Я уже не просто дрожала, меня било током по всем эрогенным зонам. Неудовлетворенная женщина во мне стонала, рвала на себе одежду и бегала в поисках презервативов. Я никогда не ощущала такого шквала эмоций. За свои 23 года у меня был не так уж много опыта с мужчинами, но были и поцелуи, и секс, и долгие прелюдии и ни один из них не сравнится с этой словесной сексуальной угрозой. Как будто одновременно погладили мягкой пушистой кисточкой и дернули за поводок. Очень хотелось встать на цыпочки, смять пальцами лацканы его дорогого костюма и впечататься в его, такие с виду твердые, губы, а потом обернуться вокруг его удивительного тела и дышать с ним одним воздухом.
Но я была бы не я, если бы не начала сомневаться: а что если мне всё это кажется? А что если это не мужской интерес ко мне как к женщине, а нечто другое?
Последние мои отношения сильно подорвали мою веру в себя, и, если внутри меня всё ещё живёт та похотливая, жадная до секса ведьма, то снаружи ей не даёт пробиться неуверенная толстая курица, которая только и делает, что топчется на одном месте вместо того, чтобы взять и исполнить все свои тайные желания.
Отодвинувшись от начальника на максимально возможное расстояние, я, как в омут с головой, ответила:
— Хорошо.
Босс поднял в удивлении брови.
— Хорошо — что?
— Я сяду в Вашу машину. Сама. И пристегнусь.
Лев Борисович помедлил прежде чем убрать руки. Открыв переднюю дверь и дождавшись когда я заберусь внутрь, сказал так тихо, что мне показалось, что послышалось:
— Жаль…
— Что Вы сказали? — хлопнувшая дверь была мне ответом. Пока шеф обходил автомобиль и садился в салон, я успела пристегнуться и осмотреться. Дорогой кожаный салон молочного цвета, деревянная панель, хромированные ручки — всё кричало о цене с множеством нулей. Мда… И что я здесь делаю?
Машина шумно тронулась с места. Мы ехали в полном молчании, лишь я иногда украдкой бросала на босса взгляды. В очередной раз посмотрев на него, я встретилась с шоколадными глазами. В них горел настоящий огонь. В горле разом пересохло. Делая вид, что ищу в сумке зеркальце, я прикрыла пунцовые щеки волосами. В поле зрения попала его большая рука с широким серебряным браслетом: пройдя в опасной близости от моих коленей, она открыла бардачок и, достав влажные салфетки, передала мне.
— Спасибо, — тихо поблагодарила и, открыв зеркало, сразу шумно выдохнула матерное «ёптвоюять», вызвав у шефа смешок. На меня из зеркала смотрела лохматая панда с черными кругами вокруг глаз, неровными разводами на щеках и живописными серыми пятнами на белой рубашке. Вот тебе и накрасилась. Вот тебе и пришла красивая на работу. На работу красивая, а с работы не очень. Стыдно то как! Это он всё это время смотрел на меня такую?! Гребанный стыд.
Тщательно вытерев лицо, я пробовала оттереть пятна на блузке, но делала только хуже.
— Можешь снять свою рубашку и одеть мой пиджак. Я не буду смотреть.
Я только хмыкнула. Да да, конечно. Сначала «я не буду смотреть», потом «дай потрогать». Решила оставить всё как есть, дома застираю. Сложила всё обратно в сумку, скрестила руки на животе, как бы отгораживаясь от всего мира и уставилась в окно. Рассматривая мелькающие многоэтажки, понимала, что едем мы в правильном направлении. То есть он знает где я живу. Значит наводил обо мне справки. Но впервые встретились мы вчера на собрании. Вывод: именно вчера я ему приглянулась. Как у него всё быстро: увидел, схватил, и дальше либо поимел и забыл, либо завоевал и полюбил. И что-то слабо верится во второй вариант.
Заехав во двор моего дома, он вопросительно посмотрел на меня:
— Какая квартира?
— А вы не знаете?
— А должен?
Какой-то бессмысленный разговор.
— Ладно. Дальше я сама дойду, — Лев Борисович притормозил возле спортивной площадки. — Спасибо, что довезли.
— Я бы выпил кофе.
