не присвистнуть. — Спой?
Дино тихо смеётся.
— Ты глупый. Я в хоре пою. При школе хор. Поём на богослужениях.
— А, — Ванька замолкает.
Они молчат. Каждый думает о своём. Дино смотрит вперёд и вдаль. Иван сверлит взглядом песок у своих ног.
— А как у вас там в этой вашей школе? — наконец, решается он.
У него есть теперь телефон. В шестнадцать лет у кого его нет. Он читал. Много читал. Потому что спросить было неловко. После того подслушанного разговора.
— Что именно? — Дино поднимается, делает шаг к воде.
Заходит по щиколотку. Ванька замирает, забыв про вопрос. Смотрит на прилипшие к шее завитки золотых волос. На прямую спину. На присохшие песчинки к ногам. День такой жаркий. И солнце печёт прямо в сердце. Сглатывает.
— Что именно тебя интересует? — Дино повторяет вопрос и поворачивается к нему.
— У тебя же не обычная школа, как у меня… — облизывает пересохшие губы. Хочется пить.
— Обычная. Тоже учат. Только есть предметы, каких нет в других школах. И некоторые отличия в преподавании естественных дисциплин. Например, биологии.
Дино улыбается внутрь себя. Он умеет так. Когда говорит о чём-то трудном для Ванькиного понимания.
— Жарко, — Ванька тоже встаёт.
Смотрит на Дино.
— А учителя у вас только мужчины? — задаёт давно мучающий вопрос.
— Да. А что?
— Просто, — чувствует, как щёки против воли обдаёт жаром.
— Просто, — повторяет Дино, отворачивается и заходит дальше в воду.
На нём белая льняная рубашка с коротким рукавом и такие же белые до колен шорты. Никогда не раздевается. Не купается. По крайней мере, когда они вместе. Ванька не спрашивает почему.
Очень жарко. Сам Ванька в одних трусах. Он-то не стесняется. Стесняется он только одного. Смотреть на Дино в упор. Дино на него тоже почти не смотрит. Взгляд его всегда плавает. Такое бывает. Когда человек смотрит на тебя. И не на тебя. Сквозь. Вот так смотрит Дино. Или сквозь. Или в сторону. Или за горизонт.
Солнце печёт в затылок. Сушит губы. Шальная мысль в перегретой на солнце голове. Слишком жарко, чтобы задуматься.
Ванька подходит к воде. Дино тоже жарко. Видно, как стекают капли пота из-под золотых завитков вниз под рубашку. Видно, как краснеет от жары раковина леденцового ушка. И Ванька не выдерживает. Он толкает Дино двумя руками в воду, и сам падает следом. Вода взрывается искрами брызг. Ванька хватает Дино под водой, тянет вниз. Тот отбивается. Руки беспорядочно мечутся. С трудом поднимается на ноги. Весь мокрый. Льняная ткань липнет к телу. Тяжело дышит, отфыркиваясь от воды.
— Ты что, зачем? — спрашивает.
Рот приоткрыт. Речные капли дрожат на губах. На ресницах. Стекают по лицу.
— Жарко же, — Иван тоже тяжело дышит. — Весело.
Стоит близко. Слишком близко. Лицо Дино тоже близко. И глаза. Глубокое синее море. Солнце моментально сушит стриженую макушку. Солнце обжигает голову. То ли мозг плавится от жары, то ли внезапный солнечный удар. Наотмашь по затылку.
Ваньку качает к Дино. Это всё жара. Он хватает его за плечи. Зажмуривается. И слепо, наощупь, в губы. Прижимается. И вздрагивает от отрезвления. Отшатывается. И в первый раз в упор в широко распахнутые глаза Дино.
— Ты что? — шепчет Дино.
Губы у него вдруг синие. И кожа, и раньше белая, теперь кажется мертвенной.
И вдруг совсем не весело. И жара ни при чём. Ванька пятится. Облизывает губы. Сглатывает. Нет-нет. Это всё временное помутнение. В голове истеричное: «а чего он… на пацана не похож».
Вслух же:
— Прости. Прости. Я не знаю, что…
Дино обхватывает плечи руками.
— Не делай так.
— Я не буду.
Ванька уверен, что не будет. Ванька уверен, что это случайность. Ведь так бывает? С каждым может… Или дело в Дино? Или в нём? Или ничего не было?
…
Если бы можно было повернуть время.
Когда ты думаешь об этом, то ясно понимаешь одно.
Даже если бы ты вернулся. В ваше вишнёвое лето. Ощутил песочный бриз на губах. Ты ни за что не променял бы запах прелой травы, его глаза так близко к твоим, его губы, смятые твоими. Не променял бы. Ни на какие сокровища всего мира. Он и так никогда не был твоим. И не стал бы. И не станет. Как бы ты ни пытался. Что бы ни делал. Пропасть слишком велика. Где он. И где ты. Слишком разные. Далёкие. Непознанные друг другом Галактики.
Разве ты мог отказаться от него тогда? Другого шанса могло и не быть. Его и не было. Просто так совпали звёзды. Временное помешательство. Слишком жаркий был день. И всё лето тогда было аномально жарким. В этом всё дело. Жар пьянит не хуже алкоголя. Сильнее. И ты не хозяин своим желаниям.
Если бы тебе сказали тогда: «Стой! Не делай этого!» Разве бы ты остановился?
Остановить тебя тогда смог бы только выстрел в упор.
Потому что он тоже хотел этого. Ты точно знаешь. Такое не сыграешь. Да и зачем. Ты и сейчас отчётливо помнишь тот день. И его. В лучах сумасшедшего солнца. И ангельские крылья за спиной. Нет-нет. Это всё тот же солнечный удар.
Просто вы тогда внезапно сошли с ума. Одновременно. Так бывает. А потом. Запах прелой травы проникает в поры. Вкус вишни на коже. И неясный шум дождя над головой.
Эпизод 5
Лето — это всегда источник радости. Ребенок ты или взрослый. Неважно. Лето — время надежд. Время тепла и солнца. Время, когда кажется, что всё сбудется. Для Ивана лето это больше, чем возможность отдохнуть. Набраться сил перед новым учебным годом. Для Ивана лето — это… в семнадцать лет начинаешь о многом думать по-другому.
Семнадцать лет — это тоже время надежд. Самый прекрасный возраст. Ещё один шаг, и надо будет принимать взрослые решения. Решения, что определят дальнейший путь. Ещё совсем немного… Но пока можно замереть перед открывающейся дверью. Последний год — это возможность набраться смелости.
Семнадцать лет — граница между детством и юностью. В шестнадцать ты ещё ребёнок, в восемнадцать ты уже студент. А семнадцать — это сон или явь. Не разобраться. Всё слишком далеко. Всё слишком близко.
Лето — это параллельные Вселенные. Лето — это солнечные лучи в золотых волосах. Лето — это глубокое синее море. Лето — это Дино.
Хочется улыбаться, когда думаешь о нём. И Иван улыбается. Неосознанно. Губы сами собой растягиваются в улыбке, когда приходит сообщение: «Мы приехали».
Нет. Они не переписываются. Не обмениваются ничего не значащими фразами.
