Так удивилась царица и растрогалась, что назначила жену извозчика своей фрейлиной-зазеркальницей.
А лихача очень хотела высечь или в кандалы заковать. Но всё же скрепилась.
Дала ему денег, чтобы новый дом построил, и сказала так:
— Запомни, холоп! Поднять руку на свою жену — всё равно, что на свою царицу! Коли такое случится, будут судить тебя как государственного злодея. И тогда обещаю — по меньшей мере, двадцать палок каждое утро в течение года.
— Что же? — спрашивает извозчик-лихач. — Нынче у каждой кобылы от кнута защита? Уже и не стегнуть?!
Отвернулась царица, да так ножкой притопнула, что у извозчика на время и язык отсох, и руки отнялись.
С тех-то пор и перестал он лихачить. Теперь навоз со дворов вывозит.
А что же странник? Да, говорят, видят его люди — то тут, то там. Появляется и пропадает. Словом, странствует со своей странной котумочкой. Иной раз внутрь заберётся и превратится в кота-умочку.
Солдатский кафтан
(окопная сказка)
Как-то раз при самом царе Петре Великом заспорили адмирал с генералом — чья одежда лучше? Ну, сразу скажешь — об них всё ясно!
Царь Пётр послушал, послушал — смешно стало. Вот и говорит:
— У солдата спросим. Как он порешит, так тому и быть!
Ну, с царём препираться — глупее некуда. Адмирал да генерал поклонились — дескать, согласны.
Приказали солдата кликнуть. Он ружьё на плечо и — марш-марш — строевым шагом прибыл. Честь отдал — готов служить в любом деле!
Царь его спрашивает:
— Отвечай, служивый, прямо, без утайки да лукавства — чья одежда лучше? Генеральская аль адмиральская?
Оглядел солдат этих двух с ног до головы и говорит:
— Если прямо сказать, ваше величество, так лучше моего кафтана нет! Ему всё нипочём! Я бы его и за две шубы не отдал!
Ну, генерал с адмиралом и глазом не моргнули. Мало ли, чего солдат брякнет?
А царь Пётр вдруг и говорит:
— Теперь спор — меж тремя! Если генерал выиграет — быть ему генералиссимусом. Если адмирал — над всем флотом станет командиром. А коли солдат верх возьмёт, получит чин высокий, ещё не скажу, какой вышины!
— И как же, позвольте, решать будем? — спрашивают военачальники.
— Да вот эдак, — отвечает царь-батюшка Пётр. — Сперва попросим его светлость батьку-Мороза, чтобы покруче завернул. Затем его сиятельство Солнце, чтобы пожарче припекло. Кто из вас лучше стерпит, тот и победитель! Завтра поутру начнём кампанию…
Генерал приехал в свой дворец, позвал верного денщика и приказывает:
— Держи, братец, кошель с золотом! Скачи во весь дух к батьке-Морозу, поклонись его светлости и проси, чтобы меня сильно-то не студил, не вымораживал. Пускай на адмирале с солдатом разгуляется — хоть в сосульки их оборотит!
Ускакал денщик да вскоре вернулся, успокаивает хозяина:
— Ваше превосходительство, дело сделано! Его светлость батька-Мороз благодарит за кошель с золотом и обещает исполнить всё в точности!
Генерал повеселел. Уже в зеркало глядится, видит себя генералиссимусом.
Ну, тот же случай и с адмиралом. Приехал он к себе в замок, призвал ординарца:
— Скачи на рысях к его сиятельству Солнцу! Передай ларец с камнями самоцветными. Да проси слёзно, чтоб оно меня завтра не слишком пекло. Пусть весь жар на генерала с солдатом выплеснет, хоть бы от них головешки остались!
Ординарец не заставил себя долго ждать:
— Его сиятельство вашему превосходительству шлют горячий поклон! Сулили всё выполнить в лучшем виде…
Адмирал радуется — завтра, пожалуй, под его началом весь царский флот будет!
А солдат тем временем в казарме совсем не горевал да ни о чём дурном не думал. Старый кафтан чинил — заплаты ставил да прорехи штопал. Как раз к утру закончил работу.
Вот приходят все трое к царю Петру.
— Так с чего начнём, господа? — спрашивает царь. — Сами выбирайте — со стужи либо с жары!
— Со стужи! — кричит генерал, — Со стужи!
— С жары! С жары! — перекрикивает адмирал.
«А мне всё одно, — думает солдат. — Что жара, что стужа! И с той, и с другой знакомы».
Подкинул царь монетку, поглядел, как упала.
— Первой будет стужа, — говорит. — Принимайся за дело, батька-Мороз!
Едва успела царская свита во дворце схорониться, как упала на двор стужа лютая, мороз трескучий. Всё живое в лёд обратилось. Камни и те покряхтывают.
Адмирал и генерал стоят, не шевелятся — не живы, не мертвы. В шубах на трёх мехах так заиндевели, будто копны сена среди поля.
