Меня немного удивляло ее дурацкое поведение, тем более, что я понимала, что не настолько уж она и тупа, просто играет роль восхищенной простушки. Возможно в этом был свой резон. Очевидно, что она серьезно «положила глаз» на Гордона и будет его добиваться любыми средствами, тем более, что соперницы здесь у нее не наблюдалось, а на своего херувима ей глубоко наплевать. Майкл же ничего не замечал и, потешно сюсюкая, подкладывал ей аппетитные кусочки из своей тарелки. Сценка была довольно забавной, но почему-то стала меня раздражать, поэтому я с удовольствием откликнулась на предложение покурить.
Мы перешли в соседнюю комнату, представлявшую собой довольно уютный курительный салон с кожаными диванами и креслами, приглушенным светом, обширным баром и большими бронзовыми пепельницами, расставленными в самых неожиданных местах. Я, Вадим и Гордон стали закуривать. Майкл колдовал у бара с напитками, а Линда, извинившись, что не выносит табачный дым, отошла к распахнутому окну. «И чего тогда приперлась сюда?» – сама удивившись своей неприязни к ней, подумала я.
– Вы никогда не пробовали курить сигары? Думаю, вам понравится, они пропитаны по специальной технологии несколькими десятками благовонных масел и смол, – протянул мне Гордон небольшую тонкую сигару «ACID», предварительно отрезав у нее кончик золотыми ножничками.
С сомненьем покачав головой, я взяла сигару. От нее исходил довольно сильный пряный букет сандала, кедра и еще каких-то ароматов. На вкус сигара оказалась еще лучше – легкой, немного терпкой, приятной, распространяющей потрясающий запах. Я тут же представила себя в своем кабинете в форме, карябающую дешевой ручкой протокол допроса, но зато с аристократической сигарой во рту, распространяющей умопомрачительный аромат, и еле подавила хохот. В это время Майкл предложил каждому бокал с темно-янтарным арманьяком.
Сигара и арманьяк помогли мне наконец сбросить последнее напряжение и неловкость, вызванные скорее даже не окружавшей роскошью, а стариной и необычностью обстановки, и я стала просто наслаждаться вечером и непринужденной беседой, завязавшейся между нами. Я описывала свой город, семью, кошку, делилась первыми впечатлениями от приезда в Америку. Вадим же рассказывал о своих планах на будущее Гордону, сетуя, что никак не может меня уговорить переселиться к нему в Америку.
Забыв о своей аллергии на табак, Линда присела на диван почти вплотную с хозяином и пыталась раскрыть свою концепцию современного дизайна на примере просчетов в декоре его дома, стараясь всячески удержать его внимание только на себе, а Майкл, сидя в угловом кресле, методично накачивался коньяком. Спустя некоторое время я ощутила, что смертельно устала от длинного дня и, извинившись, пошла в нашу комнату. Вадим сказал, что догонит меня буквально через несколько минут.
Подходя к двери, я оглянулась, почувствовав, что Гордон пристально смотрит на меня. Взгляд его глаз, казавшихся почти черными в сумеречном свете, был пронизывающим и тяжело обволакивал меня. Я вздрогнула. Все вокруг исчезло и остались только мы вдвоем, соединенные взглядами, как мостом. Я слышала его шепот, обращенный только ко мне, но не могла разобрать слов. Время остановилось, и на меня нахлынула одуряющая слабость. Казалось, я ощущала его зов – сильный и пугающий, его сильные руки – нетерпеливые и настойчивые. Я хотела прикоснуться к его лицу, губам… Последним усилием воли я сбросила наваждение и быстро отвернувшись, вышла из салона. Сердце бешено стучало, и я ощутила нервную дрожь во всем теле. Не смотря по сторонам, я почти бежала по галереям, пытаясь разобраться, что произошло. Я знала одно, что продлись этот взгляд еще несколько мгновений и я бы подчинилась зову, рухнув прямо к его ногам…
В галерее было довольно темно, и я наконец остановилась, чтобы определить, где нахожусь. Анфиладная комната была незнакомой. Я испугалась, что пронеслась по всему периметру этажа и следующая комната окажется опять курительным салоном, в котором я просто не могу появиться в таком состоянии. Я решила подойти к окну, чтобы выглянуть в сад и как-то определиться с моим местоположением. Здесь были такие же огромные до полу распахнутые окна с невысокой балюстрадой, но не было балкона. Я выглянула и увидела балкон слева от себя. Это означало, что каминный зал, откуда дверь ведет в нашу комнату следующий.
Вздохнув с облегчением, я отвернулась от окна и вдруг вскрикнула от неожиданности. В углу комнаты в клубах тумана стоял шаман, пристально смотря на меня. Плечи его покрывала медвежья шкура, а морда с оскаленной пастью капюшоном спускалась на его голову. Пока я пыталась сделать вдох и заставить застывшее от ужаса сердце опять биться, я поняла, что слабое освещение сыграло со мной злую шутку. Шаман действительно стоял в углу комнаты, только это была огромная картина, чья позолоченная рама была утоплена в небольшую нишу в стене. Полотно было старинным и шикарным. Очень натуралистичным и внушающим страх.
