Я спотыкаюсь и падаю на землю на корни и переплетенные ветви. Они окружают меня, ия смотрю на безликие фигуры, испытывая беспомощный страх.
— Ты не можешь убежать.
Я цепенею. О Боже. Нет! Этот голос. Я точно знаю этот голос, пытаясь вглядеться в темноту внутри капюшона. Мимолетное движение, и я вижу блестящие черные глаза, которые смотрят на меня в упор. Я узнаю эти глаза.
— Но ты умер.
Отталкивающий хлюпающий скрежет вырывается у него. Они падают на меня, их руки скользят везде – по груди, между ног. Я пытаюсь их ударить и бороться, но это совершенно бесполезно. Невозможно устоять против захватывающих и дергающих сильных рук, я слышу, как они перешептываются о своем коварном плане, вызывающим полный ужас.
Этим они бросают меня вниз, вниз в замороженную яму ада.
Вдруг я слышу крик. Ребенок. Мой малыш. Мой Сораб.
Руки по-прежнему остаются на мне, но они останавливаются, повернувшись в сторону голоса. Они хотят не меня... не меня.
Я вижу Блейка, стоящего вдалеке вместе с Сорабом.
Нет, нет, нет. Быстро, быстро, нужно что-то сделать. Беги. Я открываю рот, пытаясь закричать, чтобы предупредить его, но не вылетает ни звука. Они забрали мой голос, уже слишком поздно. Я опоздала и от бессилия начинаю тихо выть.
Я чувствую, как меня трясут за плечо.
— Проснись. Это всего лишь сон.
Мои глаза открываются, как по щелчку, и Блейк глядит на меня сверху-вниз. Я смотрю на него в полном замешательстве от пережитого ужаса, и моя голова еще не прояснилась от пережитого страха, я обвиваю его руками, отчаянно хватаясь.
Он пытается уложить меня обратно на подушку, но я не в состоянии оторваться от него. Я отстраняюсь, чтобы посмотреть в его глаза.
— Я боюсь за тебя.
— Не из-за чего бояться, — его голос звучит так нежно. Он укачивает меня, как маленького ребенка, в своих объятиях и осторожно убирает прилипшие волосы к моему влажному лбу и заплаканным щекам. — Все кончено. Все кончено, — монотонно повторяет он.
Мой сон был настолько реальным, что я до сих пор нахожусь под впечатлением от испытанного ужаса.
— Мужчины. Много мужчин в капюшонах... в лесу. Кто они?
Он хмурится.
— Какие мужчины?
— Они хотят вернуть тебя к ним.
— Это просто ночной кошмар, Лана. Нет никаких мужчин в капюшонах. Ты в безопасности. Здесь…
— Твой отец, там он был живым.
Его глаза смотрят на меня сурово.
— Мой отец умер, — его голос становится без эмоциональным и резким.
Я прислоняюсь своим лбом к его груди и рыдаю.
Снова и снова он убеждает меня, что это всего лишь сон. Простой кошмар, пока я не засыпаю, убаюканная его объятиями.
Я просыпаюсь от предчувствия какого-то первородного страха, что что-то не так, мельком бросаю взгляд на часы, стоящие на прикроватной тумбочке. Еще совсем раннее утро. Странное предупреждение об опасности прожигает дыру в моей голове, которое я не в состоянии отбросить в сторону. Вылезаю из постели, натягиваю брошенную рубашку Блейка и направляюсь в комнату Сораба. Еще совсем рано, и мой сын крепко спит. Тихо, стараясь не шуметь, я открываю дверь и спешу по коридору. Блейк работает в гостиной, склонившись над какими-то бумагами. Он поднимает голову, видит меня и внезапно вскакивает на ноги.
— Что случилось?
— Ничего, — говорю я, но спешу к нему, прижимаясь. Надо признать, что ничего не произошло. Ну и что, что я ощущаю это маленькое покалывание в затылке, как будто кто-то наблюдает за мной? И такое чувство, что словно затишье перед бурей? Я чувствую, как мой желудок скручивается от напряжения.
— Не позволяй себе стать рабом своих страхов, Лана, — шепчет он мне в волосы.
Как по мановению волшебной палочки, я чувствую, как страх уходит. Все в порядке. Блейк в порядке, Сораб и я тоже в порядке. И нет ничего плохого. Вероятно, это всего лишь мои слишком пере возбудившиеся нервы, я просто себе много на придумывала, потому что у меня нет всех фактов, я не знаю слишком многого.
Я поднимаю глаза на него.
