Это чуть больше похоже на преподавателя какой-то элитной Академии.
Иногда можно было выцепить немного информации, значащей для меня чуть больше, чем «в таком-то году такой-то старец исследовал такую-то магию». Например, что энергия была связана с душой; тогда, если на секунду поверить в то, что этот мир реален, можно было объяснить наличие у меня прежней силы. И, следовательно, её отсутствие у прежнего Альбериха.
Всё ещё непонятно, что не так с его магией; то ли она была слабой, то ли её вовсе не было. Казалось, никто бы не удивился, если бы я признался, что не могу колдовать.
Должно быть, даже в таких местах слухи разносятся быстро. Впрочем, о коме никто не знал; да и не то чтобы кому-то действительно было до этого дела.
Конец дня я провёл в библиотеке. Незаметно подкрался вечер, и я поужинал в компании Райана — конечно же, потому что нашей старосте нечего с нами делать, Обеля Сейнфай — того самого долговязого парня, с которым спарринговался Зенфер. Видимо, несмотря на то, что Обель без задней мысли бросил в глаза Райана кучу песка, они были друзьями; впрочем, они казались насколько разными, что я так и не смог понять, почему.
В общежитии меня встретила Амелия. Её вид снова был безучастным; и всё же, несмотря на внешнюю серьёзность и послушание, было смутное ощущение что в глубине души она может быть властной.
Даже смешно, с этим маленьким ростом и кукольным лицом.
Я едва смог выгнать её из комнаты, чтобы раздеться самостоятельно; Амелия оказалась упёртой, как баран. Не сказать, что качество плохое — ситуация не та. Не настал ещё день, когда мне будут помогать раздеваться!
Впрочем, если говорить о контексте…
И всё же, нет.
Ночь была беспокойной. У меня всегда был чуткий сон, да и отдыхать на новом месте я не привык. В госпитале мной двигала усталость и успокаивающие лекарства Листры; да ещё и атмосфера в этом месте была неожиданно умиротворяющей. В общежитии… А таких местах особенно осознаешь, что за каждой стенкой сидит студент-маг. Бр-р…
Я перевернулся на другой бок. Затем снова. Сон не шел. Казалось бы, молодое тело. В студенчестве не то что в постели — где угодно заснёшь.
Наконец, я отбросил эти жалкие попытки и поднялся. Щёлкнул выключатель настольной лампы — кстати, хороший повод задаться вопросом, как вообще эта штука работает. Не похоже, чтобы тут было электричество, да и проводов не видать.
Зевнув, я открыл первую попавшуюся книгу. Всё, о чем писали в местных учебных пособиях, было чересчур фэнтезийным, но я, изголодавшийся по информации, — более того, по информации о магии, — был готов проглотить и это. Полезной информации для развития было много. Например, разница в направлении колдовства. Было три типа, которые я использовал: воля — мысленная команда, и почти аналогичный голос, а так же жесты. В моём случае, довольно приземлённые.
В своём мире этого хватало с лихвой. Ни у кого, кроме меня, не было сверхсил; моя магия имела огромную мощь, и я прекрасно справлялся так, как делал всегда.
И всё же, теперь я могу стать сильнее.
Например, изучить массивы — бак называемые магические круги, используемые для объединения множества заклинаний в одно, синтезированное. Это серия взаимосвязанных символов, древних письмен и фигур, слаженных, как единый механизм.
Единственной проблемой было то, что для использования магических кругов нужно было изучать древний язык — интересно, чей? — и штудировать всю информацию о возможностях связи между типами магии.
Тьфу ты, какие сложности. Стоило догадаться, что у неё есть типы, но как я должен был это сделать, если имел дело только со своим?
Пришлось немного покопаться на книжной полке; тонкий томик про типы магии наконец нашёлся. Он выглядел довольно новым — на первой же странице было написано: «Издание 1475 года».
Занятно, теперь я хотя бы знаю, в каком мы веке. Интересно, с чего они начали считать? Не похоже, чтобы местная религия хоть чем-то напоминала религии моего мира. Тысяча четыреста семьдесят пятый от рождения Двенадцати что ли?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Надо бы разузнать, что за Двенадцать древних. Ладно уж, слава слабака ещё терпима, а вот если меня дурачком будут считать, уже станет несколько обидно.
