— Хочешь войти? — предложила она, пьяно моргая.
Не нужно быть ракетостроителем, чтобы понять, что, если войду, между нами может что-то случиться. И, черт побери, я хотел этого! Сара была сексуальной, умной, забавной, но при этом уязвимой и… очень особенной. Я бы никогда не воспользовался ей в таком состоянии.
— Я откажусь, потому что ты пьяна. Но если утром, когда протрезвеешь, ты все еще захочешь, чтобы я зашел, то дай знать.
Она фыркнула.
— Думаешь, я пытаюсь залезть к тебе в штаны?
— Я только что сказал, что ты пьяна, поэтому мне лучше не заходить.
Она ткнула мне в грудь пальцем.
— Я не пытаюсь залезть тебе в штаны, — она запнулась. — Ты даже не в моем вкусе.
— Да неужели? И кто же в твоем?
— Как правило, не такие красавчики, как ты, — фыркнула она.
— Это очень оскорбительно, — пошутил я.
— Ну, тогда тебя легко обидеть.
— Это точно не про меня. Я огромный парень по имени Келли и фамилии Фаггер, и зарабатываю на жизнь созданием фаллоимитаторов. Поверь, у меня толстая шкура.
Сара хихикнула.
— В любом случае, у меня есть моя игрушка «Люси Гуси», благодаря тебе, Факер. — Она икнула. — То есть Фаггер. Тьфу, неважно.
Она была ужасно забавной.
— Ладно, пьяница, иди развлекайся со своей «Люси Гуси», а потом поспи. Увидимся завтра? — я поцеловал ее в лоб.
Она улыбнулась и снова икнула.
— Спокойной ночи, клиторощекотливый трахальщик Фаггер.
Глава 4
Келли
Сары не было на завтраке — я списал это на похмелье, но когда она не пришла на обед, заволновался и позвонил в ее номер с ресепшн. Услышав хриплое: «Алло?», я подумал, что не туда попал, но на всякий случай спросил:
— Сара?
— Ага?
— Это Келли. У тебя все нормально?
— Не совсем. Меня тошнит с середины ночи, и я… э-э… не слезаю с горшка.
— Ох, это не весело. Вчера вечером ты пила «Маргари́ту» со льдом. Может что-то было в воде, из которой делали лед?
— Может быть. — Она вздохнула. — Я была так осторожна, но текила меня отупляет, и теперь я расплачиваюсь за это.
— Чем я могу помочь?
— Ничем. В моем желудке осталось не так много того, что может отвергнуть тело. Теперь просто голова раскалывается. Наверное, потому что во мне не осталось ни капли воды.
— Неподалеку есть продуктовый магазин. Я куплю все необходимое и оставлю у двери номера.
— Ты не обязан.
— Я хочу. Буду через десять минут.
— Хорошо, спасибо.
Поездка заняла больше времени, чем я предполагал. Подойдя к номеру Сары, я поставил пакет, тихонько постучал и хотел было уйти, но дверь приоткрылась.
Я повернулся.
— Как ты себя чувствуешь?
Сара нерешительно улыбнулась.
— Так же хорошо, как выгляжу.
Она была растрепанной, бледной, без грамма макияжа, но все равно совершенно великолепна.
— И даже так ты красивее любой женщины в этом отеле.
Она покраснела.
— Это мило с твоей стороны, даже если неправда. Хочешь… зайти и поболтать? Не думаю, что я заразная…
Я планировал покататься на зиплайне, но если выбирать между приключением в джунглях и держанием волос Сары, пока ее тошнит, предпочту второе.
«Похоже, я и правда слегка сошел с ума».
— Конечно.
Я присвистнул, увидев апартаменты.
— Ничего себе! Тараканы в моем номере не давали спать полночи, напевая «La Cucaracha».
— Пожалуйста, скажи, что ты шутишь.
— Шучу.
— Хвала Господу.
— На самом деле они пели «La Bamba».
