Несколько минут – где-то с десяток – он мусолил эту старую историю, пытаясь втянуть меня или Франсуаз в разговор о том, на какой месяц могут назначить слушание и кому окружной прокурор поручит представлять обвинение на слушании.
Потом слово за слово речь зашла о Френке Лагано, и объемистая папка досье легка на мой стол.
Конечно, инспектор без особого труда смог бы накрыть фальшивомонетчика и его дружков из восточного гэнга, не прибегая к помощи ФБР или канадской конной полиции. Однако он считал ущемлением своих прав тот факт, что федералы сбрасывают в отдел своих дохлых кошек, а поскольку вернуть им таковую не представлялось возможным, Маллен с радостью передоверил дело нам.
Мы получали свое вознаграждение, Френк Лагано – пожизненный срок в тюрьме штата, а инспектор Маллен очищал свой офис от федералов, не пошевелив ради этого даже пальцем. Более того, – после передачи нам досье он мог с полным правом рассчитывать на ответную любезность с нашей стороны, и, можете мне поверить, здесь уж он не продешевит.
Ведь инспектор Маллен – умный полицейский.
– Я позвоню вам, если что-то узнаю, – буркнул я.
У меня в руках больше не было папки, за которую я мог спрятаться от улыбающейся физиономии инспектора, и оставалось только надеяться, что у того где-нибудь в городе назначена партия в покер.
– Осторожнее с этими ребятами из Восточного, – Маллен задумчиво поковырял в правом ухе. – Опасные типы.
Я с воодушевлением заметил, что запас его красноречия начинает понемногу иссякать, и напряг колени в готовности вовремя вывести инспектора из кабинета. В это время дверь позади Маллена открылась, и в комнату вошла Гарда, наша секретарша.
– Ваша почта, мистер Амбрустер, – сказала она, протягивая вперед пачку конвертов с таким видом, будто не была уверена, понимаю ли я значение этого слова. – Здесь кое-что, вы должны посмотреть.
– Доброе утро, цветок пиона, – повернулся к ней Маллен.
Старый развратник всегда называет Гарду цветком пиона, и это всякий раз наполняет ее сердце радостью.
Секретарша пунцово покраснела и приложила конверты к губам. Наверняка испачкала верхний помадой.
Глядя, как она заливается краской, можно подумать, будто она скромница.
– Почта, Гарда, – кисло напомнил я.
– Ах да, – она виновато поднесла ладонь к губам и прыснула.
– Принести вам еще кофе, инспектор, – спросила она.
– Почта.
– Ой, – Гарда повернулась ко мне, вытянулась в струнку и начала рапортовать:
– Шестнадцать рекламных проспектов, три письма по делу Уорренов, два по делу Стентона. Одно от торговца овощами, три от потенциальных клиентов, я положу вам на стол, восемь с просьбами о благотворительности, два пригласительных билета.
– Тебя озадачило письмо от зеленщика, Гарда? – спросил я.
– Нет, мистер Амбрустер, – в ее голосе звучал горький упрек моей несообразительности. – Я говорю вот об этом письме, оно пришло по электронной почте.
Гарда продефилировала к моему столу и, потыкав несколько раз в компьютер, вывела на экран необходимое сообщение.
Я уже собирался, как следует приструнить секретаршу за неповоротливость, но потом увидел, как инспектор резво поднимается с кресла, и его длинный любопытный нос утыкается в монитор. Поскольку деятельность Гарды привела к столь блестящему результату, я решил ее простить.
– И вправду, забавное письмецо, – заметил Маллен.
Оно состояло всего из трех строчек и гласило:
“Двери, украшенные розами, таят опасность.
Не поворачивайте ручку.
Прорицатель”.
– Я знаю одну дверь, украшенную розами, – задумчиво проговорил инспектор, теребя кончик носа. Возможно, последний был обязан своей длиной именно этой привычке полицейского. – Это в доме терпимости около китайского квартала.
Он повернулся и посмотрел на меня с неожиданным интересом.
– Вот уж и не думал, Амбрустер…
– Наверняка писал какой-то сумасшедший, – произнес я, но это прозвучало как-то неубедительно.
На мгновение мне показалось, что сейчас Гарда опять прыснет, но у нее хватило благоразумия этого не делать.
2
– Ты доверяешь этому человеку?
Мой автомобиль несколько раз дернулся, потом мотор затих. Я распахнул дверцу и выбрался на тротуар.
– Я хорошо плачу ему за предоставляемые сведения.
Я хмуро посмотрел на машину, раздумывая, не поручить ли Франсуаз охранять ее, пока я буду разговаривать с информатором. Мне не очень хотелось оставлять открытую модель на подобной улице, а Билли, обычно швейцарившего у входа в интересовавший меня бар, как назло, на месте не оказалось.
Моя партнерша продолжала сидеть на своем месте, ее тонкие длинные пальцы подпирали подбородок, задумчивый взгляд серых глаз направлен куда-то вдаль сквозь темные стекла солнцезащитных очков.
Я обрадовался, что она поняла все без слов и согласилась на неблагодарную роль сторожа дорогой автомашины, но потом сообразил – Френки ждет, чтобы я открыл ей дверь.
– К тому же этот парень знает, что произойдет с ним, если он попытается меня подставить, – я обошел вокруг машины и распахнул дверцу.
Франсуаз величественно выплыла из салона и направилась к входу в бар. Поскольку она взяла старт раньше меня, мне пришлось семенить следом. Несколько раз я разевал рот, пытаясь продолжить начатую мысль, но потом смирился с бесполезностью этих стараний.
Остановившись на пороге бара, я еще раз тоскливо бросил взгляд назад, после чего глубоко засунул руки в карманы и вошел в полутемный зал. Пусть теперь голова болит у агентов страховой компании.
Франсуаз уже сидела у стойки, непринужденно покачивая ногой и, разбалтывая трубочкой протеиновый напиток в особой формы бокале – на длинной тонкой ножке раскрывалась широкая четырехлепестковая ваза.
Когда бармен сделал вид, что отошел к другому клиенту, Франсуаз повернула голову ко мне и вполголоса произнесла:
– Ты не должен был бросать меня здесь одну, ковыряясь у своей машины. Тебе хорошо известно, что мне не нравятся подобные заведения. И потом, это ведь твои знакомые.
Я плюхнулся на табурет рядом с ней. Круглое сиденье было, по крайней мере, в два раза меньше, чем необходимо.
– Привет, Гарри, – бросил я. – Хэнк здесь?
Бармен развернулся столь споро, что стало ясно – с того места, где он стоял, было прекрасно слышно все наши слова.
– Вон он, в дальнем углу. Вам как обычно?
Франсуаз с интересом развернулась в указанную сторону, пребольно толкнув меня коленом. Табуретки в этом баре были не только узкие, но и стояли слишком близко друг к другу.
– А здесь довольно мило, – задумчиво произнесла моя партнерша, как будто пришла сюда впервые.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
