Следует отметить, что наряду с переводом имен из ед. ч. во мн. ч. в генерализующей функции используется также перевод из единичности в собирательность, а также обыгрывание возможностей совмещения этих двух значений: – Буду я деликатничать со всяким хулиганом (со всякими хулиганами, со всяким хулиганьем). Ср.: «– Вот смотри… Права навыдавали кому-попало, всякой шпане! «Волга» у него! Мурло за баранкой! Бабу посадил, скотина, и ослеп!..» (А. Ткаченко. Четвертая скорость. 1);[12] «Огромный будочник… выскочил из будки, повернул его к себе спиной и гаркнул: “Всякая сволочь по ночам будет беспокоить!..”» (В. Гиляровский. Москва и москвичи); «Извозчик поднял скандал. – Всякая шантрапа тоже бы ездила на извозчиках!..» (Д. Мамин-Сибиряк. Любовь. 3); «– Нет, вы только подумайте!.. Всякая мразь мне будет нравоучения читать!..» (И. Потапенко. На хуторе) и др.
Наконец, должно быть отмечено употребление генерализующего всякий с близкими к собирательным экспрессивно-оценочными именами типа ерунда, чепуха, чушь и т. п. Ср.: «– Немножко беспокоюсь, как будет с пропиской… – Не хочу переживать заранее всякую ерунду. Подумаешь, прописка…» (В. Панова. Сколько лет, сколько зим. 2); «– Дело у меня в Москве, понимаете? Срочное дело! У меня предприятие в простое! Только это никого не волнует!!! Волнует вот… всякая хиромантия! – Вы не выражайтесь! – Я не выражаюсь! Я научно определяю ту ерунду, которой вы занимаетесь…» (Г. Горин. Феномены); «Вызвав Светлану, приказал напечатать для Балатьева направление в поликлинику… – Я не нанималась сюда всякую ересь печатать…» (В. Попов. Тихая заводь); «– Я не хочу тебя слушать. Придумываешь всякий вздор!..» (В. Корнев. Соседи); «– Чепуху всякую, милочка, несешь, чепуху!» (И. Герасимов. В отпуске); «– Ты что? Совсем уже?… Чушь всякую городишь!» (М. Есипов. Цирк) и др. под. (см. о них специально в работе [Пеньковский 1995: 36–40]).
То же в случаях типа говорить (рассказывать, обсуждать, выслушивать) всякую гадость (всякие гадости), всякую мерзость (всякие мерзости) и т. п. Ср.: «– Газета наша левая, хотите – считайте ее большевистской… разуверить не могу, да и нет охоты опровергать всякие пошлости…» (А. Н. Толстой. Эмигранты. 33); «– А может быть все-таки уедем? – Опять ты с всякими глупостями…» (Н. Веригина. Развод) и др.
Отсюда – при глаголах речи, мысли, чувства и восприятия – субстантиват всякие, – ого с не отмеченным словарями значением концентрированного выражения отрицательной оценки содержания глагольного действия: наговорить, наслушаться, насмотреться всякого. Ср.: «Я наслушался всякого. Я старался не вникать в их выкрики, но насколько я мог уловить их общий смысл, речь шла о моем барстве, лени, лживости, зазнайстве, бесчувственности…» (А. Крон. Бессонница); «– Я, Олег Константинович, на фронте среди солдат жила, там-то всякого наслушаешься, но разве я когда себе позволю такие грубости, что от нее каждый день слышишь?…» (там же). Ср. также всякое-разное: «– Ну ладно шутить, на мою голову и так достает всякого-разного!» (В. Попов. Тихая заводь) и всячинка, – и (со всячинкой): «– Конечно, мы в театрах не бывали, а все-таки, чай, со всячинкой там бывает…» (М. Е. Салтыков-Щедрин. Господа Головлевы).
Конструкции с определителем какой-то
Поскольку какой-то и всякий, как было сказано выше и как в этом легко непосредственно убедиться, свободно коммутируют, замещая друг друга во всех высказываниях, рассмотренных в связи с генерализацией типов, следует признать, что их объединяет общая пейоративно-отчуждающая, признаково-дискредитивная функция и общее – неместоименное – экспрессивно-оценочное значение, развивающееся по особым законам логики восприятия «чужого» мира.
