– Ой, да ну – брось, мам. Какое замужество? Во-первых, месяц встреч – это не срок, а во-вторых, нам и так хорошо.
– От кого я это слышу? – продолжала матушка. – Неужели моя Мариночка взрослеет. Если это так Максим на тебя влияет, то однажды я крепко пожму ему руку.
– Да уж, – как-то стихла Мар. А про себя подумала, что жать друг другу руки они вряд ли будут, отец, как минимум, такого зятя с лестницы спустит, а мама вдогонку еще и полотенцем огреет.
Выйдя из дома, Марина медленно направилась к их условленному месту встречи, а именно, к одному цветочному магазинчику, что стоял через три дома. Слова мамы ее озадачили. «А что же дальше?» крутилось в голове. Вот они ходят на свидания, на последнем из которых Амир ее слегка приобнял, совсем слегка. Но он уже не юноша, которого при желании можно послать, он уже из тех, кто хочет настоящих серьезных отношений, хочет близости. Однако какой прок будет от всего этого Марине? Амир весной покинет Россию, с собой ее не возьмет. Да-да, Мар уже реально смотрела на вещи, она достаточно начиталась о жизни в арабских странах, об отношении там к женщинам и о том, что романы между русскими девушками и восточными мужчинами – это временное увлечение последних.
Ей нравился Амир, очень. Таких как он мало, с ним было комфортно и, что удивительно, безопасно. Все прочие романы на фоне нынешних отношений казались убогими. И пока она шла, то успела раз сто задать себе вопрос «А что же потом?».
У магазина уже стояла машина, но сегодня за рулем был сам Амир. Когда показалась Мар, он вышел и поспешил открыть ей дверцу:
– Добрый вечер, Марина. Прошу.
Она, молча, улыбнулась и села в авто. Совсем настроение у девушки пропало, Амир же с первого взгляда понял ее состояние, поэтому, вернувшись на свое место, выключил радио и повернулся к спутнице:
– Что с тобой? По телефону твой голос был бодрее. Расхотела идти на выставку? Мы можем…
– Нет-нет, – натянула улыбку Мар. – Все в порядке.
– Не в порядке.
Тут Марина не вытерпела и выпалила тот треклятый вопрос, которой уже весь мозг ей просверлил:
– Что дальше, Амир?
– Дальше?
– Не делай вид, что не понял. Ты очень проницательный человек.
– Ах…
– Не подумай, что я навязываюсь или пытаюсь от тебя чего-то требовать. Тем более наши встречи длятся всего месяц, да и я тебя плохо знаю, а ты меня, – набирала она обороты, – это просто из интереса, еще я читала… все это мимолетно же … – и она бы продолжила бурный поток мыслей, но Амир коснулся ее лица, развернув к себе.
– Я тебя понял, понял. И поверь мне, я хотеть быть с тобой. Не потому что мне скучно в Россия, не для забавы. Я серьезный человек и в такие игры не играть – никогда. И раз я говорить искренне, скажи и ты. Как ты относиться ко мне?
Мар же покраснела, ей было так скверно за весь этот цирк, так стыдно. Теперь он будет думать, что она истеричка, типичная глупая курица. Марина, окончательно запутавшись в природе своих чувств к нему, не знала, что сейчас говорить, да еще и сказанные им слова разбередили душу, в итоге, чтобы не расплакаться, она в броске обняла его за шею и поцеловала, правда, пара слезинок успела скатиться, оставшись на щеках Амира. Он не растерялся и перенял инициативу, уже через несколько секунд неуклюжий поцелуй перерос в страстный и весьма продолжительный.
Когда они вернулись в реальность, Амир хотел было что-то сказать, но Марина опередила:
– В Атриуме сегодня премьера какой-то комедии. Хочется попкорна и темноты.
– Да, мне тоже.
Вечер они провели, сидя в темном зале, окруженные людьми, жующими чипсы и смеющимися над бестолковыми шутками героев фильма.
Оба смогли расслабиться и подумать. Сегодня ни Марине, ни Амиру не хотелось высокоинтеллектуального отдыха, поэтому после кино они зашли в кафе-мороженое, набрали побольше шоколадного шербета с ореховой крошкой и устроились в тихом уголке. Мар иногда уходила в себя, ее взгляд в такие моменты останавливался на его лице, Амир же лишился прежней непоколебимости, он то и дело хмурил брови, затем смотрел на нее, буквально проникая в самую душу, но то были не взгляды страсти, не потаенные желания, а думы, думы о чем-то очень важном.
Через полчаса они уже скребли ложками по пустым стаканчикам, зависло неловкое молчание, и Мар решила спасать положение:
– Извини меня. После той выходки ты сам на себя не похож. И теперь представляю, что ты обо мне думаешь.
– И что же?
