, у которого не было друзей и покровителей ни в синедрионе, ни при дворе Ирода. Христос не имел дружеских сношений ни с духовными, ни со светскими руководителями народа, которых Он, на двенадцатом году Своей жизни, Своими вопросами и ответами привел в изумление. Своих учеников Он выбрал из необразованных рыбаков галилейских и не обещал им никакого другого вознаграждения в этом мире, кроме участия в Своей горькой чаше страданий. Он ел с мытарями и грешниками, мешался в толпе простого народа, никогда, однако, не унижаясь до его грубых нравов и обычаев. Христос был так беден, что не имел места, где Он мог бы приклонить голову. Удовлетворение небольших Его потребностей зависело от добровольных подаяний некоторых благочестивых женщин, и «ковчежец» был в руках вора и предателя. Он не обладал также ни ученостью, ни знанием искусств, ни красноречием в обыкновенном смысле, ни другой какой-нибудь силой, посредством чего великие мужи возбуждают внимание и обеспечивают за собой удивление мира. Греческие и римские писатели ничего не знали даже о существовании Христа; только спустя несколько лет после Его крестной смерти плоды Его дела, постоянное возрастание «секты» Его приверженцев вызвали их презрительное прозвище и оппозицию.
