Черт побери… Брачный контракт не заключали, теперь она при желании может отсудить у него кучу бабок, если вздумает развестись… Он закрыл лицо руками и покачал головой.
Лох, последний лох. Его развели как мальчишку! Правда, такую ситуацию невозможно было спланировать заранее, хотя… Кольцов начал судорожно вспоминать, кто из его врагов мог бы подстроить подобную ловушку. Конечно, были умные и мстительные дядечки, которым он в свое время перешел дорогу, но чтобы так его просчитать до мелочей? Нет. Да и не реагировал никогда так, он вообще хищных дамочек к себе на пушечный выстрел не подпускал. А тут… И она не показалась ему корыстной. Взбалмошной, дерзкой, избалованной, самоуверенной, но не корыстной… Впрочем, кто его знает, как она покажет себя.
— Михаил Иванович Кольцов, Вы лох обыкновенный, так и называется ваш подвид человека разумного. Обдерет она Вас как липку и будет такова, — произнес он со вкусом.
От таких мыслей резко захотелось выпить. Сидеть в номере стало трудно, стены давить начали, пошел в бар. Ссутулившись над барной стойкой и потягивая свой виски, он постепенно упорядочил разбредающиеся в панике мысли. Он просто не даст ей развод. Ни при каких обстоятельствах. И будет держать ее в ежовых рукавицах, что-что, а это он сумеет. Хищная улыбка на его лице ознаменовала благополучный подъем настроения, он даже стал оглядываться, не найдется ли кого-нибудь, чтобы сбросить напряжение. Напротив сидела симпатичная, ненавязчивая и, можно даже сказать, интеллигентная шлюха лет тридцати. Стройная, длинные светлые волосы, крашенные, разумеется, но ухоженные, карие глаза смотрят с интересом. Михаил взглянул на нее повнимательнее, в ее глазах зажглось предложение. А почему бы и нет? Он кивнул головой на выход, женщина призывно улыбнулась, тряхнув светлой гривой, и пошла к дверям. Михаил пошел вслед за ней.
— К тебе или ко мне?
— Ко мне, — ему лень было двигаться лишний раз, хотелось просто получить удовольствие и заснуть, одному и в своей постели.
Женщина попыталась сказать:
— Меня зовут…
— Не надо имен.
— Так даже лучше, — она приблизилась и обняла его за талию, — Пошли?
— Да, пошли.
Миша курил, лежа в постели. Его случайная подружка уже ушла. Она была хороша. Опытная и, что редко встречается, с воображением. Можно сказать, с творческим подходом к сексу. Мужчина ухмыльнулся. Было очень хорошо, но как-то… Блииин… Совершенно не то! Совершенно! Что такого в этой сучке нахальной, что его так корежит от одних мыслей о ней? Ничего, он до нее доберется, ишь, выдумала, фиктивный брак! Он с нее все получит! Всё! А пока… Пока, да здравствуют шлюхи! И вообще, он теперь женат, теперь можно спать с кем захочется, бояться-то уже нечего. Самое страшное уже случилось. Он затушил сигарету, сцепил руки на затылке и откинулся на подушку. Спать, черт побери. Спать. Завтра еще весь день торчать в больнице. Когда еще ее выпишут, надо будет ускорить. В размышлениях он незаметно уснул.
* * *
Анины подружки сегодня вечером сидели в ресторане, не очень весело справляя Анькину свадьбу. Еще бы. Может, какая-то доля романтики в том, чтобы расписываться на больничной койке и есть, но поверьте, совсем не об этом мечтает каждая девушка. Они даже были против обыкновения молчаливы. Общее мнение выразила Марина:
— Мужик мутный, но с большими бабками.
— Да и Бог с ним, лишь бы Аньке было хорошо, — Рита была полна оптимизма.
Нина покачала головой, не разделяла она Риткиного радужного настроения, не показалась ей Аня счастливой, совсем не показалась, наоборот, было во всей ситуации что-то больное и насильственное.
А Лена вздохнула, от чего ее шикарная Кустодиевская грудь всколыхнулась, и предложила выпить за Анькино счастье. За что и выпили. Потом предложила:
— А чего все закисли, как на поминках? Чай подругу замуж выдали! А как там оно будет — жизнь покажет. Пошли танцевать! За себя и за Аньку!
Четыре красавицы пошли отжигать на танцполе. Высокая Марина с Микрой Ритой, а Нина с Леной. Очень скоро их пары разбили присоединившиеся парни. Гремел рок-н-ролл, девчонки «прыгали, вертелись и кружились, так, что пол ходил ходуном». Летящие юбки, смех, раскрасневшиеся щеки.
