Главный Командир Вселенной, ефрейтор К. А. Тарасов».
– Прощай, Гулаг… – тихо сказал Костик. – Никто по тебе не заплачет.
– А нас не заденет? – с опаской спросил Женька. – В смысле, электричество. Я его не очень люблю.
– Поздно, – злорадно произнес Тарасов.
Женька с Костиком замерли и несколько минут тупо смотрели друг на друга. Покатилов ни черта не понимал, но встревать в дембельское молчание не решался. Костик неожиданно схватил Покатилова за рукав.
– Десять – двадцать шесть. Урод, у тебя же часы неправильно идут!
– Они всего на одну…
В этот момент наверху произошло что-то страшное. Грома не было, зато все трое услышали душераздирающий вопль Гулага. Часовой взлетел по лестнице, как белка за вкусной шишкой, и, тут же показавшись назад, заорал:
– Мужики! Сюда!
Арестанты выбежали на улицу и в нерешительности остановились у крыльца.
Дождя не было, но то, что он будет, сомнений не вызывало. Вершина ближней сопки увязла в густой туче, а пологие склоны залило темно-зеленой тенью.
Из караулки выглянул счастливый Покатилов.
– Ну чего вы не идете?
– А что там?.. новенького?..
– Гулага током екнуло.
– Ну?! – выдохнул Женька. – Убило?!
– Да нет, тряхнуло немножко. Он кипятильник делал…
– Тьфу, зараза! – топнул ногой Костик. – А зачем тогда звал?
– Командиру с большой земли звонили, дочь у него родила. В общем, он ваши сутки закрывает. Свободны, мужики!
– Завтра же кросс в химзащите, – вспомнил Костик. – Что она, дура, подождать не могла?
– Точно, – спохватился Женька. – А мне Севрюга зарядку не простит, заставит впереди всех бежать.
– Не ной. Лучше два часа в противогазе, чем трое суток в карцере.
– Вообще-то, да. Хорошо, что командир не застрелился. Кто бы нас тогда выпустил?
– А с Гулагом накладочка вышла, – сказал Костик. – Надо было его все-таки кончать.
– Да ладно, пусть живет.
Тарасов в открытую, не стесняясь, щелкнул зажигалкой и посмотрел куда-то вдаль. На рейде стояли два серых тральщика и черно-оранжевый сухогруз. Если повезет, то к вечеру будет почта.
Туча уже снялась с вершины и теперь лениво отползала в сторону Японии – видно, ей тоже выпала амнистия.
– Пусть живет, – кивнул Костик. – Пока я добрый.
Примечание: в курилке и на гауптвахте Женька пел песню Р. Неумоева.
Симушир (Курилы) – Коньково (Москва), ДМБ-91.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
