«Никаких куков10». «Я лучше буду заниматься серфингом». «Задняя дверь11». На одной даже написано «Ребенок в машине», но это ребенок на доске для серфинга12.
Куинн втискивается на заднее сиденье, отпихивая в сторону пляжное полотенце, толстовку и обертки от фастфуда. Я сажусь на переднее сиденье. Неудивительно, что в тканевом салоне пахнет марихуаной.
Парень несколько раз пытается завести двигатель, прежде чем тот наконец-то оживает. Интересно, находится ли машина, которую мы арендуем в таком же состоянии?
Я внимательно слежу за тем, как Иисус маневрирует по городским улицам, стараясь не забыть, как вернуться назад. В конце концов, фонари и бетонные здания позади нас становятся меньше, и единственным источником света становятся наши фары на двухполосной дороге, прорезающей густые джунгли.
— Куда мы едем? — спрашиваю я, под воздействием марихуаны слишком поздно осознавая, что мы только что сели в машину к незнакомцу.
Вспоминаются все объявления по телевизору, которые предостерегали от таких глупых поступков, как этот.
— Кайлуа. — Он вставляет компакт-диск в проигрыватель, и через динамики врывается панк-рок, исполняемый парнями с пропитыми голосами.
Куинн тянется вперед с заднего сиденья и убавляет громкость до упора.
— Я слишком под кайфом для этого.
— Тебе не нравится? — говорит Иисус, улыбаясь и разглядывая Куинн в зеркало заднего вида.
Не давая подруге возможности оскорбить парня, я меняю тему.
— Ты живешь в Кайлуа?
— Я живу на севере.
— Где именно на севере? — Я могу показаться слишком любопытной, но курение всегда делает меня разговорчивой. А также параноиком. Я хочу узнать о нем как можно больше информации на тот случай, если он попытается нас убить, а я каким-то чудом выживу. Если скажу, что знаю о нападавшем только то, что его зовут Иисус, меня, наверное, не воспримут всерьез.
Он смотрит на меня.
— Лучшая часть острова. Северный берег.
— Что делает его лучшим?
Он моргает на меня.
— Ты серьезно? Сансет Бич? Пайплайн13?
— Ах, да. — Я напрягаю свою память. — Это место для серфинга. — Это объясняет все наклейки.
Иисус усмехается.
— Не просто место для серфинга, а лучшее в мире место для серфинга.
— Я так понимаю, ты занимаешься серфингом?
Он смеется, затем включает музыку на полную мощность.
— Все здесь занимаются серфингом, хаоле!
О, боже. Мы точно умрем.
«Бьюик лесабр» 1992 года выпуска с выцветшим бордовым кузовом, сочетающимся с кроваво-красным бархатным салоном, с несовпадающими колпаками и трещиной-паутинкой на лобовом стекле. Машина уродливая, но у нее есть четыре колеса и, надеюсь, рабочий двигатель.
— Уверен, что на ней можно ездить? — спрашиваю я Иисуса, когда он протягивает мне ключи.
— Достаточно безопасно. — Он поворачивается к мужчине, который сидит на крыльце того, что выглядит как переносной дом. Простая прямоугольная конструкция, подвешенная в футе от земли на бетонной раме.
— Спасибо, то есть махало! — кричу я и машу рукой человеку на крыльце, который машет в ответ наличными, которые мы ему заплатили. Никаких документов. Никаких подтверждений водительских прав или страховки. Это вообще законно? Я не хочу знать.
— Ты знаешь, как вернуться в мотель? — Иисус открывает для меня дверь со стороны водителя, скрежет ржавого металла о ржавый металл наполняет теплый воздух.
— Я помню. — Наверное. Если нет, то у меня есть телефон.
— Эй, Куинн, — говорит Иисус. — Если захочешь повеселиться, пока ты здесь, дай мне знать.
— А как же я? — говорю я, слегка обиженная тем, что он предполагает, что я не хочу повеселиться.
— Ты можешь быть нашим трезвым водителем. — Он садится в свою машину и ухмыляется в открытое окно. — Увидимся, хаоле.
— Он мне нравится, — говорит Куинн.
Конечно, нравится.
