узнают о ее смерти? Что подумают? Она горько пожалела о своем уходе и всё бы отдала, чтобы снова оказаться дома и их обнять. Увидеть папин бакалейный магазинчик. Вдохнуть запах свежевыстиранных маминых платьев.
Девушка не могла ни говорить, ни двигаться. Ей казалось, что она парит в воздухе. Там, внизу, Лондон продолжал жить своей жизнью. Без нее. Она была не в силах что-либо изменить, и ей почудилось, что ее просто заперли в жутком кошмаре.
Элизабет отчетливо увидела тело с выпученными глазами и открытым ртом. Оно плыло по серой реке. Судно речной полиции направилось в его сторону. Полицейские на борту вооружились шестами с крюками на конце. Как только судно подплыло к трупу, они зацепились крюком за длинное пальто девушки и безо всяких сожалений порвали его, когда затаскивали тело на борт.
Рыжие волосы прилипли к бледным щекам, в глазах застыл ужас, это порванное пальто… Элизабет едва узнала собственное тело. С ужасом она наблюдала за сценой, но ей не удавалось выдавить из себя ни звука. Она даже не слышала, что говорили полицейские вокруг нее… точнее, вокруг того, кем Элизабет когда-то была.
Дождь всё еще моросил, смывая кровь с лица жертвы. Внимательно осмотрев тело при свете висевшего фонаря, один из офицеров нагнулся над ним и закрыл глаза.
Элизабет хотела крикнуть им, что всё еще видит и слышит их. Что она не умерла. Но ничего не произошло – ей оставалось лишь беспомощно смотреть этот жуткий спектакль.
Девушка потеряла счет времени. Судно поднялось по Темзе и причалило к набережной. Ее тело положили на носилки и погрузили в повозку. Один полицейский с такими же рыжими, как у нее, волосами и другой, куривший трубку, взяли на себя обязанность перевезти тело по улицам города.
Вокруг них судачили люди, но Элизабет их не понимала. Они говорили то ли слишком быстро, то ли слишком медленно – она уже ни в чем не чувствовала себя уверенной. На самом деле Элизабет даже не сознавала, слышит ли их вообще. Однако она видела, как шевелятся их губы, пока повозка катилась по лондонским улицам, где, несмотря на ее смерть, жизнь продолжалась. Толпа зевак ничего не знала о трагическом происшествии, да и им было на это плевать. Они веселились, пили и разговаривали, как будто для того, чтобы напомнить Элизабет о жестокости жизни: ведь мир не остановился. Даже без нее. А для всех этих людей Элизабет Блэк была никем. Она никогда для них не существовала.
Медленно проехав вперед, повозка остановилась перед широким зданием с решетками на окнах. Двое полицейских пронесли тело на носилках по холодным желтым коридорам, наполненным людьми в мрачной одежде.
Они остановились в каком-то помещении, сняли тело Элизабет с носилок и положили на длинный стол. Ее личные вещи сложили в мешочек, который полицейские забрали с собой, оставив ее наедине с мужчиной в костюме, чья лысина блестела будто отполированная.
Тот наклонился над телом, убрал волосы с лица мертвой девушки и осторожно расправил их на столе, будто хотел просушить, затем приоткрыл веки, чтобы проверить зрачки. Наконец он что-то записал в тетради, лежавшей на безупречно убранном столе. Мужчина осмотрел труп, перевернул его. Он внимательно обследовал спину в том месте, где одежда была разорвана и испачкана в крови. Затем, с помощью длинных щипцов, извлек пулю и принялся снова что-то долго писать. В конце концов мужчина погасил одну за другой свечи и вышел, оставив Элизабет в холодном темном помещении.
Она попыталась закричать, но снова не вышло. Она испытывала отвращение к этому мужчине, бесцеремонно прикасавшемуся к ее телу, ужасаясь, что он ее не слышал. К смерти добавилось унижение. Журналистка наблюдала за каждым движением, улавливала малейший жест, пытаясь выразить словами, пусть мысленно, то странное и неприятное, что с ней происходило. Но Элизабет – юная, неопытная девушка – задыхалась от гнева и страха.
Внезапно всё исчезло. Мгновение спустя Элизабет снова была внутри тела. Она очутилась где-то посреди каменистой равнины, где свистел ледяной ветер – девушка чувствовала, как ее пронизывает холод, прямо сквозь дырку в пальто на спине.