В дверях стоял мужчина, симпатичный, лет за тридцать, хорошо и дорого одетый, высокий кареглазый брюнет. Волосы кудрявые, маленькое уютное брюшко, вообще весь уютный, глаза веселые, честные, такими глазами смотрит на хозяйку кот, обожравшийся сметаны. Сейчас эти глаза, не отрываясь, глядели на шикарную девушку с фантастическими формами, которые нельзя испортить никакой диетой. Пусть говорят что угодно, но ему, как мужику, нравилось настоящее, сочное, жизнерадостное мясо! А не унылые косточки, слегка прикрытые дряблым жирком.
Мужчина уже выходил из зала и тут увидел ее. Пожалуй, рановато он спать собрался, стоит вернуться и немного потанцевать. Он пригладил кудрявую шевелюру, поправил пиджак, потом решительно направился прямо к приглянувшейся девушке, мелодия как раз сменилась на медленную. Мужчина галантно пригласил даму на танец, девушка стрельнула огромными серыми глазами и согласилась. Прижимая к себе эту роскошь, он вдруг подумал, что у нее самый подходящий размер, как раз ему до глаз достает макушкой, не надо будет низко наклоняться, чтобы поцеловать. Потом понял, что слишком увлекся своими мыслями и, легко вздохнув, закружил ее в танце.
Что и говорить, мужик Лене понравился. Он приглашал ее еще пару-тройку раз, но мрачная Нинка увела всех спать. И вообще сказала:
— С вами глаз да глаз, вот, стоило чуть расслабиться, так Аньку проглядела. Спать!
Поворчали, повздыхали, но послушались. И правда, поздно. А завтра с утра надо в больницу к Ане.
* * *
Девушки ушли, его пышная красавица вместе с ними, а он смотрел вслед. Богиня. Волосы золотые, кожа светится, смех звенит, как колокольчик, а глаза… Мужчина пришел в восторженно-мечтательное настроение.
Симпатичного мужика звали Анатолий Костенко. Он каждое лето приезжал сюда вместе со Строительной выставкой, представлял свою фирму по производству витражей и навесных фасадов, привозил образцы, рекламные проспекты. На таких выставках часто заключаются очень выгодные сделки. Он никогда не упускал возможности поучаствовать. Останавливался обычно в тех гостиницах, что поближе и поспокойнее. А в этом отеле остановился первый раз, не любил жить в таком муравейнике, но сейчас ему понравилось.
Та девушка… Как он не сообразил взять у нее номер телефона, совсем мозги растерял, надо будет найти ее завтра. Они вроде в этом же отеле остановились. Толяпотер шею, на лицо его сама собой наползла улыбка. Он проговаривал про себя, что скажет ей при встрече, представлял, как у нее заблестят глаза… Потом затряс головой и тихонько засмеялся. Спать идти совершенно не хотелось, он решил выйти прогуляться.
* * *
Уже лежа в постели, Лена вспоминала, какие у этого парня глаза, ласковые… И весь он такой… совсем как ее любимый плюшевый мишка…
Это может показаться смешным, но дома сия пышная золотоволосая нимфа до сих пор засыпала в обнимку со своим старым плюшевым медведем.
Глава 4
Перед тем, как пойти к своей новой жене в больницу, Кольцов забежал в цветочный магазин и выбрал огромный букет самых лучших роз. Он почему-то волновался, как будто шел на первое свидание. Ну, вообще-то, в этом есть доля правды, они же совершенно не знают друг друга. Все сведения об Анне Зацепиной (теперь Кольцовой) ему доставили еще вчера вечером. Надо же, адвокат будущий. Будет умницей, возьмет ее к себе в бизнес. Он пытался мыслями о делах заглушить тот внутренний трепет, который охватывал его при мысли о том, что вот сейчас он ее увидит. Ночное приключение уже стерлось из памяти, словно его и не было вовсе, и ему хотелось коснуться ее, хотелось увидеть улыбку, как тогда… Она, очнувшись после забытья, посмотрела на него, как на ангела Господня, улыбнулась и радостно прошептала:
— Ты…
Он постучался и, затаив дыхание, вошел.
Его встречал настороженный, неприязненный взгляд. Все хорошее настроение тут же свернулось холодным, злым комом, и вместо заготовленных добрых слов и улыбки, из него попер цинизм с кривой ухмылкой. Михаил подошел, опустил шикарный букет ей на кровать. Аня отвернулась. Его холодная ухмылка была хуже пощечины. Мужчина, увидев, что с ним никто не собирается здороваться, отвернулся и отошел к окну, ероша в волнении светлые волосы.
Он еще вчера настоял, чтобы ее перевели до вечера в лучшую палату, чтобы обслуживание было по высшему разряду, но, видимо, благодарности ему не дождаться. Да ему обычной вежливости от нее не дождаться! Смотреть на него не желает! Мужчина зло выдохнул и вышел из палаты. Аня откинулась на подушки, закрыв глаза. Медсестра щебетала, восхищалась чудесными цветами, в ее голосе сквозили нотки зависти. Как странно, ей все завидуют, а она чувствует себя ужасно.
