Откланявшись с большим достоинством, — так, по крайней мере, я думал, — я оставил обеих Мейноринг и постарался забыться в танцах с другими молодыми девушками, удостоившими принять приглашение бедного капитана.
К концу вечера я встретил ту, которая заставила меня забыть мое неприятное приключение.
Глава V. ОХОТА
Было бы очень желательно для молодого Генри Гардинга, а может быть и для его брата Нигеля, чтобы с ними обошлись так же, как со мной в период первого увлечения, и чтобы они так же философски перенесли свое первое поражение.
Но оба брата были состоятельны, и поэтому им разрешено было наслаждаться улыбками очаровательной Бэлы.
Манера ухаживания у обоих братьев была совершенно различна. Генри старался взять приступом сердце красавицы Мейноринг, а Нигель по своему характеру предпочитал медленную осаду. Первый любил с пылом льва, второй — со спокойным коварством тигра. Когда Генри был уверен в успехе, он не скрывал своей радости. Когда счастье повертывалось к нему спиной, он также искренне и открыто горевал.
Нигель же одинаково сохранял свою невозмутимость при удаче и неудаче. Его чувство к мисс Мейноринг было так хорошо замаскировано, что мало кто об этом догадывался.
Но Бэла не обманывалась. Она с помощью матери играла в совершенстве свою роль. Она скоро заметила, что ей предстоит выбор между молодыми людьми, но еще не решилась. Она так ровно обращалась с обоими братьями, так ровно расточала им свои улыбки, что самые близкие ее друзья поверили, что она не интересовалась ни тем, ни другим.
Мисс Бэла дарила улыбками не только братьев Гардинг, другим молодым людям оказывалась тоже эта милость, но сердца своего, по-видимому, мисс Мейноринг не отдала еще никому.
Наступил однако момент, когда все решили, что избранник найден. Случай, происшедший на охоте, по-видимому, дал Гарри Гардингу все права на руку Бэлы Мейноринг. Основательно полагали, что самая красивая должна принадлежать самому храброму.
Этот случай был, впрочем, такой странный, что о нем следует рассказать, не говоря уже о его влиянии на судьбу героев нашей драмы.
Назначена была охота с борзыми возле большого пруда.
Вспугнутый олень, выскочив из чащи леса, инстинктивно направился к пруду.
Он примчался в тот самый момент, когда подъезжали экипажи к пункту сбора. Среди карет находился и фаэтон, запряженный одним пони. В фаэтоне сидела миссис Мейноринг с дочерью. В это холодное зимнее утро щечки мисс Бэлы так же были ярки, как красные курточки охотников, теснившихся возле нее. Кучер фаэтона остановил лошадь на берегу пруда. В эту самую минуту олень проскочил под носом у пони и прыгнул в воду. Испуганная лошадь встала на дыбы и бросилась в пруд, увлекая за собой фаэтон.
Она остановилась только тогда, когда вода уже заливала экипаж. В эту самую минуту олень тоже остановился и вдруг, сделав неожиданный поворот, с яростью бросился на фаэтон.
Пони был опрокинут, кучер, поднятый на рога рассвирепевшим животным, описал в воздухе дугу и погрузился головой в воду.
Положение обеих дам было самое критическое. Нигель один из первых очутился на берегу пруда и в нерешительности остановился. Бэла Мейноринг могла бы быть убита насмерть у него на глазах, если бы не подоспел на помощь его брат. Вонзив шпоры в живот лошади, Генри бросился в воду, выскочил из седла и схватил оленя за рога.
Борьба эта могла бы кончиться очень фатально для молодого человека, если бы один из егерей не вошел решительно в воду и не вонзил своего охотничьего ножа в горло животного.
Легко раненный пони был поставлен на ноги, полузадохшийся кучер посажен на свое место и фаэтон вытащен на плотину к великому облегчению испуганных дам.
После этого происшествия все были убеждены, что мисс Бэла Мейноринг отдаст свою руку и сердце Генри Гардингу.
Глава VI. НЕБЕСА ХМУРЯТСЯ
Бичвудский замок был комфортабельным жилищем во всех отношениях, но в нем не было спокойствия и мира душевного, на который рассчитывал его владелец, намеревавшийся окончить здесь свои дни.
В материальном отношении все шло как нельзя лучше. Имение удвоилось в цене.
Причины огорчения генерала были другого рода и заботили его больше, чем замок и его земли. Источником его горести было взаимное отношение обоих братьев. В его присутствии они относились друг к другу по виду дружески, но отец их понимал и боялся, чтобы эти отношения не перешли в глухую вражду.
Младший, впрочем, и не притворялся, зато в сердце старшего вражда затаилась особенно глубоко.
Генри, благодаря своему природному великодушию, готов был все забыть все обиды во время пребывания в училище, если бы только его брат согласился сделать хоть один шаг к примирению. Но именно на это Нигель никогда бы не согласился. В настоящее же время более, чем когда-либо, их разделяло чувство, которое оба питали к мисс Мейноринг. В силу соперничества взаимная антипатия должна была превратиться в открытую вражду.
Прошло некоторое время, пока генерал заметил тучу, угрожавшую его домашнему спокойствию. Он думал, что его сыновья, как большинство молодых людей, хотели немножко посмотреть свет, прежде чем вступить на тернистый путь брака. Ему не пришло в голову, что в глазах пылкого молодого человека очаровательная мисс Мейноринг олицетворяла все человечество и что вне ее вся вселенная казалась грустной и прозаической.
Но не это смущало главным образом душу ветерана. Он был относительно доволен Нигелем, огорчаясь, конечно, его антипатией к младшему брату, которой он даже не всегда мог скрыть.
Но его приводили положительно в отчаяние поступки Генри, его расточительность и в особенности непослушание. Этот проступок, самый важный в глазах ветерана, впрочем, случался очень редко и проходил бы незамеченным, если бы не старания Нигеля представить все в самых мрачных красках.
Сначала генерал ограничивался отеческими увещаниями, затем перешел уже к жестоким укорам. Но ничто не помогало. Старый офицер, наконец, вышел из себя и грозил даже лишением наследства.
Генри, считая себя взрослым человеком, принял эти угрозы довольно независимо, что еще больше раздражило отца.
Таким образом, отношения между различными членами семьи Гардинга были очень натянуты, и вдруг генерал узнал об одном факте, который угрожал будущности его сына гораздо больше, чем его расточительность и неповиновение. Мы говорим о любви Генри к мисс Мейноринг.
О страсти Нигеля к той же особе генерал не подозревал так же, как и все.
О чувствах Генри генерал узнал после охоты с борзыми. Внутренне польщенный поведением своего сына, генерал заметил опасность более грозную, чем ту, которой подвергался Генри, спасая мать и дочь.