Логической основой этого значения для местоимения всякий является, как мы видели, генерализация. Для местоимения какой-то такой основой является неопределенность. Всякий отрицатель-но оценивает и отчуждает, генерализуя конкретно-единичное, то есть представляя его как всеобщность, в которой гибнут, подвергаясь дискредитации, все множество и разнообразие отличительных признаков объекта. Какой-то отрицательно оценивает и отчуждает, представляя определенное неопределенным и тем самым дискредитируя его от– и различительные признаки. Ср.: Вот что узнает начальник геологоразведки об одном из геологов, интересуясь, честолюбив ли он: «Как всякий такой молодой специалист. Пожалуй, чуть больше. Медведь тут на базу пришел… Он на него с ножиком бросился». А вот что он говорит этому геологу, беседуя с ним: – Мне сказали, что у вас нет дисциплины. Медведи… Какие-то глупые ножики! (О. Куваев. Территория). Ср. еще: «– Посмотри, посмотри на свой пиджак. – На какой еще пиджак я должен смотреть, когда я сижу и ем совершенно сырые яйца… просил всмятку, всмятку я просил. Так нет же, и еще я должен озираться на какие-то сюртуки. Все посходили с ума. Там режиссер требует: подай ему жизнь человеческого духа, видите ли… Здесь пиджаки какие-то должен высматривать…» (И. Смоктуновский. Время надежд).
Всякий, генерализуя, лишает объект индивидуально-отличительных признаков и представляет его неопределенным. Какой-то, лишая объект индивидуально-отличительных признаков, представляет его элементом множества, т. е. генерализует. Различие между всякий и какой-то в контекстах, связанных с ситуацией А, определяется тем, какое место занимает генерализация в их семантической структуре: будучи основой пейоративно-отчуждающей функции определителя всякий, генерализация привязывает его к генерализующим контекстам (их признаки были охарактеризованы выше), тогда как какой-то функционирует вне этой жесткой связи.
Свободно замещая всякий в генерализующих контекстах, ка-кой-то – в качестве немаркированного члена этой пары – выражает рассматриваемые значения и в контекстах без генерализации: Ср.: «– Я сам слышал, как эта старуха сказала, что вы мне не родные… – Какая-то взбесившаяся от злобы мещанка придумала заведомую ложь, а ты и поверил?…» (Ю. Воронов. Мальчики) – *Всякая взбесившаяся от злобы мещанка придумала заведомую ложь, а ты… – Всякая взбесившаяся от злобы мещанка придумает заведомую ложь, а ты будешь верить?! – Можно ли верить всяким мещанкам!..; «– Нет, ты можешь себе представить: прошла мимо, даже “здрасьте” не сказала! – Ну и что ты кипятишься? Какая-то девчонка с ним, видите ли, не поздоровалась, так он переживает!..» (В. Гращенко. Балаган) – *Всякая девчонка с ним не поздоровалась… – нужно тебе переживать из-за всякой (какой-то) девчонки…
Так же, как и рассмотренные выше всякий, разный, каждый, определитель какой-то имеет не отмеченные словарями субстантивированные употребления в пейоративно-отчуждающей функции: «– Ну а что Зойка? – Что Зойка! Нашла себе какого-то… Ну и хмырь!..» (В. Игошин. Зойка); «– Меня, скажите, не спрашивали?… – Спрашивали, спрашивали… Ходила тут какая-mo!..» (А. Скобелев. Человек с портфелем); «Но когда она на другой день опять села на ту же скамейку, и оглянулась вглубь коридора, и опять старательно перебирала в мыслях, что ей нужно высказать убедительно, чтобы сбить с него самоуверенность, и он все не шел, – вместо него ковыляли какие-то на костылях, – вдруг ей стало ясно, что она ужасно взволнована этой встречей…» (А. Н. Толстой. Гадюка).
Функциональная важность, широта и частотность употребления представленного рассмотренным выше материалом круга местоименных определителей, обслуживающих семантику «чуждости», настолько очевидно велики, что не возникает сомнений в необходимости его лексикографического отражения. Однако академические словари его вообще не замечают, а Уш. и Ож. подают непоследовательно и внутренне противоречиво.
Так, Уш., выделяя интересующее нас значение как самостоятельный лексико-семантический вариант в семантической структуре местоимения всякий: «3. Не заслуживающий уважения, плохой, разг. пренебр. Нельзя иметь дело со всякими проходимцами. То же в знач. сущ. всякий, всякого. Всякий тоже будет соваться. Ходят тут всякие…» [Уш.: I, 417], – в то же время отмечает его как коннотацию к первому, основному значению местоимения какой-то ‘неизвестно, неясно какой’: «то же с оттенком пренебрежения, разг. С каким-то шалопаем дружбу ведет…» [Уш.: I, 1289].
