Но этого было недостаточно. Я с лёгкостью уклонился от его атаки и сломал ему правую скулу. Мои руки опухли. Я посмотрел на своих братьев. Они рассудительно кивнули в унисон, и я услышал их так же ясно, как если бы они говорили рядом в каждое ухо.
Заканчивай, Кордеро.
Я отступил и дал чистый встречный перекрёстный, чтобы навсегда отправить парня на землю. Его глаза закатились, и он упал на колени. Громкоголосый маленький придурок, который вёл сегодня бой, сосчитал до десяти.
Парень не поднялся, а мы с братьями стали на три тысячи богаче. Мы сможем платить арендную плату, и не только, в течение следующих нескольких месяцев. Я протянул руку своему противнику, но он её не принял. С трудом поднялся на ноги, и кто-то бросил ему измятую рубашку, в которую был одет. Склонив голову и полный стыда, он вернулся к своим товарищам, внезапно ставшим менее дружелюбным. Мне было немного жаль его.
Деньги перешли из рук в руки, и заведение стало пустеть. Я оказался лицом к лицу с Гейбом Эрнандесом, который холодно улыбнулся мне.
— Вы, трое Джентри, должны подумать о том, чтобы перейти к чему-то более серьёзному, — сказал он.
— Нет. Мы любим, чтобы наши кости были целы, понимаешь? — ответил Крид.
Гейб кивнул так, словно ему и правда не всё равно.
— Что ж, я могу это оценить. Но если кто-нибудь из вас троих передумает, вы знаете, где меня найти.
— Эй, — кашлянул я, — знаешь, мне жаль, если сегодня ты потерял немного денег.
Гейб улыбнулся.
— Я не потерял. Ставил на тебя. Спокойной ночи, джентльмены.
Когда оказался вне пределов слышимости, Крид сплюнул на пол.
— Чёртова змея, — выругался он, глядя вслед Гейбу.
— Возможно, — согласился Чейз. — Но он, наверное, не поедет в старом «Шевроле» без бампера.
Крид нахмурился.
— Думаешь, несколько свежих колес стоит того, чтобы сломать тебе шею?
Чейз махнул рукой.
— Чёрт возьми, нет. У меня такая красивая шея.
Крид кивнул мне.
— А ты как думаешь?
Я пожал плечами.
— Мне тоже нравится всё моё дерьмо там, где оно есть, но, чёрт возьми, было бы неплохо хоть раз не соскребать со дна. Это были бы чертовски большие деньги.
Крид отвернулся, а Чейз ухмыльнулся мне. Мы были тремя частями одной головоломки, но никто никогда не перепутал бы одного из нас с другим. Криденс всегда был самым большим, серьёзным мужчиной, склонным к эпизодам чрезмерной авторитарности, с которым лучше даже не спорить. Я видел процессию из девушек, готовых попытаться проникнуть сквозь окутавший его грубый туман, но ни одной не удалось даже поцарапать его. Думаю, из нас троих он больше всех пострадал от страха и ужаса, которые мы пережили в детстве, но он бы разозлился до смерти, если бы я сказал ему вслух.
Чейзин всегда играл роль глупого плейбоя, но он был намного умнее, чем показывал.
Когда мы жили в Эмблеме, он всегда с честью выдерживал любые испытания, которые стояли перед ним. Учителя пытались протолкнуть его в продвинутые классы, но он упирался и делал из себя посмешище, пока те со вздохом не отсылали его обратно к нам.
Что до меня, я был где-то на полпути между ними. Как только мы стали достаточно взрослыми, чтобы покинуть Эмблем без преследования законом, мы не сомневались, что должны сделать это вместе. Мы всегда были вместе.
События ночи продолжали беспорядочно прокручиваться в моей голове, пока я лежал на крыше. И когда, не мигая, смотрел на Трёх Королей, звезд Пояса Ориона, эти далёкие огненные шары сливались в моём поле зрения, пока не превратились в одну сплошную линию. Если бы я был единственным, кто родился и выжил в тот день, когда Бентон Джентри напал на свою беременную жену, сомневаюсь, что смог бы прожить так долго.
Звёзды сдвинулись на дюйм по чёрному небу, и беспокойная ярость, которая до сих пор угрожала поглотить меня, утихла.
