- Амброзия? - предположил Якадзуно. Сосед рассмеялся и помотал головой.
- Коньяк, - сказал он. - У каждого уважающего себя пионера под кроватью стоит бочонок с амброзией, но ни один уважающий себя пионер ее не пьет, - он рассмеялся своей шутке.
- Пионеры - это вы? - уточнил Якадзуно.
- А как нам еще себя называть? Извергами рода человеческого? - он снова рассмеялся. - Дхану меня зовут. Именно Дхану, а не Дану. Дану - это уроды такие в толкиенских игрищах.
- Якадзуно, - представился Якадзуно и протянул руку.
Рукопожатие состоялось. Дхану раскупорил фляжку, наполнил колпачок коньяком и протянул его Якадзуно. Коньяк был неплох. Не "Дербент", конечно, но и не "Наполеон", так, что-то среднее.
- Как тебе? - спросил Дхану.
- Неплохо. Французский? Дхану рассмеялся в третий раз.
- Самогонка, - сказал он. - Коза варила.
- Какая коза? - не понял Якадзуно.
- Химичка наша. На самом деле ее зовут Галя, но у нас ее все Козой называют.
- За что? Страшная или вредная?
- Нет, что ты! Отличная баба, увидишь - слюнями истечешь. Никто и не помнит уже, почему она Коза. Мин Го, не помнишь, почему она Коза?
- Не, не помню, - обернулся пионер, сидевший перед Дхану. - Коза - она и есть Коза. Но самогонку классную делает.
Якадзуно сделал еще один глоток. Коньяк был именно коньяком, а не самогоном, Якадзуно не мог поверить, что эту благородную субстанцию изготовляют обычной перегонкой. Они что, издеваются?
- Что, не веришь? - спросил Мин Го. - Никто не верит, и зря. Коза над этой формулой три года билась...
- Два, - перебил его пожилой седобородый араб, сидевший рядом с Мин Го и до этого момента сосредоточенно пялившийся в окно в безуспешной надежде увидеть что-нибудь интересное.
- Да иди ты, Ахмед! - огрызнулся Мин Го. - Тебя еще здесь не было, когда она первую партию сварила.
- Мне Родриго рассказывал.
- Ты его больше слушай! Между первым и вторым ураганом прошло три года, Коза начала с коньяком возиться сразу после первого урагана, а после второго мы квасили уже с тобой вместе. Родриго сам ничего не знает, только лапшу на уши вешает.
Ахмед пробурчал что-то нечленораздельное, отвернулся и снова уставился в окно.
- Коза - классный химик, - гордо заявил Дхану. - Ты не смотри, что она красавица, мозги у нее тоже варят. Как она к нам пришла, у нас сразу выработка вдвое поднялась, она какую-то бактерию синтезировала, которая осшин не только из листьев выделяет, а вообще из всего растения. Комбайн проходит, из задницы у него соломка высыпается, так эту соломку хоть курить можно, хоть суп на ней варить, и ничего не будет. Катализатор там какой-то... хрен поймет, короче. Коза еще грозится, что коньячную бактерию вырастит, прикинь, заливаешь в бак помои, а из крана коньяк течет и никакой перегонки не нужно.
- Да хватит тебе мозги пудрить, - буркнул Ахмед. - Из дерьма коньяк ни в жизнь не сделаешь.
- Уже и преувеличить нельзя, - огрызнулся Дхану. - Ну не из дерьма, а из растительной клетчатки, тоже дерьмо еще то. Этот вот коньяк сварен из лвухсылва.
- Лвухсылк, - автоматически поправил его Якадзуно. - Лвухсылв - это в именительном падеже. И вообще, этот кустарник правильно называется лвухсахемэ, лвухсылв - его корни.
- Ты что, по-ихнему разговариваешь? - восхитился Дхану. Круто!
- Да нет, я так, - засмущался Якадзуно, - немного понимаю, и все. Мы с Анатолием три недели у них жили, пока у него спина заживала, и еще потом, когда Ибрагим от лучевой болезни отходил.
- То-то я думаю, чего это он брови сбрил, - заметил Мин Го. - А он правда терминатор?
- Он говорит, что у него класс F. Он в первый день девятьсот рентген поймал и еще жив.
- Ни хрена себе! - воскликнул Дхану. - А в бою он как?
- Не знаю, я с ним не дрался. Но у Анатолия класс Е, а дерется он так, что против него вообще ничего не сделаешь, стоит себе смирно, а как попробуешь ударить, так сразу на земле оказываешься. А Ибрагим еще сильнее Анатолия.
- Анатолий - это тот козел, который сбежал?
- Он не козел. Он нормальный человек, просто вас не любит.
- Никто нас не любит, - заметил Ахмед и хихикнул. - А ты нас любишь?
- Нет, - признался Якадзуно, - но леннонцев я люблю еще меньше, чем вас. Стихи пророка мне нравятся, но то, что они взорвали вокзалы... и еще терраформинг этот...
- Какой еще терраформинг?
Ибрагим внезапно обернулся и погрозил пальцем. Якадзуно понял, что сболтнул лишнее, густо покраснел, виновато развел руками и слегка поклонился. Ибрагим еще раз погрозил пальцем и снова уткнулся в консоль.
- Что ты у меня спрашиваешь? - огрызнулся Якадзуно. - У Ибрагима спрашивай.
- Ты что? - удивился Дхану. - Кто я и кто Ибрагим?
- Тогда не спрашивай, - отрезал Якадзуно и сделал вид, что увидел в иллюминаторе что-то интересное. На этом разговор закончился.
6
Анатолий сидел в мягком кресле, на коленях у него стоял килограммовый торт "Птичье молоко", от которого он откусывал большие куски и глотал их, почти не жуя. Время от времени он прикладывался к двухлитровой бутыли кока-колы без газа. Потери энергии надо срочно восполнять.
- Что нового? - спросил Дзимбээ.
- Принципиально нового - ничего, - ответил Анатолий, проглотив очередной кусок, - все то же самое. Картина преступления уже ясна...
- Это не преступление, - уточнил Дзимбээ. - Это война.
Анатолий пожал плечами.
- Разве война - не преступление?
- Давай не будем заниматься философией. Что здесь произошло?
Анатолий окинул внутренним взглядом весь массив информации, собранной роботами-ищейками. Пожалуй, они насобирали уже достаточно. Кое-что пока остается тайной, непонятно, например, как произошло первоначальное проникновение... но это уже мелочи. Анатолий вздохнул и начал говорить:
- Позавчера утром здесь еще были хозяева, супружеская пара с двумя детьми, один - мальчик лет четырех, вторая - двухлетняя девочка.
- Как ты определил? - удивился Дзимбээ.
- Вон та комната, - Анатолий указал пальцем, - была детской. В шкафу у дальней стены хранились игрушки, роботы обнаружили на полках следы низкокачественной пластмассы. На полу рядом с дверью следы мочи, форма пятна говорит о том, что там стоял детский горшок. Химический анализ показал наличие гормонального состава, характерного для организма двухлетней девочки.
- А мальчик?
- На унитаз установлено детское сиденье, а около унитаза подставка, чтобы ребенок мог писать стоя. Эти мерзавцы немного просчитались, они забыли забрать с собой сиденье и подставку, видимо, просто не подумали. Ни один нормальный родитель не оставил бы эти вещи, перебираясь на новое место.
- Если только они не уезжали в большой спешке.
- Тогда они оставили бы в доме большую часть игрушек. Нет, хозяева уехали не сами, это совершенно точно, тут есть и другие следы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