А солдат кафтан потуже подпоясал, ногами притоптывает, руками по бокам прихлопывает — то присядет, то привскочит. Уши, нос да щёки разотрёт. Пробежится по двору из конца в конец. И сам себе командует штыковую атаку:
— Коли! Бей! Коли! Бей!
Такой вокруг него пар, словно только что солдат из бани. Морда красная. Известно, солдат только на морозе да на огне краснеет.
Чем батька-Мороз свирепей, тем солдат прытче. Не угнаться за ним!
— Ну, довольно! — говорит царь Пётр. — Мороз на славу постарался, теперь поглядим, кто жив остался!
Сразу схлынула стужа. Весна на дворе. Птицы снова запели, и деревья ожили.
Вышел царь со свитой из дворца. Глядят — солдат стоит на вытяжку, а генерал его распекает. Мол, в штыковой атаке колол криво и бил с промахом.
— А что же адмирал? — удивился царь, — Почему шубу не скидывает?
Подошли всем миром к адмиральской шубе — кое-как отворили. И выпала оттуда толстая сосулька в мундире…
— Вот оно что! — нахмурился царь. — Стало быть, плохенькая одежонка! Похороните адмирала со всеми почестями, как павшего на поле боя. А мы пока спор закончим…
— Да ведь я, царь-батюшка, уже выиграл! — взмолился генерал. — Неужто мне с простым солдатом тягаться?
— Спор есть спор! — прикрикнул царь. — Тут чины не в счёт! Эй, ваше сиятельство, ясно Солнышко, твой черёд!
И только укрылся царь со свитой во дворце, как окутало двор небывалым жаром. Огня нет, но горячее любого пекла! Реки, ручьи да озёра в миг высохли. Леса да поля почернели. Звери в глубокие норы забились, еле дышат.
Генерал совсем никудышен — глаза выкатил, язык вывалил! Ну, точно пёс-доходяга.
А солдат как ни в чём не бывало — марширует по двору, каблуком пыль вбивает, носочек оттягивает. Любо-дорого поглядеть, какая бравая выправка.
Старается Солнце, печёт так, как ни в какие прежние времена!
Генерал уже сморщился, будто груша сушёная.
А солдат сабелькой поигрывает, усы подкручивает.
— Эх, Солнце, зря пыжишься! — говорит. — Ты же русских солдат в боях и сражениях видело! Там пекло, не чета нынешнему, там преисподняя, и то — сдюжили!
Притомилось Солнце, затуманилось сиятельство, и утёк со двора небывалый жар.
Вышел из дворца царь со свитой. Глядят — солдат краснощекий несёт караульную службу.
А генерал — сущая головешка! Вместо орденов зелёные огоньки мерцают, тлеют, затухают…
— Значит, и этого похоронить, — прищурился царь. — С почестями, знамо дело, как павшего в бою! А тебе, солдатина-молодчина, быть отныне очень высоким чином — генерал-адмиралом…
— Ваше величество, дозвольте узнать! — кланяется солдат. — Может ли такая шишка, иначе сказать, чин — в кафтане ходить?
— Эко хватил, братец! — говорит царь Пётр. — Это непорядок! Не по уставу!
А солдат своё гнёт:
— Окажите милость, ваше величество, оставьте меня в солдатах! По мне, драный кафтан, когда он на месте, дороже любой шубы и мундира…А без чинов, глядишь, меньше шишек!
— Ну, будь, по-твоему, служивый, — улыбнулся царь. — Сказывают, плох тот солдат, что не желает стать генералом, да теперь знаю — брехня это…
И выдал царь-батюшка солдату жалованье на три года вперёд — на телеге не увезти.
Хоть по уставу на солдатском кафтане нет карманов, да вся получка куда-то упряталась — уж такие, видно, хитрые заплаты солдат смастерил.
Недаром сказано, солдат — добрый человек, да кафтан его — хапун. Да, может, и это тоже брехня, как выражался сам царь Пётр Великий.
Три царские загадки
(сказка перед рапортом)
Жили в одном монастыре ни много, ни мало, а ровным счётом триста монахов, да ещё один игумен.
Богатый был монастырь, доходы со всех сторон. И живут монахи припеваючи — пьют, едят сладко, спят долго, а работы никакой. Так хоть тысячу лет живи — не тужи.
Прослышал про такое беззаботное приволье царь Пётр. Прослышал царь да задумался:
«Как так? Весь народ, да и сам я, грешный, — все в трудах да заботах. Ни днём, ни ночью покоя нет! А тут триста монахов да ещё один игумен, как сыр в масле катаются. Ни заботы у них, ни работы. Ожирели, поди, на лёгких хлебах».
И послал царь-батюшка гонца в тот монастырь
— Скажи, вестовой, тамошнему игумену такую штуку. Во-первых, приказал-де царь сосчитать звёзды на небе! Во-вторых — узнать, глубока ли земля. И, в-третьих, пусть игумен сообразит, что у меня, у царя-батюшки, в голове. Сроку на всё про всё — три дня! А на четвёртый жду самого игумена с полными ответами. Коли не справится, отправлю монахов лес валить для строительства флота.