– Ну, как минимум, что я девушка легкодоступная.
– Ты мыслишь стереотипами, – усмехнулся Амир. – Ты кокетка, это да, но в тебе есть врожденное благородство.
– Тогда почему такой задумчивый?
– Не обращай внимания.
– Ответь хотя бы, из-за меня?
– Да.
– Ну вот, теперь не упокоюсь, пока не узнаю.
– Не торопи время, Марина. Просто верь мне. Я этого очень хочу.
Амир проводил ее до все того же цветочного магазина и на прощание поцеловал в щеку.
Девушка зашла в квартиру, бросила ключи на полку, сняла сапоги и прямо в пальто прошла в свою комнату, после чего легла на кровать. В ней появился и соблазн, и одновременно страх. Похоже, Амир настроен серьезно и одному Богу известно, чего он может захотеть завтра, она же еще не готова к большим переменам в своей жизни. Хоть и испытывает к нему симпатию, но его осторожность и отчасти скрытность заставляют задуматься. Мар привыкла к открытости, пусть то будут крики, эмоции, но зато так проще понять того, кто рядом с тобой. Да и от родителей не будешь таиться месяцами, рано или поздно придется рассказать о таинственном «Максиме».
Следующую неделю они почти не виделись, Амир работал допоздна, а Марина была занята сезонными контрольными и рефератами, поскольку любовь любовью, а учебу никто не отменял. Однако тайна съедала ее изнутри, Мар привыкла делиться своими секретами либо с мамой, либо с Настей. И так как мама сейчас отпадала, оставалась только подруга. В итоге, одним вечером, когда девчонки заседали у Насти дома, Марина решилась на откровение:
– Настен?
– М-м? – промычала та, смотря в конспект.
– Тут такое дело. Помнишь араба Амира?
– Еще бы. А что? Снова где-то случайно встретились?
– Мы с ним встречаемся уже месяц с лишним.
– Что? – вытаращила глаза Настя и чуть не сползла со стула.
– Угу.
– Как это тебя так угораздило? А Ирина Николаевна знает?
– Нет, ни мама, ни отец ничего не знают. И не должны узнать, по крайней мере, пока.
– И ты с ним? Ну, это…
– Нет! – возмутилась Мар. – Конечно, нет. По-твоему меня так легко затащить в постель?
– Ну не знаю, он все-таки не мальчик. Такие за ручку не ходят.
– Амир не такой. Мы поцеловались первый раз лишь несколько дней назад. Он серьезный человек.
– И что? Замуж позовет, пойдешь? В Эмираты улетишь? Паранджу носить будешь?
– Чего ты набросилась-то? – скривилась Марина, не понимая нападок подруги.
– Да ничего, – буркнула Настя. – За тебя же, дуреху переживаю. Легкий флирт – это одно, а вот тайные встречи – уже другое. А вдруг он торговец живым товаром? Не думала об этом? Прикинуться может самим Алладином, а на деле окажется, что контрабандист.
– Блин, Настя! Хватит уже. Я думала, ты поддержишь меня и сохранишь все в тайне.
– В тайне сохраню, но не поддержу. Ты себе не представляешь, во что можешь вляпаться. У нас такое с моей родной теткой было. Знаю не понаслышке, поэтому и предупреждаю.
– И что же случилось с твоей теткой?
– Вышла замуж в девятнадцать за осетина. Пока жили в Москве, обещал ей золотые горы и свободную счастливую жизнь, а когда переехали в Осетию – все, тетя Оля превратилась в служанку-затворницу. Туда не ходи, здесь не сиди, свекрови в глаза не смотри, зато пахай на всех с ночи до зари. А когда тетка возмутилась, он вообще вторую жену в дом привел. На том их жизнь и закончилась, она сбежала от него, благо все в одной стране, удалось вернуться без особых проблем. Из Эмиратов так просто не сбежишь.
– А вот не надо всех под одну гребенку, – продолжила упираться Марина. – Есть и счастливые браки.
– Ага, один на миллион, наверно. В любом случае, это другой менталитет и другие правила, традиции. Да ты и сама знаешь.
– Все! Замолчи или сейчас подушкой получишь по тыкве.
– Твое дело, Мар. И все, умолкаю.
Остаток вечера они провели, молча, обе уткнулись в свои конспекты, и усердно делали вид, что не замечают друг друга.
Марина, конечно, разозлилась и включила упрямого осла, но слова Насти мимо не прошли, все-таки заставили задуматься. В одном подруга была права на все сто – Амир араб и, как бы ни воспитывался ныне Европой, вырос-то он в своей стране и впитал с молоком матери традиции Востока. А значит, жизнь с ним подразумевала бы то, что Марине так или иначе пришлось бы поступиться своими взглядами и, возможно, свободой.
