дворец, как место по своей обширности всего более доступное для народа, стечение которого бывает всегда очень значительно.
Три последних собора, на которых были избраны Лев XII, Пий VIII и Григорий XVI, происходили в Квиринале. Избрание же Пия VII было произведено совершенно неожиданно; его совершили по приказанию генерала Бонапарта тридцать пять кардиналов, собранных в Венеции.
Происхождение соборов для избрания пап относится к 1268 году. После смерти Климента IV кардиналы собрались в Витербе, но, прожив там два года и никого не выбрав, хотели уже разойтись, когда Святой Веневитий посоветовал жителям запереть членов святейшей коллегии. Отсюда-то и ведёт своё начало собор, который впоследствии буллой Григория X был объявлен обязательным.
На другой день после погребения была отслужена торжественная обедня Святого Духа, была произнесена латинская речь и кардиналы процессией прошли в капеллу, воспевая Veni Creator. Были прочтены все буллы, касающиеся избрания, и кардинал-декан обратился к своим сотоварищам с убеждением точно исполнить все эти предписания.
Собор происходит в обширной галерее, в которой устраивают два ряда келий, разделённых проходным коридором; кельи отделяются одна от другой тонкими дощатыми перегородками; каждый кардинал скромно обивает свою келью зелёной или лиловой саржей и прибивает свой герб снаружи на дверь.
Согласно смыслу апостольских правил, все кельи должны быть совершенно одинаковы и расположены на одном этаже и даже по одному направлению; поэтому-то несколько зал таким образом и приготовляются. Каждая келья состоит из покоя для кардинала и небольшой комнатки для конклавистов — кардинальских прислужников. В них нет печей, и они нагреваются из соседних комнат, которые остаются незанятыми.
Зимой все окна замуровывают и оставляют лишь маленькие просветы, так что царит повсюду глубокий мрак. Летом окна отворяют на двор и в сад. Вся келья бывает величиной от трёх до четырёх квадратных метров. В келье при кардинале состоят секретарь и камер-юнкер. Кардиналы-князья имеют по три прислужника. Места конклависта добиваются всегда очень многие, потому что с ним связано множество выгод. Апостольская палата выдаёт каждому из них известную сумму во время собора и такую же после собора; новый папа жертвует на них десять тысяч римских экю.
Кроме того, они пользуются некоторыми преимуществами и в будущей духовной карьере.
Должность это чисто лакейская, что, однако, не мешает молодым прелатам добиваться и занимать её, — так недалеко в Риме честолюбие от низости. Все эти прислужники носят платье одинакового цвета.
Ризничий и его послушник, духовник-иезуит, ключарь коллегии, четыре церемониймейстера, два доктора, аптекарь, два цирюльника, два их помощника, каменщик, плотник и двенадцать fachini (чернорабочих) составляют службу собора. Лакеи одеты в лиловый цвет.
Когда кардиналы явились на собор, тем, кто чувствует себя не в силах остаться до конца выборов, предлагают удалиться; затем все двери запирают и повсюду, у всех выходов, ставятся часовые, даже все окрестности от замка Святого Ангела, с одной стороны, и на всё протяжение Лонгарской улицы, с другой, оберегаются патрулями. В верхнем и нижнем этажах того дворца, где заседает собор, располагаются смотритель, гоффурьер и многочисленный отряд войска.
Сообщение с послами и министрами иностранных держав происходит лишь с разрешения и в присутствии властей. Камерлинг в продолжение всего собора живёт в папском дворце, ездит по Риму со швейцарской гвардией, чеканит монету со своим гербом и управляет консисторией.
Когда кардинал заболевает, он может выйти из собора, но уже не имеет права возвратиться.
По концам замурованных коридоров находятся высокие рамы с решётками; отсюда-то и ведутся разрешённые переговоры; говорят громким голосом и непременно по-итальянски.
Перед тем как окончательно замкнуть собор, разрешается ещё один день для посещения и переговоров с кардиналами, после чего все, не участвующие на соборе, изгоняются, каков бы ни был их чин и звание.
Свидания происходят согласно предписанным правилам. В этих разговорах молодые кардиналы обыкновенно жалуются на скуку и расспрашивают о городских слухах, о праздниках, обществе, скачках, садах, об охоте и всех удовольствиях, которые им, к сожалению, пришлось покинуть. Часто старики, выведенные из терпения этой болтовнёй, ропщут и журят своих молодых сотоварищей, пустые разговоры которых им надоедают и нарушают их глубокие думы, а ещё чаще их интриги.
Кельи распределяются между кардиналами по жребию, часто два кардинала противоположных партий живут по соседству на соборе, тогда начинается нескончаемый ряд предосторожностей, чтобы не быть услышанным в соседней келье. Притворяются больными, чтобы повидаться друг с другом, пока другие кардиналы в капелле, и тогда, сидя на постели, говорят шёпотом. Чаще всего подобные свидания происходят ночью.
Соборы эти, часто затягивающиеся на столь долгое время, кончались бы гораздо скорее, если бы на них точно придерживались правил, выработанных Лионским поместным собором. Одно из этих правил, например, предписывает запирать кардиналов в тёмные, неудобные и душные чуланы и позволяет на обед в первый день только два блюда, на третий день одно, а на восьмой только кусок хлеба и стакан вина.
Это правило никогда не выполнялось. Один обед кардиналов на соборе — это уже само по себе целое происшествие.
Апостольская палата принимает на себя все расходы по собору; она оплачивает устройство келий, вознаграждения и жалованье прислуге и чиновникам, она же покрывает расходы на стол кардиналов. Однако многие, имеющие при себе служащих, предпочитают получать обед из собственных домов.
В Риме повсюду примешивается процессия, даже обед кардиналов приносится на собор чуть ли не с торжеством. Вот порядок шествия.
Впереди два гайдука несут деревянную булаву, выкрашенную лиловой или, если кардинал был посвящён последним папой, зелёной краской.
Камердинер со столовым серебром; камер-юнкеры по двое в ряд с обнажёнными головами.
Метрдотель с салфеткой на плече. Мундшенки и мундкохи.
Два гайдука с огромным котлом на коромысле, в котором находятся кушанье и посуда. За ними следуют лакеи с вином и фруктами в корзинах.
У дверей Ватикана эта процессия называет имя своего кардинала, и ей отворяют.
Все кушанья пересматриваются; имеют право разрезать дичь, пироги и рыбу и вообще птицу, в которую можно было бы запрятать какую-нибудь записку.
Стаканы и бутылки должны быть прозрачны, в вазах необходимо видеть дно.
Но несмотря на эти предосторожности, именно при помощи пищи и происходят сношения; достигли даже такого совершенства, что придают кушаньям иероглифическое — таинственное значение; особенно изощряются в этом на десерте и его лакомых видоизменениях; фрукты имеют свой язык и, как говорят в Риме, срываются прямо с древа познания добра и зла. Однажды благодаря записке, переданной в трюфеле, произошло избрание, сбившее с толку все расчёты противной партии и разрушившее все её планы.
Эту штуку, говорят, выкинул французский посланник.
Теперь