ГЛАВА 3
Сэйлор
Выезжая на I-10 — жизненно важную артерию, разделяющую континент надвое — я точно знала, куда направляюсь. Я достала из сумочки телефон и набрала номер двоюродного брата.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Брейден, — выдохнула, ненавидя себя за сдавленный от отчаяния голос. — Я сделала это, я оставила его. Он… Твою мать, нехорошо получилось. Сейчас около десяти. Чёрт, мне действительно нужно с тобой поговорить. Учёба закончилась. Между мной и Дэвином всё кончено. Калифорния на вкус как дерьмо. Оставаться здесь я больше не могу. И, Брей, я скорее выпью кислоту, чем столкнусь со знакомыми лицами в Эмблем. Так что я направляюсь в твою сторону. Перезвони мне. Пожалуйста, Брейден, перезвони.
С губ сорвалось проклятие, когда бросила телефон. Брейден был печально известен тем, что не отвечал на звонки и даже не следил за мобильным. Я понятия не имела, получит ли он это сообщение.
Южная Калифорния промчалась мимо, и я горько с ней попрощалась. Насколько мне было известно, через два дня отец собирался поехать на мой выпускной. Кто-то должен сообщить ему, что в этом нет необходимости, если только он не хочет сидеть и смотреть, как по сцене идут чужие дети. Церемония не имела значения. Лишний повод сделать классные снимки в красивой одежде. Это была кульминация долгого пути, который для многих закончился горами непосильных долгов и разбитых надежд. Я продолжала твердить себе это. Отец, конечно, был бы счастлив избавиться от обязательства. Вместо этого на выходные он мог бы остаться в Эмблем, устроившись в дряблых объятиях какой-нибудь пышногрудой милашки, попавшей в блестящие колёса его Доджа. Что же касается матери, то она всё равно была в муках поиска новой любовной замены. Она вздохнула со счастливым облегчением, когда я сказала:
— Нет, мама, не приезжай. Тебе не обязательно там быть.
Я представила, как она отвечает, а с губы свисает неизменная сигарета.
— Я так горжусь тобой, Сэй. Я отправлю тебе ваучер на покупки в Таргет.
— О боже, Таргет. Обожаю Таргет, — ответила я, стараясь, чтобы голос звучал совсем не стервозно. — У них, несомненно, лучший выбор туалетной бумаги.
Если в вашем сердце есть хоть клочок инициативы — Эмблем, в штате Аризона, не то место, где вы захотите быть. Сколько я себя помню, жгучее желание покинуть недра родного пустынного города граничило у меня с фанатизмом. Из всех моих сверстников треть в итоге работала в большой тюрьме недалеко от города, вероятно, чтобы вести формальную и несчастливую жизнь, как и мои родители. Другая треть, согласно статистике, была втянута в наркотики и тому подобное, возможно, чтобы в свою очередь оказаться в тюрьме, под пристальным вниманием старых одноклассников. И последняя треть пошла в университет, а затем отправилась в, надеюсь, более светлое будущее. Но даже при этом, многие из них остались в том же штате. Брейден был зачислен в Университет штата Аризона. Всю свою жизнь я провела в разрушающейся цитадели, построенной за тюрьмой, в семидесяти милях к югу от Феникса. И хотела уехать. Выбраться подальше.
Годы усердной и скучной работы сделали меня лучшей в классе, а когда я получила стипендию, которая позволила мне поступить в Оксидентал-колледж, я, наконец, смогла осуществить свою мечту. В день отъезда я даже не повернулась, чтобы попрощаться с Эмблем.
Калифорнийский пейзаж был лучше, чем в центральной Аризоне. Я мгновенно почувствовала себя освобождённой от гнетущей жары, от ликования знакомых лиц, которые населяли мой мир со дня рождения. Мне не нравилось, когда напоминали, откуда я родом. Все мои сокурсники, похоже, жили обыденной жизнью со своими трехсотдолларовыми туфлями за пару. Я же проводила лето, погружаясь в учёбу, и ездила на машине на пляж всякий раз, когда могла наскрести десять долларов на бензин.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Что касается родителей, они быстро адаптировались к новой жизни без дочери. Мать начала встречаться с большим количеством мужчин, чем в двадцать. Несколько раз в год я навещала родителей в Эмблем. Иногда мы разговаривали по телефону. Этого было более чем достаточно.