Беглый взгляд по цветному развороту с магическими сгустками — ей-богу, будто детская иллюстрация, — позволил мне отнести свою силу к тёмной магии. Что ж, это было ожидаемо; не сказать, что некромантия и всё эти ужасные спецэффекты, вроде чёрного тумана, могли быть чем-то ещё.
Помимо тёмной были обозначены такие типы, как светлая, стихийная, физическая и ментальная. Это не говоря о маленькой детали в самом низу страницы: магический осколок.
Похоже, книгу всё-таки придётся читать; не то чтобы эти названия были непонятными, но я ожидал чего-нибудь в стиле Ав*тара: просто и понятно, кто там что умеет.
Я погрузился в чтение; слово за слово, наступил третий час ночи. Я заметил это, бросив беглый взгляд на часы, когда завывания ветра с улицы отвлекли меня от текста.
Ветер?
Звучало неестественно; я не мог сказать, что не так. Хотелось выглянуть в окно, одёрнув эти плотные чёрные шторы, но внутренняя осторожность потребовала этого не делать.
Раздалось копошение; кто-то был прямо за окном на моём чёртовом четвёртом этаже. Похоже, стоило привыкать. Насторожившись, я протянул руку и выключил светильник. Комната погрузилась во тьму.
Копошение прекратилось с щелчком; окно открылось, и кто-то проник внутрь и выскользнул из-за шторы. Этот человек крался, словно кот на охоте. Я вжался в массивную спинку кресла спинку кресла, и повернул голову, прислушиваясь. Мы оба друг друга не видели — кресло было отвёрнуто от окна и кровати. Хвала дерьмовым балдахином, вторженец не знал, где я.
Маленький шар энергии собрался на кончике указательного пальца; обычно этого было достаточно.
Первое правило любого проникновения: не стой спиной к большей части помещения. И всё же, неизвестный её допустил, очевидно, ожидая встретить здесь Альбериха. К счастью, я всё ещё Алекс Эддерли, не менее тихий и скрытный, чем мой противник, и переживший куда больше ночных нападений, чем кажется.
Энергия вырвалась из моего тела, опутывая ноги вторженца, словно полупрозрачные щупальца. Я вытянул руку, готовый выстрелить маленьким, но отлично пробивающим черепушки тёмным шаром.
Человек забарахтался. В его руках был нож, которым он, очевидно, собирался меня прирезать; вряд ли в этом мире можно было встретить огнестрельное оружие, так что об этом я не волновался. Было достаточно опутать и руки, чтобы обездвижить мужчину. И всё же, он успел свистнуть.
Поток ветра, заметавшегося по комнате, словно ураган, чуть не сбил меня с ног. Вот об этом я не подумал, слишком привыкший к иллюзии безопасности. Впрочем, этого было мало: может, меня и начало подрывать в воздух, но одного тёмного щита было достаточно, чтобы огородить меня от наступающего хаоса.
Мне очень жаль того, кто будет это убирать; в этот момент реакция Амелии на беспорядок нервировала меня куда больше, чем угроза вторженца.
Неудачный выбор; полёты, конечно, хороши для проникновения, да и рассчитывали явно на слабую цель. И всё же, что-нибудь вроде пожара заставило бы меня понервничать. Воздух? Додумался бы заставить меня задохнуться что ли. Никакой фантазии.
Вот вам и краткий курс по типам магии.
И вот ещё один интересный вопрос: что, собственно, происходит? Два месяца тушка Альбериха валялась овощем; сейчас он, может, и не совсем жив, но не похоже, что его пытались прирезать. Надо было дождаться первой ночи в академии? Да на кой чёрт?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Да уж, у загадочных ночных убийц нет логики, только путь. Впрочем, я их даже понимаю: требования заказчиков бывают по-настоящему идиотскими.
Оставить мужчину в живых и сдать местной охране? Да кто знает, чем это обернётся. К тому же, в этой академии же сплошные подростки: куда ни глянь, все от семнадцати до двадцати, не старше. Ещё паниковать начнут — а кому это надо? Похоронить что ли где-нибудь втихушку…