— Хочешь, я приготовлю что-нибудь поесть?
— Нет. Единственное, кто может утолить мой голод это ты, — говорит он, покусывая мою мочку зубами. – Я никак не могу насытиться тобой, и готов поглощать тебя всю, все чертово время.
Заманчиво позволить ему наполнить меня, и может он заставит забыть меня обо всем. Мои губы расплываются в приглашении.
— Поглоти меня, в таком случае, — с придыханием шепчу я.
Он приподнимает меня за талию.
Я плотно оборачиваю ноги вокруг его бедер, обхватив руками за шею, прильнув лицом к его горлу, и позволив ему нести меня в спальню. Он аккуратно опускает меня на пол, и несколько секунд просто стоит и смотрит на меня сверху-вниз, его глаза кажутся темными и неумолимо решительными. Потом он начинает расстегивать свою рубашку, а я наблюдаю за ним из-под тяжелых опущенных век. В моих венах внезапно начинает пульсировать закипающая кровь, когда он отрывает пуговицы, которые разлетаются во все стороны, расстегивает молнию, и предстает передо мной обнаженным. Мои глаза передвигаются по его телу и останавливаются, словно загипнотизированные, на его стоящем члене, большом и гордом, наполненным пульсирующими венами. Я непроизвольно облизываю губы, испытывая жажду полностью ощутить его внутри, всю длину, всю жесткую толщину и всю неудержимую мощь.
Это обещание темноты.
Я хочу, чтобы он имел меня до бесчувствия, но самое важное, чтобы я была единственной, кого он видит, чувствует, хочет. Я хочу стереть все прошлое, чтобы осталась только я, взять его в плен внутрь своего тела, и сделать его своим, чтобы он принадлежал только мне. Наблюдаю, как его глаза становятся глубоко синими почти фиолетовыми, окрашенные сексуальной эйфорией. И хочу видеть, как его мощное тело содрогается и дергается, а губы беспомощно произносят мое имя в момент оргазма.
Он делает совершенно другое, нежели я представляла.
Он приземляется на кровать на колени, обхватывает меня за талию и переворачивает таким образом, что я изгибаюсь, упираясь на свои руки и колени, мой зад оказывается повернут к его лицу. Его руки задирают мою рубашку вверх, пока она не собирается кучкой под подмышками.
А я пытаюсь балансировать, чтобы не упасть, он подныривает головой к нависающей рубашке и начинает посасывать мой сосок, другой — он перекатывает большим и указательным пальцами. Необычное положение и его жадное сосание, похоже будто я четвероногий зверь, кормящая свое потомство, я запрокидываю голову назад и выгибаю спину. Он тут же отстраняется как будто, ожидал именно такой реакции, являющейся единственной причиной, по которой он поднырнул головой в задранную вверх рубашку.
Я беспокойно хнычу, но он, положив руку между лопаток, нажимает ею, заставляя полностью уткнуться лицом в подушку, а мои ягодицы и киска возвышаются и становятся ужасно открытыми. Но, видно эту позу он считает недостаточной для себя, поэтому поднимает мои бедра выше, пока мои колени не отрываются от матраса, удерживая жесткой хваткой мои бедра на весу, и вдалбливаясь в меня. Я кричу от шока его свирепого входа на всю длину.
Подушка заглушает мой крик.
Несколько секунд я парю между удовольствием и болью. И тогда его член, похороненный глубоко внутри меня, начинает свое путешествие. Я закрываю глаза, еще больше открывая себя, чтобы принять его всего, и жду... хотя я предвижу, но второй сильный удар заставляет меня укусить подушку.
Дикая природа насилия его толчков шокирует и все же я приветствую ее. Я хочу, чтобы он использовал меня этим примитивным способом, использовал мое тело, чтобы смог избавиться от своих демонов. Я испытываю благоговейный трепет от его мощи и своей способности противостоять жестокости его стремления. Так он трахает меня, с усилием дыша, как будто с каждым толчком выпускает всю сдерживаемую и наболевшую напряженность из своего тела.
Бешеный темп толчков делает мою киску болезненной и податливой, но внутренними мышцами я сжимаю его член, как будто дою его. Вдруг он издает звук — дикий, торжествующий, чисто мужской. И впервые, с тех пор, как я его знаю, он позволяет себе кончить раньше меня. Это рвется из него, и он кончает, как и всегда, долго, жестко, мучительно, произнеся мое имя, словно молитву. Его член дергается и пульсирует, выплескивая горячее семя в мое отчаянно желающее лоно.