— За углом отличная кофейня! — И я быстро выскочила из машины. Как материлась внутренняя неудовлетворенка! Она готова была рвать и метать. Такой шанс! Сам предложил! Могли бы уже целоваться в лифте! Я, не слушая внутренний голос и не давая себе возможности поддаться на его уговоры, торопилась домой. Перед самой подъездной железной дверью я всё таки обернулась: Лев Борисович стоял, оперевшись локтем на автомобиль, и с предвкушающей улыбкой смотрел мне вслед. Я юркнула в спасительную темноту своего подъезда. Прижавшись спиной к закрывшейся двери, я рвано вздохнула и, не замечая счастливой улыбки на лице, побрела к лифту. Дома, бросив сумку в угол прихожей, подбежала к окну, выходящему как раз во двор, но машины там уже не было. Оперевшись о подоконник и уткнувшись лбом в холодное стекло, я закрыла глаза. Чего я ждала? Что босс будет ждать под моими окнами, как какой-нибудь Ромео? Да. Нет. Не знаю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я сама не знаю чего я хочу.
И с этой нерадостной мыслью ушла в ванную, по пути раздеваясь и бросая всё на пол. Стоя под горячими струями я вновь и вновь переживала сегодняшний вечер и прокручивала его перед глазами.
Однозначно, я ему нравлюсь. И он нравится мне. Мое тело реагирует на него. И что-то задевает в моей душе. Но задеваю ли Я его душу… или его интерес только на физиологическом уровне… Непонятно.
А если это только физиология, готова ли я пойти на это? Только разовый секс и ничего больше. Я не была уверена, что оно того стоит.
Выключив воду, я завернулась в пушистый махровый халат и, даже не поужинав и не постирав вещи, упала на кровать, обняв любимую подушку.
Длинный день забрал все мои силы и не прошло и пяти минут, как я крепко спала, уставшая от обилия неожиданных изменений в моей некогда упорядоченной жизни.
Глава 3
Уже на следующий день я поняла что такое осада крепости.
С самого утра шеф постоянно был в поле моего зрения. Где бы я не появилась, он был там же. Не подходил ко мне, не заговаривал — просто смотрел. Смотрел как я прикусываю кончик ручки, когда думаю. Смотрел как пью кофе на обеде. Смотрел как разговариваю с коллегами. Смотрел на всю меня. Нет, я ни разу не поймала его взгляд, хотя и резко оборачивалась и в зеркальце подглядывала, но на месте преступления я его так и не поймала. Но я знала, я чувствовала всем чем можно, что он смотрит.
Когда он успевал делать свою работу и раздавать указания при всем при этом, я так и не поняла. Но офис гудел не прекращая. То тут, то там раздавались звонки мобильных и рабочих телефонов, шумели принтеры и факсы, стучали по кафелю каблуки и шуршали бумаги. И я поняла, что мне нравится такая атмосфера. Чувствуешь себя принадлежащей какому-то общему делу. Раньше это была рутинная вязкая субстанция, сейчас же это единый слаженный механизм. И теперь в этой какофонии звуков не различить шаги коллег и поэтому услышав голос шефа прям над ухом, я в испуге подскочила, неаккуратно перечеркнув ручкой лист договора крупного клиента с его подписью в конце.
— Блиииин… — Я с ужасом смотрела на испорченный документ. Это же Сагвиладзе! Самый сложный из клиентов, оживший кошмар для любого из нашего отдела. Его то и отдали мне только потому, что он, как и почти все жители гор, без ума от женщин с формами. И Кирилл, еще будучи начальником, решил, что мне будет легче всех с ним "сработаться". Он так и сказал — в кавычках. Я бы может и смогла, если бы задалась целью окрутить горячего мужчину. Да только мне не нужны такие проблемы. И я вполне могла держать его на расстоянии и договариваться с ним на профессиональном языке. До этого момента. Такую возможность, как иметь меня в должницах, он точно не упустит.
— Александра, Вы меня слышите? — Я вынырнула из мыслей. Лев Борисович всё ещё стоял рядом.
— Да, слышу.
— Я спросил чем Вы занимаетесь.
— До Вашего неожиданного появления я почти закончила подписывать договор с Сагвиладзе. — Я уныло посмотрела на перечеркнутую страницу.
— Нет, Александра, Вы испортили договор. — Я подняла на него обвиняющий взгляд. Мужчина смотрел на меня сверху вниз и улыбался. Он улыбался! Мои глаза гневно сузились.
