– Дурак! – наконец дал волю раздражению Трифон. Он согрелся и теперь мог вдоволь позлиться на себя. – Ты был прав, Фредрик. Нечего жителям нашей половины делать в этих проклятых каскадах. Кажется, я сдуру совершил ошибку. Меня еще, кажется, кто-то решил подставить. И этот кто-то – мглистый маг. Что-то тут нечисто. Как шары появились в моих руках без моего ведома?! Как?!
Трифон пнул костер, и дым взвился еще выше. Мглистый уже хотел было подняться, как вдруг услышал голос из темноты:
– Не двигайся, маг. Моя стрела нацелена на твое сердце.
Трифон замер и мрачно буркнул:
– Что ж. Давай, ты ведь не разговаривать сюда пришел, кем бы ты ни был.
Луис медленно вышел из темноты, держа наготове лук. Однако он тут же сморщился от ненавистного мглистого запаха и спросил:
– Вот скажи на милость, что за бред ты тут нес, а? Хочешь сказать, что не ты выпустил те шары?
– Если все слышал, зачем спрашиваешь? – не понял Трифон. – Доказать я тебе все равно не смогу, да и не стану. Я видел тебя раньше?
Луис кивнул.
– Да, в тронном зале. Я советник короля.
– Ясно. И часто у вас тут советники охотятся за беглецами? Хочешь стрелять – стреляй, – он поудобнее устроился на ветке, скрестив руки на груди.
– Ты знал Адента? – спросил Луи, опустив лук.
Трифон вздохнул и покачал головой.
– Я не знал его лично. Много мне тогда было бы чести. Ангелы, они, знаешь ли, не с каждым будут общаться. И оно понятно. Я видел Адента, но не разговаривал с ним. И я носил его доспехи. Те, что нашел в…
– Утреннем Лике, – закончил за него Луи.
Трифон заметно напрягся.
– Откуда ты знаешь так много? Кто ты, собственно, такой? Ответ «советник» меня не устроит.
– Меня зовут Луис Оэлан. Просто скажу, что мне важно все, что происходит по ту сторону. Прошу тебя, расскажи мне, как все было. Откуда появился Фавластас, что известно о нем и его тайне? Расскажи мне о Гаусе.
– При чем здесь Фредрик? Фредрик погиб.
– Это важно, поверь. Я тоже имею отношение к тайне.
– То есть как? Ты имеешь отношение к Фавластасу? – Трифон нахмурился.
– Я хочу помочь, – не уступал Оэлан. – Я знаю больше, чем ты! Я знал Адента. Лично.
– Лично? Адента? Как ты можешь быть связан с ним, ума не приложу. Луис, да?
– Да, – кивнул советник. – Ты сказал мне, что носил доспехи, которые добыл в Утреннем Лике. И Адент позволил? Где доспехи сейчас?
– Адент не позволял мне, я сам взял их, хотя Гаусу это не нравилось. Но в результате ангел не покарал меня, значит, он все же позволил мне носить их. Я был с крыльями до тех пор, пока не пересек границу и не оказался здесь. При переходе они, видимо, защитили мою мглистую магию, но сами открепились. Когда меня схватили и потащили к твоему другу, доспехи они забрали в другое место. Где они хранятся теперь, лучше знать тебе.
Луи кивнул. Он знал, где хранились важные находки. В архиве ценных вещей, в здании хранилища книг Аэрии.
– Что ж, – Луи прикрыл пол-лица плащом и попробовал опуститься на корточки возле костра, однако тут же закашлялся и снова выпрямился. – Не могу, меня буквально выворачивает наизнанку от этого запаха. Так и умереть недолго. Хотел поговорить с тобой нормально, а не кричать из темноты, но лучше покричу. – Он поспешно отдалился от костра и прислонился к холодному дереву, что росло в стороне. Теперь Трифон видел только его слабые контуры.
– Тебе не понять мою магию, – изрек мглистый, демонстративно грея руки.
Луи вздохнул, изо рта пошел пар. Он убрал руки в теплые карманы плаща и протянул:
– Куда уж мне понять. Но вообще, ты неправ. Я знаю, как вы ощущаете мглистую магию внутри себя. Она вас пропитывает, она притягивает, поглощает, – и он вздрогнул, всем своим лицом продемонстрировав отвращение. При этом Луи знал, что выражение его лица было скрыто тьмой. А вот Трифона полностью освещал мглистый костер. Из темноты он выглядел как какой-то шаман, пропахший мглистой гадостью. Во всяком случае, Луис видел его именно таким в тот миг.
– Как ты можешь знать, что ощущает мглистый маг? – не понял Трифон.
Луи покачал головой:
– Я был мглистым охотником. Мерзко.