Как только она сделала шаг, то закричала от боли: острые камни впивались в ступни. На ней не было обуви. Элизабет позвала на помощь, но в ответ услышала лишь завывания ветра. И шепот, похожий на ее собственный голос. Поднялся густой туман – он окутал девушку, скрывая горизонт. Ей стало ужасно холодно.
И вдруг до нее издалека донеслось журчание реки. Элизабет некуда было идти. Поэтому она решила двигаться на этот звук. Сколько времени она шагала? Девушка и понятия не имела. Неожиданно перед ней появился берег широкой реки: ее спокойные воды плескались у израненных ног Элизабет. Странно, но ей показалось, что она достигла цели, наконец-то добралась до места, где ей следовало находиться.
Тело ее замерло. Элизабет не могла оторвать взгляда от реки. Но ей удавалось думать. В голове сменялись тревожные вопросы. Где-то там, вдалеке, она заметила других людей – они тоже выходили из тумана и останавливались у воды. Среди них мужчины, женщины, дети. Десятки. А сколько их еще в тумане? На некоторых из них надеты яркие, цветные одежды, на других – строгие мундиры. Кто-то был голым. Вот старик в халате с серыми, пустыми глазами прошел, шаркая ногами, мимо Элизабет. Чуть дальше шагал военный с густой бородой и пробитым черепом, чеканя шаг, как в строю. И никто не видел Элизабет. Все замерли, не произнося ни слова, словно загипнотизированные широкой серой рекой. Этих людей можно было принять за застывшие на берегу статуи.
Что-то коснулось Элизабет.
Она не могла сдвинуться с места. Как и все остальные, девушка молча смотрела на реку и если бы только была способна, то задрожала бы от страха. Она слышала, как что-то двигается за ее спиной. Чье-то болезненное дыхание. Нечеловеческое. И вдруг это холодное дыхание коснулось ее шеи.
Что-то дотронулось до спины, и Элизабет показалось, будто всё ее тело горит изнутри. Перед глазами пронеслись какие-то странные видения.
Лагуна, город вдалеке. Белые облака медленно плывут по лазурно-голубому небу, а корабли из стародавних времен приближаются к городу, подняв на ветру паруса. Элизабет слышала, как потрескивает дерево, как кричат моряки, скрипят снасти.
Церковь. Элизабет замерла рядом с органом: его звуки едва заглушают вздымающиеся к сводам рыдания. У алтаря стоит гроб, окруженный свечами, а все скамьи в церкви – пустые. Но рыдания становятся всё громче и громче.
Видения из глубины веков следовали одно за другим.
Огромное оливковое дерево посреди пшеничного поля. В тени его могучих ветвей укрылись три едва одетых человека. Они прислонились к стволу. Один из них нервно зашептал и широко открыл глаза. Встал на ноги, глаза его округлились еще больше. Вдруг он заметил Элизабет и в ужасе закричал.
Казалось, время бежало так быстро, что сама природа умирала и перерождалась каждое мгновение.
Древний каменный храм на вершине горы рухнул. Когда обвалилась крыша, на руинах появилась старуха с длинными седыми косами. Она восседала среди всего этого хаоса на выбеленной штормами каменной скамье. Вокруг нее лежали бесчисленные подношения – до Элизабет доносился их запах.
Горящий посреди ночи замок где-то на холмах. Всадники скачут во весь опор; кажется, некоторые что-то кричат Элизабет. Вооруженные люди спасаются бегством. Пламя добралось уже до самой высокой башни. Девушка заметила чью-то неподвижную тень там, наверху, среди огня.
И вдруг пейзажи и здания исчезли, а в паре сантиметров от лица Элизабет оказалась изогнутая металлическая пластина – за ней раздавалось ледяное хриплое дыхание, то самое, что почувствовала девушка ранее. Пластина склонилась над ней, и девушка поняла, что это грубая маска. Существо в маске изучало Элизабет. Ей отчетливо послышался звон монет.
Видение растворилось в черном облаке – и всё исчезло.
Когда Элизабет пришла в себя, то оказалась в Лондоне. Было светло, дождь прекратился. Она парила над зеленым парком. Тут девушка поняла, что парк – это кладбище. Четверо мужчин в черном шли уверенным шагом и несли гроб в сопровождении пятого – тот торжественно размахивал кадилом.
