пересмотра их дел). На основании этой записки было издано постановление № ГКО-634сс от 6 сентября 1941 года. В нем указывалось: «Применить высшую меру наказания – расстрел к 170 заключенным, разновременно осужденным за террористическую, шпионско-диверсионную и иную контрреволюционную работу. Рассмотрение материалов поручить Военной Коллегии Верховного Суда СССР».
По приговору, вынесенному 8 сентября 1941 года, на основании постановления ГКО, без возбуждения уголовного дела и проведения предварительного и судебного разбирательства, Военной коллегией Верховного суда СССР под председательством Ульриха В.В. (члены коллегии Кандыбин Д.Я. и Буканов В.В.) вынесен приговор в отношении 161 заключенного, согласно которому все были осуждены по ст. 58–10, ч. 2 УК РСФСР к высшей мере наказания – расстрелу.
Сегодня демократическая пресса ловко использует факты расстрелов подследственных и заключенных при отступлении советских войск для того, чтобы еще раз вскрыть «звериную сущность» большевизма. Безусловно, казни людей, по которым еще не завершено расследование и которым вынесен более «мягкий» приговор, – преступление против Закона. Но что было делать, если возможности эвакуации этих тюрем не было?
Также нужно сказать и о том, что случаи массовых убийств арестованных далеко не всегда поощрялись органами советской власти. Так известно, что в период с 22 июня по 31 декабря 1941 года по НКВД было осуждено за самочинные расстрелы и убийства 19 человек из числа работников органов НКВД. В частности, заместитель начальника тюрьмы А.Х. Табер и помощник оперуполномоченного В.А. Мохов 13 сентября 1941 года были приговорены военным трибуналом к высшей мере наказания «за участие в самочинном расстреле 714 заключенных, эвакуированных из тюрьмы № 28 белорусского города Глубокое». Проходившие по этому же делу сотрудники НКВД И.Я. Баталов, В.Н. Малинин и П.И. Скребневский получили по 10 лет исправительно-трудовых лагерей.
Нужно признать, что во многих местах по разным причинам содержавшиеся в тюрьмах лица оказывались на свободе. В этом случае арестанты из простых людей, как правило, возвращались к своим семьям и продолжали трудиться, теперь уже на оккупантов. Отдельные из них даже назначались бургомистрами, старостами и полицаями.
Но как вели себя уголовники? В большинстве случаев они добровольно поступали на службу к оккупантам. В последующем именно из них формировались карательные отряды и ударные отряды полиции. По воспоминаниям людей, переживших оккупацию, именно полицаи из числа бывших уголовников были самыми жестокими и коварными. Из них формировались расстрельные команды, ложные партизанские отряды и ложные подпольные группы. Многие из них «работали» в контрационных лагерях и лагерях смерти.
Так, известно, что заключенные тюрьмы города Брест, которая не была эвакуирована, начали грабить городские склады и магазины, «занялись пьянкой и приветствием вступления германских фашистских войск в город: «Да здравствует освободитель Гитлер» и т. д.». Часть охранников тюрьмы не успела уехать из города, и немцы с помощью заключенных отлавливали их и расстреливали.
ГУЛАГ в годы войны
Термин «ГУЛАГ» хорошо знаком каждому россиянину как Главное управление исправительных лагерей и в последние десятилетия ассоциируется с периодом сталинских репрессий 30-х гг. Через систему ГУЛАГа в те годы прошли сотни тысяч человек. Дармовой труд этих заключенных «эффективно» использовался при строительстве ряда крупных объектов и выполнении других работ хозяйственного плана.
Но вот началась Великая Отечественная война, которая затронула все стороны жизни советского общества. Не могла она обойти стороной и ГУЛАГ. Но по ряду причин этот вопрос в последующих исследованиях не поднимался.
Подполковник внутренней службы О.Н. Яковлева, пожалуй одна из первых, задалась этим вопросом и провела достаточно глубокое исследование. Она установила, что в системе Главного управления исправительных лагерей, трудовых поселений и мест заключения (ГУЛАГ НКВД СССР) на 1 января 1941 года находилось 53 исправительно-трудовых лагеря, 425 исправительно-трудовых колоний, 172 контрагентские колонии, 622 тюрьмы и 50 колоний для несовершеннолетних. Общее количество заключенных, содержавшихся в этих учреждениях, составляло 1 млн 929 тыс. 729 человек.
Прежде всего, большое количество сотрудников уголовно-исполнительной системы были направлены на фронт и в прифронтовую полосу для выполнения различных боевых задач. На фронт были направлены 117 тыс. сотрудников уголовно-исполнительной системы – это свыше половины рядового и командного состава военизированной охраны, а также начальствующего и оперативного состава ИУ. Военизированная охрана перешла на военное положение с казарменным размещением всего личного состава.
В соответствии с указами Президиума Верховного Совета СССР от 12 июля и 24 ноября 1941 года из мест лишения свободы были досрочно освобождены некоторые категории заключенных, отбывавших наказание за малозначительные преступления. Подавляющее число этих людей через военкоматы были отправлены на фронт. Только в 1941 году на фронт по этой линии было направлено 480 тыс. человек, что составило около 25 % общего числа заключенных. В течение 1942–1943 гг. были досрочно освобождены и призваны в ряды Красной Армии еще 157 тыс. человек.
Изменился и порядок участия бывших заключенных в боевых действиях. Если в 1941 и 1942 гг. из них формировались штрафные роты, то с начала 1943 года начали создаваться обычные воинские части. Всего за три года войны на укомплектование Красной Армии было передано 975 тыс. осужденных.
Однако даже после этого еще очень большое количество осужденных оставались в местах заключения. Нужно было решать, что делать с этой массой людей, как лучше использовать их для решения оборонных задач?
Первой задачей, стоявшей перед правительством страны, стала эвакуация на восток предприятий из районов, которые оказались под угрозой захвата их противником. При этом сразу предусматривалось и развертывание этих предприятий на новом месте. Это было, прежде всего, связано с производством больших объемов погрузочно-разгрузочных работ, часть из которых производилась в непосредственной близости от противника, под ударами его авиации. На эти работы были направлены, прежде всего, рабочие данных предприятий (рабочий лично отвечал за демонтаж своего станка и сборку его на новом месте), а также заключенные.
Надо отметить, что разгрузочно-погрузочные операции производились быстро и точно. Так, первые эшелоны с оборудованием Людиновского локомотивного завода прибыли из Украины в Сызрань 11 августа 1941 года, а уже 6 ноября предприятие выдало военную продукцию – минометные снаряды.
Заключенные расположенного неподалеку от Куйбышева Безымянского исправительно-трудового лагеря Особстроя НКВД СССР в сентябре – октябре 1941 года разгружали и складировали имущество 1-го государственного подшипникового завода, а затем помогали монтировать оборудование на новом месте. При этом велась переориентация данного предприятия на выпуск военной продукции. И уже в декабре 1941 года на данной базе был выпущен первый самолет – штурмовик Ил-2.
С началом войны около 60 крупных строек, не имевших непосредственного военно-стратегического значения, были закрыты. Так, строительство БАМа было не только остановлено, но даже значительная часть уложенных путей позже была демонтирована и перенаправлена на фронт (в частности, использовалась для строительства железнодорожной линии Сталинград – Сызрань – Ульяновск). Прекратилось строительство железной дороги