Трифон удивленно раскрыл глаза, и они стали большими, как у совы. Он встал с ветки и, указав рукой на темную фигуру Луи, выкрикнул на пол-леса:
– Ты?! – затем он покачал головой и рассмеялся. – И кто ж тебя так? Неудивительно, что ты мглистую магию не переносишь. Вероятно, тот весельчак, что так пошутил над тобой, – покойник. Иначе как бы ты освободился.
– Покойник. И именно из-за этого, как ты выразился, весельчака часть моей жизни полетела к чертям. Я был жутким бесчувственным «гадом» и отправлял стрелы во всех, кто не нравился моему «повелителю» – мглистому магу Сайеру.
Трифон с интересом слушал Луиса, многое стало проясняться.
– Среди приговоренных Сайером был мой друг, тогда еще принц, Ниар Велери. Тот, с кем ты говорил сегодня в зале! Его я тоже должен был убить, но, к счастью, получилось по-другому.
– Ты переборол мглистую магию? Да ты вообще… маньяк, – Трифон громко хмыкнул. – Оторвись ты от своего дерева и не говори так громко.
Луи мрачно изрек:
– А ты, наконец, потуши свой мерзкий костер! Ты меня совсем не слушаешь! Я тебе объясняю, откуда что берется! Объясняю, что я терпеть не могу мглистую магию! И стараюсь дать тебе понять, почему это так. И почему Ниар так ненавидит ее! Сайер был его врагом! Это из-за Сайера пришлось пожертвовать Нелисом, и вся магия у нас пропала! Все наши беды были из-за мглистой магии! И мои, и Ниара. Здесь никто ничего не делает из-за личного плохого настроения.
– Отлично. А ты не думал, Луис, что один мглистый маг не может представлять всех остальных?! У тебя и у твоего друга не возникало мысли, что не все мглистые маги гады, мерзавцы и подонки?! Вы мне задали настрой!
– Ты сам его задал. Ты себя со стороны видишь? Ниар когда-то был главой белой магии в каскадах, и он владел и управлял тем самым Нелисом. Неужели ты думаешь, что белый маг признал бы мглистого? Это нереально!
Трифон резко выступил вперед. Теперь в его глазах отражался огонь магического костра, и он выглядел каким-то неистовым и безумным:
– А у тебя тоже образное понятие о белых магах. Не суди о магах по одному человеку. Я уже говорил тебе это. Повторюсь. Фредрик был сильнее большинства белых магов, и он признал меня своим помощником и другом.
– Вы были друзьями? – Луи удивленно покачал головой. – Поверить сложно. И его магия не загибалась от твоего присутствия? – лицо Трифона тут же исказилось гневом, Луи же поправился: – Вернее, от присутствия твоей магии.
– Фредрик был умным человеком и знал, как и когда использовать магию. А еще он отлично знал, что мглистая магия и белая могут действовать заодно.
– Скажи, а стражи тоже до сих пор существуют?
Мглистый стал набирать снег в руки и тушить костер. От этого дым стал еще гуще, и Луи поспешил отдалиться на несколько шагов, закашлявшись.
– Ты меня настораживаешь, дружок, – мрачно изрек Трифон. – Плевать, я и знать не хочу, откуда тебе все это известно. Судя по тону, с которым ты говоришь о семье Гаусов и стражах, ты явно против них. Не знаю, как ты вообще можешь что-то знать о них, но это факт. Вокруг творится полнейшее безумие. Мглистые шары самостоятельно вылетают из моих рук, со мной разговариваешь ты, и мне уже грозит казнь фактически только за то, что какой-то мглистый маг задолго до моего появления здесь хотел захватить мир. Я отвечу на твой вопрос, потому что мне плевать, что вы обо мне думаете. Ты и твой друг, вы меня боитесь, но не меня вам стоит опасаться. Не я убил тех двух стражников. Их убил кто-то другой. Выходит, я здесь не единственный мглистый маг. Вам бы не ссориться со мной надо, а привлечь на свою сторону. Ты спрашивал про стражей. Я не знаю, что произошло с ними за эти годы, но они были, когда Фредрик был жив.
Костер тем временем окончательно потух. Луи наконец подошел к Трифону, задумчиво глядя на него теперь уже в свете луны.
– Я должен отправиться на твою половину и проследить за тем, чтобы все там не стало хуже.
Трифон непонимающе покачал головой:
– Ты же не сможешь вернуться, – удивленно сказал он. – И друзей своих больше никогда не увидишь.
– Я это и делаю ради друзей, хотя и ради себя тоже. И потом, что это ты мне говоришь? Ты своих друзей легко бросил.
Трифон тяжело вздохнул:
– Те, кого бы я мог назвать друзьями, давно погибли. Уже четыре года миновало с тех пор. Все это время я оставался там, на своей половине. Пытался узнать об их судьбе. И узнал. Не обо всех, но о многих. За четыре года там вообще все стало чужим. Возник новый мир, и скажем так, этот мир оказался не таким, в котором я хотел бы жить. Перед тем как перейти границу, я уже был практически уверен, что из моих друзей в живых не осталось вовсе никого.