Никогда не встречала красивого парня, который бы ей не нравился.
ГЛАВА 3
«Мое любимое занятие — отправляться туда, где я еще не была».
— Диана Арбус
По гавайскому стандартному времени я просыпаюсь до восхода солнца. Вместо того чтобы сидеть в номере и смотреть, как Куинн спит, я решаю раздобыть немного кофе и, решив, что на пляже в такую рань будет немноголюдно, дать Вайкики еще один шанс.
Надеваю обрезанные джинсовые шорты, футболку с длинным рукавом и бейсболку. Отправляю Куинн сообщение, говоря, что принесу ей кофе, а затем проскальзываю на тихие улицы.
Мой телефон молчит в руке. Никаких новых сообщений. Никаких голосовых сообщений. Никто не проверяет, благополучно ли я добралась сюда.
Комок у основания моего горла напрягается и пульсирует.
Шесть месяцев назад я стала последним оставшимся в живых членом своей семьи. Вернее, биологической семьи, о которой я знаю. Я никогда не знала донора спермы, от которого моя мама забеременела в шестнадцать лет.
Мы с мамой никогда не были близки. Мои бабушка и дедушка воспитывали нас как сестер. И из-за разницы в возрасте я почти никогда ее не видела. Мне было двенадцать, когда мама встретила Кенни Брауна и влюбилась сильно и быстро. Четыре года спустя ее нашли зарезанной в своей квартире. Кенни отправили в тюрьму за убийство первой степени.
Хелена Паркс была мамой в моей жизни. И она умерла шесть месяцев и девять дней назад. Через год после своего мужа.
Я унаследовала прачечную, которой владели мои бабушка и дедушка. И обещала бабушке, что после ее смерти буду управлять ею сама. У меня никогда не было намерения сдержать свое слово. Я похоронила бабушку рядом с ее мужем и дочерью, а затем продала бизнес. После погашения небольшой суммы долга, которую они мне оставили, у меня остались деньги, необходимые для этой поездки, и небольшая заначка для Италии.
Все мое будущее зависит от того, получу ли я эту стажировку. Мне не к чему возвращаться.
Второй день, а у меня все еще нет моего оборудования. Чувствуя, что сердцебиение приближается к срыву, я переключаю внимание на то, что находится передо мной.
Самый потрясающий восход солнца, который я когда-либо видела. Солнце выглядывает из-за водянистого горизонта на востоке, заливая все мягким золотистым сиянием. Я снимаю туфли и носки и погружаю ноги в песок. Загибаю пальцы ног, погружаясь глубже, а соленый бриз развевает пряди моих волос вокруг бейсболки.
Несколько лет назад я смотрела в интернете видео, в котором давались инструкции о том, как проявить желаемую реальность.
Закрыв глаза, я вызываю позитивные аффирмации на передний план своего сознания.
Я нахожусь в нужном месте, в нужное время, делаю нужное дело.
Я повторяю это снова и снова, пока не убеждаюсь, что Вселенная меня услышала, затем перехожу к следующей.
У меня есть все необходимое для достижения моих целей.
Я открываю глаза и хмурюсь. У меня нет. Пока нет. Но будет. Снова закрываю глаза.
У меня будет все необходимое для достижения моих целей… желательно до полудня.
Если нет, то я топаю в аэропорт, хватаю того красавчика за шею и сжимаю до тех пор, пока…
Что-то теплое и мокрое касается моей ноги.
Я отскакиваю назад с визгом, который пугает маленькую, пушистую, белую собачку, которая мочилась на меня. Крысеныш смотрит на меня, словно обидевшись, что я прервала его утренний туалет.
— Давай, Джеральд! — зовет женщина, идущая вдоль кромки воды.
Клянусь, собака бросает на меня недовольный взгляд, а затем бежит к своей хозяйке.
— Да ты издеваешься. — Я хромаю к воде и волочу по песку ногу в собачьей моче.
Обмываю ноги и стараюсь не воспринимать это как знак того, как пройдет остаток моего дня. Захожу поглубже и стараюсь, чтобы маленькие волны не разбивались о мои бедра. Вода теплая, а ракушки под ногами немного неустойчивые, поэтому я возвращаюсь на сушу.
