Из-за финансовых трудностей большая часть имущества, коллекций, рисунков Каразина была распродана с молотка. После переезда состояние поначалу улучшилось, но затем снова начались рецидивы болезни.
Летом 1908 года участились сердечные приступы. Николай Николаевич умер 6 декабря 1908 года.
За год до смерти, в конце 1907 года, на заседании совета Академии художеств по предложению Е.Е. Волкова, К.Я. Крыжицкого и А.И. Куинджи «за известность на художественном поприще» Н.Н. Каразину было присвоено почетное звание академика…
Имя Каразина, собственно, никогда не забывалось, просто не было известно широкой публике, как имя, скажем, В. Верещагина. Дело, конечно же, в идеологии – его фамилия и биография слишком прочно связана с именем «Николая Кровавого», что, естественно, в советское время создавало определенные трудности для исследователей его творчества. Тем более, и присоединение Средней Азии в советской историографии долго рассматривалось в «империалистическом ключе». Потому писавшие о картинах художника на эту тему исследователи и критики вынуждены были прибавлять к характеристикам заезженные идеологические штампы на тему того, как Каразин правдиво рассказал о «страданиях простого народа», «продажности и жестокости властьимущих», «мужестве и героизме простого русского солдата» и «тупости генералов» и так далее. В обширном исследовании В. Шумкова, опубликованном в № 6 журнала «Звезда Востока» за 1975 год даже не было упомянуто путешествие художника в составе свиты цесаревича – никак не вязался этот факт с «народническими тенденциями» его творчества.
Однако даже «исправленная» биография не отвечала идеологическим требованиям, а потому Николай Каразин не вошел в плеяду русских художников, имена которых обязательно знали советские люди. Таких, как Репин, Верещагин, Саврасов и др.
Но художники, иллюстраторы, литературоведы, исследователи хорошо знают его работы. Во многих музеях и художественных галереях России и СНГ хранятся произведения Н.Н. Каразина.
Так что Каразин, в общем-то, оказался прав, заметив однажды: «Надо, чтобы славные и добрые дела глубоко врезались в душу современников, передавались такими же глубокими, неизгладимыми чертами в сердца потомства и из поколения в поколение, без напоминающей помощи колоссальных, а все-таки не вечных монументов, хранили вечную славу о добрых и мудрых своих предшественниках…». Его действительно не забыли – слишком яркой, многогранной и плодотворной была его жизнь и деятельность.
Несколько слов об этой книге
Эта книга была собрана из различных источников.
Часть историй взята из того самого подарочного фолианта «Мои сказки», который стал рождественским подарком для детей Николая II. Ко всем, взятым из нее сказкам приложены оригинальные авторские иллюстрации.
Остальные истории взяты из других изданий произведений Н.Н. Каразина. То же касается и иллюстраций – они все авторские, но взяты уже из других источников.
Цель такой компиляции в том, чтобы показать, насколько Каразин разнообразен и многогранен, как автор, даже в таком жанре, как семейные и детские истории.
Книга состоит из трех частей – сказок и легенд, мистических и фантастических историй и бытовых нравоучительных рассказов.
Предваряя изумление читателей, не могу не заметить, что представление о сказках в ту эпоху было довольно странным на наш взгляд.
Это отнюдь не всегда красивые истории с хэппи-эндом и торжеством добра, а часто достаточно мрачные и грустные рассказы, да еще с пугающими подробностями. То же можно сказать об историях мистических, добрая часть которых вряд ли пригодна для чтения детям до двенадцати по причине излишней «жизненной правды». Что же касается историй реалистических, то они интересны тем, что открывают нам разные стороны повседневной жизни давно ушедшей эпохи. Однако же опять-таки не стоит ждать от них пасторальности (хотя эти истории были в свое время собраны автором в сборник «Рождественские рассказы».
Нельзя также не заметить, что истории эти показывают не только огромную эрудицию, глубокое образование, но и прекрасное знание автором современно литературы, его наблюдательность и тонкое, пусть подчас мрачноватое чувство юмора.
В ряде случаев мы сталкиваемся с замечательной, хоть и едкой иронией автора над различными типами его современников, часто можем увидеть парафразы или даже почти прямы цитаты из классических произведений. «Двести тысяч венков», как и весь рассказ одного героя явно напоминает о «ста тысячах курьеров» и вранье Хлестакова, похожие на демонов чернокудрые красавцы и мистические гости напоминают о многочисленных подражателях Эдгару По, Проклятым поэтам и доморощенным мистикам
Все это еще раз показывает, насколько за век изменилось представление о детской книге, рождественской сказке и сказках, как таковых.
Ежели вы, дорогие читатели, почувствовали некоторое разочарование, спешу успокоить. Все вышесказанное ничуть не умаляет литературных и этических достоинств представленных на ваш суд историй и сказок. Просто не стоит их читать маленьким детям, особенно на ночь. Ну а читая их с детьми постарше, готовьтесь объяснить некоторые сложные для их понимания вещи…
Впрочем, если вспомнить, что сегодня льется на головы детей из интернета и с экранов телевизоров, возможно, эти истории, хоть и не пасторальные, но весьма поучительные и по сути добрые и глубоко нравственные, действительно покажутся сказками.
В любом случае желаю увлекательного путешествия в фантастический мир Николая Каразина.
С уважением,
Татьяна Альбрехт
Часть I
Сказки и легенды
Незнакомый след
Нашел рыжий мурашка можжевелинку и поволок в свою родимую кучу; во всю муравьиную прыть помчался…
Ноша, ведь, не тяжелая, а дорога знакомая, гладкая, без сучка, без колдобинки; сегодня утром уж раз десять по ней сбегал.
Бежит, пыхтит, торопится… Бац – и полетел кувырком со всего разбега, добычу выпустил; со страха в голове помутилось…
Очнулся мурашка, глядит: яма глубокая, да широкая!.. Поднял голову:
– Ого-го-го! С какой это я вышины грохнулся! Что за диковина! откуда это яма такая появилась? Сколько лет живем в околотке, никогда такой здесь не было.
Обошел муравей по дну вокруг, кое-как с трудом, наверх выбрался, глядит вниз, раздумывает, а тут другие мураши-товарищи, кто с ношею, кто порожнем ползут…
– Легче, братцы, дорога перегорожена!
– Что да кто, да как, да почему? – посыпались расспросы… бегают по краю, суетятся, хлопочут…
Приковылял к ним жучок-усачок.
– Там, говорит, поправее желтого лопуха, еще такая же выкопана.
– Далеко? – спросили муравьи.
– Да так, ежели по-нашему, по-жучиному, считать, так с полверсты будет, а по-вашему, муравьиному – наберется полторы с хвостиком.
Прыг к ним чуть не на голову зеленый кузнечик.
– Что за народ собрался?
Объяснили муравьи – так, мол, и этак.
– Да нешто, одна здесь яма такая, – покрутил усом прыгун. – Я уж штуки четыре таких перемахнул! Это точно, что здесь их