Сара улыбнулась и указала на пакет в моих руках.
— Если там нет «Геторейда», то не обещаю, что в следующий раз меня стошнит не на тебя.
— Заманчивое предложение, но я пришел хорошо подготовленным.
Мы сели на диван в гостиной. Сара заряжалась электролитами, попивая «Геторейда», пока я, изображая рекламного агента, выгружал из пакета оставшиеся части самодельного комплекта от «мексиканского похмелья».
За средством при желудочных расстройствах «Пепто-Бисмол», последовали крекеры Saltines.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Они с солью, что помогает удерживать воду, когда ты обезвожен, — пояснил я. — Имбирный эль успокаивает желудок. Апельсин — это витамин С.
Последним предметом на дне пакета была огромная коробка конфет Red Hots со вкусом корицы.
Сара поморщилась.
— Они тоже лечат желудок?
— Они для меня. Люблю эти треклятые конфеты. Мне нравится запихивать целую горсть в рот, чтобы глаза слезились.
Сара рассмеялась.
— Спасибо, что делаешь все это.
— Без проблем.
— Надеюсь, я не была слишком несносной прошлой ночью. Обычно мой максимум — два бокала вина. Может три на Рождество, когда я со всей семьей. Но поскольку в этом году я пропустила Рождество, то восполнила пробел, выпив сразу пять бокалов.
— С тобой было весело. Но что значит: ты пропустила Рождество?
Она пожала плечами.
— У меня просто не было настроения праздновать, поэтому я солгала родителям, что мой рейс в Нью-Йорк отменили в последнюю минуту.
— Что ты делала в этот особенный день?
— Осталась дома в пижаме и съела замороженный готовый ужин. Думаю, это был первый раз за мои тридцать лет, когда я не открыла ни одного рождественского подарка.
— Печально.
Сара усмехнулась.
— Не желаю такого никому. — Она отвернула крышку с бутылочки «Пепто» и отхлебнула. — Что ты делал на Рождество в этом году?
— У меня маленькая семья: я, мама и дядя Джимми, ее брат. Мама верующий человек, поэтому мы идем на полночную мессу, потом ложимся спать. Я всегда остаюсь у нее на ночь в Рождество. Мама обожает класть подарки под елку, после того как я засну, а утром открыть их всем вместе.
— Оу-у-у… Это так мило.
— Мама тоже так думает. Но только потому, что понятия не имеет, что я тайком подсовываю дяде Джимми его настоящий подарок.
— Какой?
— Травка и немецкое порно.
— Серьезно?
— Ага. Он целый год с нетерпением ждет косяка и новый горячий журнальчик. Это стало своего рода традицией с тех пор, как я случайно нашел его коллекцию порно в восемнадцать лет.
Сара расхохоталась.
— Это так забавно.
— Не для дяди Джимми. Он очень серьезно относится к своей коллекции.
В течение следующих нескольких часов мы предавались воспоминаниям. Я рассказал Саре о том разе, когда мама разбудила меня и сестру на рассвете, посадила в машину прямо в пижамах и отвезла в аэропорт, а оттуда мы полетели в «Диснейленд». Это было самое счастливое Рождество, пока я не понял, что каникулы были самой заветной мечтой моей сестры Элизабет, которую мама решила исполнить, пока еще было время. Через несколько месяцев Элизабет покинула нас навсегда. У нее была терминальная лейкемия.
Сара рассказала о соседском парне, в которого была влюблена с тех пор, как ей было десять. И как в восемнадцать она обманом заставила его встать под омелой. Он собирался поцеловать ее в щеку, она повернула голову и подставила губы.
— Боже мой. Который сейчас час? — спросила Сара, заметив, что на улице уже стемнело.
Я посмотрел на телефон — впервые с тех пор как пришел.
— Почти восемь.
— Ты застрял здесь со мной на полдня, вместо того, чтобы наслаждаться отпуском!
— Все хорошо. Мне нравится болтать с тобой.