Размышляя о том, как могла попасть такая странная картина в столь вычурный дом, я наконец-таки добралась до своей комнаты и без сил рухнула в кровать.
– Чего это ты, как ужаленная вчера убежала от нас? – своим ворчанием разбудил меня утром Вадим. А потом еще и вырубилась так, что я разбудить тебя не мог. А я-то принес бутылочку кьянти, свечи, думал устроить романтическую ночь.
– Извини, пожалуйста. Наверное, это смена часового пояса, я от усталости не помню, как до кровати добралась. Будет у нас еще время для романтической ночи, – попыталась успокоить его я, но было видно, что Вадим всерьез обиделся на меня.
– Да ладно, пошли завтракать. Дэн уже катер приготовил – ждет нас.
Солнечный свет лился в окна, и все мои вчерашние страхи показались мне полным бредом. Очевидно, действительно смена времени так повлияла на меня, что я превратилась в истеричную девицу, шарахающуюся от картин. Я специально попросила Вадима пройти в обеденную залу с другой стороны, чтобы еще раз убедиться, что картина в соседней комнате мне не привиделась. Шаман в своей раме стоял на месте, но ничего угрожающего я в нем не заметила.
– Ух ты! Вот это портрет! Хочу себе такой немедленно! – ошалел от восторга Вадим. Я решила, что портрет в самом деле замечательный, и неплохо бы узнать от хозяина, кто на нем изображен.
«Гордон… Неужели не было тех мистических секунд, когда мы слились? Точно, мне все почудилось, как и оживший шаман. Надо выбросить все из башки и побольше уделять внимания Вадиму. И пить поменьше», – вдруг со злостью подумала я.
Завтрак окончательно привел меня в чувство. Никаких овсяных каш и апельсиновых соков! На тарелках красовались горки огромных пушистых золотистых оладьей с вкраплениями голубики и маленькие свиные колбаски с кленовым сиропом. Над столом витал запах крепкого густого кофе, от которого в голове мгновенно прояснилось. Майкл страдал от похмелья, и я не удивилась, когда он умирающим голосом попросил оставить его сегодня в покое, так, как только сама мысль о яхте приводит его в ужас. Лучше уж он посидит в библиотеке и покопается в старых книгах, которыми она буквально набита. Линда едва сдержалась от бурных проявлений радости от его заявления. Кажется, намечалась чудненькая прогулка…
Через полчаса, переодевшись в купальники и пляжные костюмы, мы были уже на причале, где нас ждала уже знакомая белоснежная моторная яхта Гордона «Легкий день». Ден в роли капитана и белых шортах, майке и кепке помог нам взойти на борт, и мы взяли курс в океан.
Сначала мне показалось, что мы несемся «напролом» сквозь волны, но потом я заметила маленькие белые буи фарватера, отмечающие мели и рифы. И вновь меня поразил цвет океана, который даже вблизи был светло-салатового цвета и только над глубинами отсвечивал легкой голубизной. Когда ближайшие острова скрылись из вида, мы остановились, и Дэн сказал, что акватория вокруг – место кормежки китов, так как здесь довольно глубоко и огромное количество планктона. Обычно, в большом количестве они приходят сюда летом, когда кормовые поля увеличиваются до невиданных размеров.
Кажется, нам повезло, так как по рации сообщили, что прямо в нашем направлении движется стая, и вскоре я действительно увидела незабываемое зрелище. Вода вокруг вдруг вспухла, и на поверхности появились верхушки черных, блестящих на солнце китовых спин, из которых вырывались с хрипом гейзеры выбрасываемой ими воды. Огромные, казалось бы, неповоротливые, они играли, как дети, иногда почти наполовину выпрыгивая из воды, а потом с шумом и сопением опускались под воду, показывая на прощание шикарные веера гигантских хвостов. Некоторое время мы двигались вместе со стаей, а потом пошли к рифам, неподалеку от небольшого острова.
Дэн кинул якорь, и специально для нас с Вадимом стал проводить инструктаж по подводному плаванью. От аквалангов, которые я до этого видела только по телевизору, я благоразумно отказалась, и он выдал ласты, маски, трубки и замотал на нас спасательные жилеты. Это, наверное, чтобы не утопились, так как утонуть в соленой океанской воде при полном штиле на мели, я думаю, было просто невозможно. Жилеты были лишь чуть надутые, чтобы не мешали на половину погрузиться в воду. После этого он объяснил, как дышать и показал интересные места, после чего я выпрыгнула из яхты и взяла курс на остров. Следом за мной в воду плюхнулся Вадим. Больше всплесков я не услышала. Очевидно Гордон и Линда решили наслаждаться обществом друг друга на палубе с банкой пива или чего покрепче.
